Чепель. Славное сердце - Александр Быков

Буривой потёр уставшие глаза и, отставивши книгу на доброе расстояние, продолжил читать:

«…Счастлив отец, родивший сына. Бо сын продолжение его доблести, его крепости, его силы. Сын наследует и землю отца, и кров отца, и добро отца, и станет как отец на земле, станет продолжением его. Сын продолжит мысли отца, и дела отца. И все увидят это и скажут: «Это же сын его!» — уважайте память его отца, дружите с ним и любите его, бо он продолжение того…»

Бранибор, присев после утомительного учебного перехода, снова открыл на закладке, которую как молитву, повторял чуть не каждый день:

«… Широка земля, но не всегда в ней найдётся место. Если ты слаб, всегда может придти такой, кто скажет «ты виновен» и прогонит тебя, убъёт твоих сыновей, заберёт твои стада и твоих жён и дочерей, и всё твоё добро и твою одежду. И голым для посмешища будешь отпущен скитаться. Потому науки воинской не гнушайся, сил и денег своих на неё не жалей. Других спрашивай, а делай сам. И крепости строй сам, и оружие куй сам, и сынов своих обучай сам. И их младости и нежности не жалей, и женам своим в жалости не потач. Ибо придёт беда и тогда, что не сам сделал, в руках не удержишь, и жалость обернёться погибелью…»

Вершко, стоя перед окном дома, вспоминал из Летописи:

«… И сказал Благостень: «Нет нам надёжи на государя — у него советников не переслушать. Нет нам надёжи на соседей, каждый боится за себя. Нет нам надёжи на брата — у него своя беда. Так станем за себя сами». И бился Благостень с пятью сыновьями своими против находников мургезов. У Благостеня было полторы сотни, а у тех было семь сот. Первый раз напал ночью и убил две сотни. Другой раз напал с гор и убил полторы сотни. Третий раз стали в поле и решили разойтись богатырским поединком. И отправил на поединок сына Праста. И сын победил…»

Горобей объяснял Прытку:

— Всё уже написано, друг мой молодший, только бери и читай. Там много важного сказано:

«… Делай добро и добром тебе воздастся. Помогай всем добрым и светлым, ибо добру нужна помощь и защита. Ибо добро есть творение благого Бога и его путь на белом свете…

… Говори по существу и правду, ибо это суть утверждение Прави, Божьих законов.

… Муж и жена, которых соединяет любовь, суть один человек. Род творится этим человеком. Любовь же есть сила Рода, а почитание предков есть память Рода и уважение себя…

… На Свято славь богов и предков. Каждую седмицу празднуй, ходи вольный от дел, с ясной головой, веселись с родом своим и племенем, ибо в том радость жизни. Хмельного не пей совсем, либо пей, сколько требует обряд, либо сколько указуют старейшие.

… Заботься о теле, не держи его в лености, ибо тело — святилище твоего духа. В здоровом теле — здоровый дух. Заботься о духе, не держи его в праздности, ибо он по сути своей равен богам. Ежедневное сотворение нового мира и телом и духом человек совершает. Продолжая тем деяния Богов и предков.

… Будь приветлив и рад другому человеку и гостю, ибо он — посланник Богов, а мы лишь постигаем их замысел.

… Будь воздержан и следуй наиважнейшему, ибо мир велик, а жизнь коротка, и не успеешь, взявшись за одно, сделать и другое.

… Пусть твои желания, твоё сердце и твой разум будут в ладу и в согласии, ибо целое крепко, а разрозненное гибнет. Согласие и лад ищи и в людях, и в жизни, и во всём.»

Янка пододвинулся к Милавице с подаренной книгой.

— Смотри, Милавичка, что тут написано:

«… Веселье твоё есть благо твоё великое. Где, бывает, не могут помочь и лекари, помогает веселье. Радование продлевает часы дня и дни жизни. Песнопение очищает душу, и мысли, и сердце. В застолье, в походе, с семьёй или в одиночестве — всегда лучше петь, чем молчать. Если тебе радостно — пой. И станет ровнее на сердце у тебя. Если у тебя печаль — пой. Если тебе трудно и тяжко — пой. Если у тебя беда — тоже пой. И станет тебе легче, и снова можно будет жить…»

Олесь осторожно макал перо в добротные, чёрные, как тушь, чернила и, следя, чтобы капля на гусином пёрышке не была чересчур жирной, заглядывал в старую рукопись и старательно выводил новые письмены на чистом листе:

Азъ Боги Веди.

Глаголи — Добро Есть. Живете Зело.

Земля Иже И Дервь Како Люди Мыслете — Наш Онъ Покой.

Рцы Слово Твердо Ижица Укъ Фертъ Херъ От.

Печаль Цы Ша Ща Еры Юс Ять.*

Часть II.

Глава одиннадцатая. Тревога

Двадцатое липеня лета 6574 (1066).

