Тропами вереска - Марина Суржевская

Я грань держала, да приглядывалась, чтобы вместо родной души нечисть в мир не пустить. Дверца маленькая, размером с зеркальце, да и через такую может целое полчище вылезти. Хитрые они, оборачиваться умеют, прикидываться. Так что я смотрела остро, придирчиво. Свеча оплыла почти, когда в глубине лицо появилось: сморщенное, маленькое, лишь глаза голубые да веселые, как при жизни были. За лицом и вся фигура показалась— сухонькая, но прямая. Такой она и была — несгибаемой.

Я дыхание затаила, геддбз боясь спугнуть.

— Ты ли то, бабушка? — шепчу, не веря. Все же, первый раз зову. Не хотела покой тревожить да себя в ведьмином обличии показывать. И испугалась, что бабушка не признает, увидев в чужой личине, уйдет. — Я это, Шаисса!

— Да нешто кровинушку не признаю, — усмехнулась она. Посмотрела с изнанки мира, головой покачала. — Что ж ты наделала, милая? Зачем на сговор с демоном пошла?

— Не могла иначе, — прошептала я, сглатывая судорожно. — Прости..

— Зачем прощения просишь? — вздохнула бабушка. — Тебе жить. И выбор тебе делать… а то, что по-другому не могла, так знаю, сама тебя воспитала. Ладно, чего уж там, не за тем ведь меня звала? Силой зря разбрасываешься.

— Не зря, — возразила я, помолчала, собираясь с мыслями. — Восемь лет назад, когда я заклятие наложила на супруга, случилось что-то. Помню, что упала в беспамятстве, помню разговор с демоном, а потом — наказание. За то, что сделала, он повелел восемь лет дань отдавать, ведьмой в лесной норе жить. И путь указал, куда идти. А Леле за то, что помогла мне, березой век коротать, пока не засохнет. Я думала, что так и должно быть, что кара такая, а теперь вот задумалась. Что на самом деле произошло? И почему Шайтасс тебя поминает, говорит, что отмолила ты меня?

— Трудные вопросы, внученька, — вздохнула бабушка. Поправила на седой голове белый платок. — Я ведь тебе говорила, что за все платить надо, а таким, как мы, зла творить ни за что нельзя. Светлая ведающая может открыть врата с изнанки мира так широко, что вся начисть наружу выползет. Вот демон и старается, завлекает. Только очень светлая душа способна его победить, а устоять перед ним сложно, милая, — бабуля вздохнула, потеребила кончики платка. — Кто тебе нашептывал восемь лет назад, что отомстить надо? Кто супругу твоему мысли злые внушал? Понятно, что сам князь виноват, кто-то отмахнется от таких мыслишек, устыдившись, да лишь нежнее любить станет, а он послушался…

— Из этих земель сила ушла, — задумчиво протянула я. — Словно забрал кто. Это из-за заклятия моего?

— И это — верно, — кивнула она головой и поежилась. — Отсюда не все видно, милая, только край ваш словно тьмой затянут. Так плотно, что свет не проходит. И в тот день это началось, когда ты кровь свою пролила, проклятие сотворив. От того с Шайтасом повязана… Омут ты свой нашла в тот день, Шаисса. С головой в него нырнула, так Шайтас хохотал, что и здесь слышно было… В тот день я тебя отмолила, а ты опять!

— Почему я? — шепнула чуть слышно.

— Кто ж знает? То и мне неведомо. Выбрал…

— Как все исправить? — выкрикнула я. Но свеча у зеркала зашипела и погасла, а банька погрузилась в темноту.

Я обхватила замерзшие плечи руками, задумавшись.

' Выбрал. Моя…' — шепнул голос за спиной, и я вскочила, обернулась. Но никого здесь не было, лишь паутина да любопытная мышь в углу. Я зеркала осторожно завернула в тряпицы, сложила обратно в мешок. И пошла в дом: рассвет скоро, пора собираться к княжне.

Еще солнце не встало, а я уже прошла через северные ворота поместья, улыбнулась по дороге сонному стражу. Пока дом спал, решила зайти в библиотеку, посмотреть там пару книг для 'братишек'. Насколько я помнила, Велена чтение не жаловала, так что можно не опасаться, что отсутствие сказаний заметит. Да и брать надолго я не собиралась, прочитают — на место поставлю.

Комната с книжными шкафами встретила меня сумраком и тишиной. Здесь всегда было так: тяжелые парчовые занавеси не открывали, считалось, что свежий воздух и свет может навредить фолиантам.

