Том 68- Чехов - Литературное наследство
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Федотик. Не до свиданья, а прощайте, мы больше уже никогда не увидимся.
Ирина. Когда-нибудь встретимся.
Федотик. Лет через десять-пятнадцать? Но тогда мы едва узнаем друг друга, холодно поздороваемся... (Снимает фотографию.) Стойте... Еще последний раз.
Роде (громко). Не увидимся больше. (Окидывает взглядом сад.) Я сегодня разбил свою гитару, больше уже негде играть, да и нет охоты. Прощайте, деревья! (Кричит.) Гоп-гоп!
Пауза.
Прощай, эхо!
Ф е д о т и к (взглянув на часы). Осталось меньше часа. Из нашей батареи только Соленый пойдет на барже, мы же идем со строевой частью. Сегодня уйдут три батареи дивизиона, завтра опять три — ив городе наступит тишина и спокойствие.
Ирина. Алексей Петрович, что вчера было на бульваре около театра? Скажите откровенно.
Ф е д о т и к. Ничего не было. Ирина. Честное слово?
Пауза.
Ф е д о т и к. Ничего не было... Так, пустяки... Все обойдется. А где Мария Сергеевна?
К у л ы г и н. Маша в саду. Федот.ик. Надо проститься. Роде. Пойдем, а то я заплачу...
Отходят оба, оглядываются.
Прекрасно мы здесь пожили... (Кричит.) Мария Сергеевна! Гоп-гоп! (Уходят.)
Ирина. Ушли... (Садится на нижнюю ступень террасы.) Чебутыкин. Я ухожу завтра. Да... Еще один денек осталось. Через год дадут мне отставку, опять приеду сюда и буду доживать свой век около вас... Мне до пенсии только один годочек осталось... (Вынимает из кармана газету.) Приеду сюда к вам и изменю жизнь коренным образом... Стану таким тихоньким, благо... благоугодным, приличненьким...
Ирина. А вам надо изменить жизнь, голубчик. Надо бы как-нибудь.
Чебутыкин. Да. Чувствую. (Тихо напевает.) Тарара... бумбия... сижу на тумбе я...
Кулыгин сходит вниз.
И р и н а. Федор сбрил себе усы. Видеть не могу. Кулыгин. А что?
Чебутыкин. Я бы сказал, на что теперь похожа ваша физиономия; да не могу.
Кулыгин. Что ж! Так принято, это modus in rebus. Директор у нас с выбритыми усами и я тоже, как стал инспектором, побрился. (Смеется.) Никому не нравится, а для меня все равно. Я доволен. С усами я, или без усов, а я одинаково доволен... (Садится.)
В глубине Андрей провозит колясочку со спящим ребенком.
Ирина. Иван Романович, голубчик, родной мой, я страшно обеспокоена. Вы вчера были на бульваре, скажите, что произошло там? Чебутыкин. Что произошло? Ничего. Пустяки. (Читает газету.) Кулыгин. Так рассказывают, будто Соленый и барон встретились вчера на бульваре около театра... Соленый стал придираться к барону, а тот не стерпел, сказал ему что-то обидное... Чебутыкин. Не знаю. Чепуха все.
б Литературное наследство, т. 68
Кулыгин. Говорят, в какой-то семинарии учитель написал на сочинении «чепуха», а ученик прочел «реникса» — думал что по-латыни написано... (Смеется.) Смешно удивительно... Говорят, будто Соленый влюбился в Ирину и, говорят, возненавидел барона... Это понятно... Когда я был женихом Маши, то ходил просто, как безумец, как пьяный, и нес чепуху, рениксу... Я и тут счастлив, а тогда от счастье ничего не помнил. Ну и барон, вероятно, тоже...
В глубине сада за сценой: «Ау! Гоп-гоп!».
Ирина (вздрагивает). Меня как-то все пугает.
Пауза.
У меня уже все готово, я после обеда отправляю свои вещи. Мы с бароном решили так: завтра венчаемся; завтра же уезжаем на кирпичный завод, и послезавтра я уже в школе, начинается новая жизнь. Как-то мне поможет бог! Когда я держала экзамен на учительницу, то даже заплакала от радости, от благости, которая наполнила меня всю.
Пауза.]
Сейчас приедет подвода за вещами...
Кулыгин. Это хорошо. От души тебе желаю.
Чебутыкин (в умилении). Славная моя, хорошая... Золотая моя... Далеко вы ушли... Ни вас не догонишь, ни науки не догонишь, остался я позади, точно журавль, который состарился и не может лететь... Летите, милые, летите с богом!
Пауза.
Напрасно, Федор Ильич, вы сбрили усы.
Кулыгин. Будет вам.
Чебутыкин. Теперь ваша жена будет вас бояться.
Кулыгин. Ничего. Вот сегодня уйдут и все пойдет по-старому. Что бы там ни говорили, Маша хорошая, честная женщина, я ее очень люблю и благодарю свою судьбу... Судьба у людей разная... Тут в акцизе служит некто Козырев. Он учился со мной, его уволили из пятого класса гимназии за то, что никак не мог понять ut conjunctivum. Теперь он ужасно бедствует, болен и я, когда встречаюсь, то говорю ему: «Здравствуйте, ut conjunctivum!»«Да,— говорит,— именно conjunctivum», а сам кашляет... А мне вот всю мою жизнь везет, я счастлив, вот имею орден и сам теперь другим преподаю это ut conjunctivum.Конечно, я умный человек, умнее очень многих, но счастье не в этом.
Пауза.
Странная судьба у людей.
В доме играют на рояли «Молитву девы».
Ирина. А завтра вечером я уже не буду слышать этой «Молитвы девы», не буду видеть своей противной комнаты, не буду встречаться с Протопоповым. А Протопопов пришел и сегодня, сидит там в гостиной...
Кулыгин. Начальница еще не приехала?
Ирина. Нет. За ней послали. Если б только знали, как мне трудно жить здесь одной, без Оли... Она живет в гимназии, она начальница, целый день занята делом, а я одна, мне скучно, нечего делать, и ненавистна комната, в которой живу... Я так и решила, что если мне не суждено быть в Москве, то так тому и быть. Значит, судьба... Ничего не поделаешь... Все в божьей воле,это правда: Николай Львович сделал мне предложение, и я решила наквнец... Он хороший человек, удивительно даже, такой хо-
роший... И у меня вдруг точно крылья выросли на душе, я повеселела, стало мне легко и опять захотелось работать, работать... Только вот вчера произошло что-то, какая-то тайна нависла надо мной...
м. Г. САВИЦКАЯ
Фотография с дарственной надписью Чехову: «Глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову. М. Савицкая. 17-го янв. 1904 г.»
М. Г. Савицкая — первая исполнительница роли Ольги в пьесе «Три сестры»
Литературный музей, Москва
Чебутыкин. Ренпкса. Чепуха. Наташа (в окно). Начальница! К у л ы г и н. Приехала начальница. Пойдем.
Уходит с Ириной в дом. Чебутыкин (читает газету).