В тот день пламенеющее Око Богов не торопилось скрыться за край. Замерло в созерцании недолговечной красоты человеческого мира. Закат окрасил всё в кроваво-малиновый цвет. Крадущийся мрак подчёркивал огненные переливы в небе и на земле. Отблески на крепостных зубцах были похожи на пожар.

Вершко стоял за пригорочком, за краем городка — дальше от глаз. Весь в закатном огненном свете. Он держал свой боевой меч вдоль земли, привычно впитывая его тяжесть, вытянув к солнцу. Огонь бежал-струился по острому клинку, стекал каплями на траву, взлетал лучистыми искрами к набежавшим кучевым облакам, в которых великий художник мог бы взять себе всю гениальную палитру. Сварожий свет перетекал в руку, крепко и легко держащую рукоять. И Вершко удивлялся, как велика сила этого света-огня, что даже только видишь его, и сердце тоже наполняется могучей силой.

И р-раз. Лезвие с гудом рассекло воздух широкой дугой направо вниз, стряхивая капли огня. «Здесь он хуже видит мой меч». Ноги и всё тело превратились в боевую пружину. Солнце — опять в глаза, но Вершко его уже не замечает. Он представляет, как враг стоит против солнца, что хуже всего, его не видно. И надо верить не столько глазам, сколько всему своему существу, что знаешь о враге и чувствуешь его тонко и верно.

Он правша.

И медленно: уходя из-под удара вправо в сторону щитной руки противника, широкий режущий взмах над верхней кромкой щита справа налево — он должен слегка пригнуться и подставить щит. А его инерция ещё тянет его за своим ударом. И сразу с подскоком вперёд удар правой ногой в колено его левой ноги, в нижний край щита. Если он опытный боец, то резко отскочит в другую сторону, если очень хороший — резко прянет навстречу, опасно атакуя левую ногу или толчок в щит, или удар над щитом. Если он ас — он не ударит, как попало, а на сближении уже увидит перемену шага. Надо выиграть даже не полшага, а полстопы.

И р-раз. Снова лезвие рассекло воздух широкой дугой направо вверх, и капли огня застыли на нём.

И медленно обозначив отход от удара вправо, не уйти, а очень жёстко встречно отбить его меч щитом, и прямо буй-туром проломить ему щит ногой. Очень много силы потерять в один миг. Или. Отбить его меч и резко, очень быстро атаковать его мечную руку сверху справа влево вниз… Он отвёл отбитый меч в сторону, прикрылся щитом плотнее. Резко приседаю, вращаясь, бью мечом и краем щита по ногам, отпрыгиваю назад.

Если он очень быстрый — я предвижу и защищаюсь, сдерживаю атаку, атакую в конце его атаки слитно с ним в один поток, сразу после его последнего движения.

Как раздавить его сопротивление? Показать полное превосходство, смертельную угрозу, и великодушие. И так много раз. Пока не задрожит, пока не застонет, пока совсем не упадёт.

И р-ра-аз. Лезвие рассекло воздух сложным пируэтом, следуя за быстрыми ногами и твёрдой рукой. Огонь брызнул во все стороны.

Хорош меч Вершислава. Хорош — не то слово. Великолепен. Ковал меч друг отца дядька Ясь, почти такой же теперь седой, и такой же ещё крепкий как отец. Вообще-то Ясь больше известен как Колодрег. Прозвище такое ему досталось за то, что около болота жил, железо там доставал. Хоть болотное железо и считается хуже горного — всё дело в мастере. А Колодрег с молодости коваль. Он дело своё любит и знает, почитай, лучше всех. Однажды, лет чуть ли не тридцать тому назад он поручил свою семью попечительству родных и друзей, простился на всякий случай, и уехал за наукой, дивно подумать — в Дамаск. Через два года вернулся. Чёрный от солнца. Худой. С радостным блеском в глазах.

Углядел мастерство тамошних кузнецов! Секреты он и не спрашивал. Кто поделиться секретом?! Просто, добравшись с купцами до Дамаска, нанялся за еду помощником в кузню. Посмотрели на него — работать умеет, расторопный, крепкий — и взяли. Жил с собаками. Ел — что дадут. Как куют мечи, видел только издалёка.

Да ему видеть и не обязательно было. Он нутром всё впитывал: как жарко натоплен горн, чем топят, из чего наковальня, каковы молоты, каковы кузнецы, как меха раздувают, чем пахнет пар от закала, сколько раз окунали клинок, сколько раз стучали по нему каким молотом, с какой силой, звук какой выходит, и много всяких мелочей, из которых слагается мастерство.

А потом на базаре видел сами мечи. И понимал…

А после с караваном русских купцов вернулся домой. И, приехавши домой, взялся ночами из кузни не вылазить. Пробовал. Изучал. Много здоровья потратил на постижение тайн своего ремесла. Ясное дело, не сразу всё и получалось. Русские мечи спокон века славились на земле. В том числе и благодаря таким мастерам как дядька Ясь.