Я прошла в угол, открыла книжную створку, вдохнула знакомый с детства запах кожи, бумаги и воска. Окинула взглядом ряды корешков, хмыкнула довольно и потянулась к верхней книге. Нет, не достану, росточком не вышла. Придвинула лесенку деревянную и снова залезла. Из сказок мои оболтусы уже выросли, а вот сказания северных и южных земель — то, что нужно. Эта книга — часть моего скудного приданого. Лелька всегда непоседой была, книжки не любила, вот самое время начать. И Таиру должно понравиться. Я распахнула твердую обложку, полюбовалась на затейливый красный вензель, с которого начиналась строка. Улыбнулась. И сама не заметила, как побежала глазами по страничке, словно в детство возвращаясь…

Тихий шорох отвлек от истории, и я посмотрела вниз. И вздрогнула, потому что стоял у лесенки Ильмир, смотрел пристально, а я и не заметила, как подошел. Его взгляд скользнул по моим рукам, что вцепились в книгу, и снова на лицо вернулся. Я нервно переступила ногами на тонкой доске, вздохнула тихонько, ойкнула и полетела с лесенки вниз. Прямо в его руки. Поймал служитель, молодец, а то ходить бы мне потом с синяками да шишками.

— Простите! — воскликнула я, не торопясь выбраться из его рук.

— Это вы простите, Вересенья, — он помедлил миг, нахмурился и поставил меня на пол. — Я вас напугал.

— Не слышала, как вы подошли, — пробормотала я, прижимая к груди фолиант. Он вдруг улыбнулся.

— И хорошо, что не слышали.

— Почему же? — смутилась я. Может, рад, что поймал? Да к себе прижал на миг?

— Потому что те, что слишком чутко слышат, всегда вызывают у меня вопросы разные, — протянул он. Тряхнул головой, словно мысли злые отгоняя. — А когда у меня появляются вопросы, я всегда нахожу ответы.

— Служба у вас такая, — грустно улыбнулась я. Всмотрелась в синие глаза. — Нравится? Служба?

— А вам? — улыбнулся Ильмир. — Ваша?

— А у меня выхода нет…

— И у меня, — он снова качнул головой, усмехнулся, кивнул на книгу в моих руках — Интересная?

— Очень. Про леса северные, воинов храбрых и рыжеволосых дев, что ждут своих нареченных, — негромко пояснила я.

— Интересная, — с насмешкой протянул он. — Только вот рыжеволосых дев я там не припомню.

— Вы читали?! — вскинулась я возмущенно.

— Давно, — он снова улыбнулся, и я смутилась по-настоящему. Вспомнилось, как обнимал в той пещере, как целовал жадно. И Ильмир вдруг шагнул ко мне, всматриваясь в лицо, взгляд стал растерянный. А потом остановился, нахмурился. Я застыла, не зная, что делать. Пауза повисла неловкая, наполненная моим ожиданием и его недоумением.

— Что с вами? — спросила я, чтобы нарушить это молчание.

— Вересенья, — он чуть отодвинулся, — мне на миг показалось… что мы с вами где-то встречались.

— Может, во сне? — он смотрел пытливо, нахмурившись, и я чуть улыбнулась. — Говорят, во снах мы бродим по земле, да мало ли, кого там встречаем. Всех и не упомнишь.

— Может и так, — согласился он. Отодвинулся еще на шаг. — Я покупки ваши привез, занесу вечером.

— Так пошлите служку, — брякнула я.

— Занесу, — повторил он. — Посмотрю, как устроились. С братьями вашими познакомлюсь. Вы не против гостя к ужину, Вересенья?

— Не против, — пробормотала я. Попробуй от такого гостя откажись, все равно ведь придет.

Он ушел, а я задумчиво повертела в руках кончик косы. И замерла. Пегий хвостик зазолотился, налился кончик рыжиной. Вот уж диво…

Хотела сбегать домой, чтобы ребятишек своих о госте предупредить, да за целый день ни минутки свободной не нашла. Велена, словно собака цепная, лаяла да ярилась, житья дворне не давала. Все ей не так было: то каша комками, то ленты узкие, то дождь вместо солнца. Надумала проверку мне устроить, до обеда по поместью носилась, пыль искала и недоделки. Я — за ней, за мной — девчонки — прислужницы. За прислужницами — ключница, за ключницей мальчишка с графином ягодной настойки, чтобы княжне освежиться, если орать устанет.

Прислужницы за спиной Велены уже глаза закатывали, мальчишка сам настойку попивал, пока не видит никто, ключница норовила мышью прикинуться и в темном углу затеряться, а хозяйка наша все не унималась. Я уж подумала зачаровать ее по — тихому или голос из горла дернуть, пока мы все не оглохли. Еле сдержалась.

К обеду к нашей компании веселой добавились горничные, скорняк, две кастелянши и садовник. Так что в узком коридоре уже не развернуться было. К мальчишке с графином присоединился мальчишка с подносом и блюдами — Велена кушать изволила. А откушав, решила наведаться на кухню с проверкой, так что мы все вместе чуть не взвыли в голос. Но княжна зыркнула недовольно, и пришлось тащиться следом да помалкивать.

На кухне княжна тоже разнос учинила, Белаву до слез довела, во все кладовые нос засунула.