ПОБЕДА ИДЕЙ ГОРОДСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА - Сергей ГОРОДНИКОВ

“Le peuple a donne sa demission - Народ подал прошение об отставке”, - так определил видный деятель нового режима Рёдерер суть происшедшего термидорианского переворота и его политические следствия для Франции и революции.

Совершившая политический переворот термидорианская буржуазия была напугана демократическими возможностями прежней, революционной Конституции, она быстро состряпала собственную, позволявшую ей уйти из-под контроля представительной власти de jure. А аппарат государственной исполнительной власти Робеспьера позволил ей de facto провести в жизнь свою Конституцию и больше того, насиловать собственную Конституцию всякий раз, когда возникала необходимость в спасении режима исполнительной власти, ставший защищать её интересы. Иначе говоря, она установила власть не связанную никакими законами, диктатуру коммерческого политического интереса.

Этот режим, назвавший себя Директорией, оказался чуждым традициям общебуржуазного, гражданского демократизма. Он утвердил абсолютный приоритет, диктат политических целей коммерческого интереса, коммерческого циничного космополитизма, проявившийся в постепенном устранении идей патриотизма и ответственности власти за всеобщее благо из официозной политики.

Пять лет правила Директория Францией. За это время происходила концентрация коммерческого капитала, капитала торгово-спекулятивного, банковско-ростовщического, разбойного, воровского. Постепенно наибольшая часть его оказывалась у узкой группы лиц, у клики крупной термидорианской буржуазии, тесно связанной общими интересами с высокопоставленными бюрократами государственного аппарата исполнительной власти.

По мере концентрации этого капитала всё отчётливее, как на проявляемой фотографии, проступали родимые черты коммерчес­кого политического интереса. Безыдейность и аморализм; равнодушие к нуждам и интересам остальных слоёв населения страны; неспособность думать стратегическими целями государства и планировать его развитие, что доказывало имманентный космопо­литизм коммерческого политического интереса; полнейшая неспособность отразить интересы промышленного производства, которая вела к повсеместным упадку и развалу производства. Устойчивый рост цен при одновременном росте безработицы разрушал единый рынок страны. Большинство населения нищало, теряло навыки производст­венной деятельности и веру в завтрашний день, превращалось в люмпенов. Производительные силы Франции оказывались на грани необратимого разложения, гибельного для страны и её населения.

Эгоизм узкой клики у власти принимал преступный характер. Ради собственного выживания у рычагов доступа к правительственным финансовым средствам она систематически преступала Конституцию, не признавая над собой никакого закона, никаких норм права. Её паразитическое равнодушие к прочим интересам становилось криминальным даже по форме политического поведения, что в конечном итоге, привёло к отчуждению власть предержащих от всех социальных слоёв в городах, в сельских провинциях, в армии. В стране создавалась атмосфера неустойчивости, хаоса и неопреде­лённости, неуверенности в завтрашнем дне, что пугало и раздражало даже крупную буржуазию, то большинство её, которое не имело непосредственного доступа к верхам исполнительной власти.

Удивительно ли, что государственный переворот 19 брюмера 1799 года, разгон Наполеоном Бонапартом парламента осуществлён был без единой жертвы? Ни одна политическая сила не встала на защиту Директории, - наоборот, государственный переворот вызвал всеобщее облегчение. Страна словно освободилась от тяжёлого камня, который тащил её ко дну пропасти. Устойчивый подъём курса акций всех компаний, начавшийся после переворота, подтверждал настроение доверия к новому режиму со стороны абсолютного большинства населения Франции того времени.

Опираясь на массовую поддержку, новый режим при подготовке своей Конституции первым делом нанёс политический удар по либерализму, как идеологии, приведшей к власти Директорию, то есть диктатуру коммерческого космополитизма. Он решительно порвал с традицией знаменитых деклараций Прав Человека и Гражданина в Конституциях 1791, 1793 и 1795 годов. В наполеоновской Конституции VIII года, опубликованной через месяц после переворота, не имелось ни одного упоминания о каких-либо индивидуальных правах. Их заменили идеи централизованной французской государственности и французского национального корпоративизма.

Военно-политическая диктатура в лице Наполеона Бонапарта объявила о завершении буржуазной революции и о намерении утвердить власть особых, государственных интересов во Франции, как надбуржуазных интересов, поднимающихся над интересами третьего сословия горожан, и увековечить особые цели политики власти, как надбуржуазные цели, более сложные, чем цели третьего сословия. Почему же это оказалось возможным, и что это были за интересы и цели?

Уже террор Робеспьера, направленный против разложения демократических идеалов революции коммер­ческим политическим интересом, резко усилил значение карательных специальных служб и армии, как совершенно особого учреждения власти. Для подавления восстаний политических врагов Революции внутри страны и для отражения интервенции коалиции феодальных держав, перешедших границы Французской республики, срочно потребовались дееспособные войска, потребовался офицерский корпус, организованный исполнительскими традициями орденских дисциплины, чести, долга, честолюбия. Но этот офицерский корпус начал создаваться на новых принципах, когда феодальные привилегии при осуществлении карьеры были упразднены, а воинские талант, храбрость, способности стали главным основанием при продвижении по ступеням новой войсковой иерархии.

Режим Директории, режим диктата коммерческого политического интереса, который установился после политического переворота, свергнувшего Робеспьера и его сподвижников, должен был ради собственного выживания быстро укрепить средства подавления своих главных противников, внешних и внутренних, - то есть расширить возможности и полномочия судов, полиции, тайных служб, войсковых соединений. Таким образом, аппарат управления и подавления превращался в основную опору власти Директории. При этом по мере распада производительных отраслей экономики, по мере сокращения промышленного капитала и связанного с этим обнищания подавляющего большинства городского населения, значение военных средств подавления политических противников режима постоянно возрастало, и задачи таких средств усложнялись. Дважды, 5 октября 1795 года и 4 сентября 1797 года, только вмешательство армейских военных, использование военных средств непосредственно в Париже спасло клику Директории, сохранило власть в её руках.