Дрянная девчонка - Ивах Светлана

У меня внутри все оборвалось.

«Так вот, значит, как она догадалась! – осенило меня. – Вот же я дура! Мало ли кто мог подарить мне ее! Чего же я с ходу прощения просить собиралась?»

– Отдай! – потребовала я. – Не твое!

Наташка спрятала руку за спину.

Надо было как-то выкручиваться из создавшегося положения. Но в голову, как назло, ничего не лезло.

– Это мне Николай на время дал, – назвала я наконец первое пришедшее в голову имя.

– Не волнуйся, я, как только увидела карту «Собольбанка», так сразу поняла, кто ее оформил.

– И кто, по-твоему?

– Антон! – выкрикнула она и топнула ногой.

– Да как ты могла такое подумать?! – возмутилась я, но вышло это неубедительно.

– Я ему позвонила и просто обманом вынудила признаться, – со слезами в голосе проговорила Наташа. – Сказала, что все уже знаю от тебя…

– Да, это он мне ее дал, – кивнула я. – И поэтому верни мне карту.

– Если бы не я, ты бы! – Наташка недоговорила, а резко развернулась и бросилась прочь. Однако зацепилась ногой об велосипед и полетела на пол.

– А-а-а!

Я бросилась к ней.

– Господи! – вырвалось у меня.

Наташка поранила руку. По запястью бежала кровь.

Я попыталась ее поднять, но она оттолкнула меня ударом в грудь.

Я не отступала.

– Давай помогу!

– Ты уже помогла! – прохрипела Наташка и вцепилась мне в горло. – Не трогай меня!

Я схватила ее за запястья и с силой развела руки в стороны.

Нужно было во что бы то ни стало забрать карту, но Наташка словно почувствовала это.

– А-а-а! – закричала она. – Убивают! Помогите!

Я оторопела. Воспользовавшись моим замешательством, Наташка вскочила на ноги и скрылась за дверями своей квартиры, продолжая кричать:

– Убирайся отсюда! Чтобы ноги твоей здесь больше не было. Козел!

Я развернулась и направилась прочь.

– Что с тобой, Марта? – ужаснулась Зинка. – Ты вся в крови! Поранилась?

– Это Наташкина кровь, – сказала я отрешенно, забирая стоявшие у стены пакеты с вещами.

Я не помню, как оказалась на вокзале. В себя пришла лишь в проходе.

– …Так как? – допытывался полицейский, вглядываясь мне в лицо.

– Что?

– Чтобы пройти в здание вокзала, необходимо предъявить билет или паспорт, – повторился он.

– Нет, мне сюда не надо, – запротестовала я, размышляя, где переночевать и почему поперлась именно сюда. Неужели первой мыслью было бежать из этого города куда подальше?

Глава 25

В шкуре убийцы

Я вернулась на привокзальную площадь и мысленно пересчитала деньги, которые наличкой лежали в сумочке. По всему, сумма выходила приличная. Так или иначе, но день близился к концу, и надо было подумать о ночлеге. Я была уверена, Наташка придет в себя и вернет карту. В конце концов, что она может с ней сделать? Код доступа и пароль знаю только я. Воспользоваться ею бесполезно. В крайнем случае, завтра попрошу Антона заблокировать эту, а мне дать другую.

Размышлять о том, где провести ночь, тоже долго не пришлось. Я была уверена, что Вадим будет только рад моему приезду. Можно вообще сказать, будто насовсем, а потом утром тихо собрать вещи и убраться в пансионат, откуда я уже грезила улететь на личном самолете к острову, у которого будет тихо покачиваться на волнах белоснежная яхта. Решив воспользоваться гостеприимством Вадима, я стала искать взглядом такси. Однако едва мне на глаза попался желтый автомобиль, как перед самым носом вырос полицейский патруль.

– Гражданочка, ваши документы! – потребовал сержант, разглядывая мое лицо.

Я привыкла к такому вниманию. Было бы удивительным, если бы он прошел мимо.

– А в чем, собственно, дело? – огрызнулась я, однако пакет поставила на мокрый асфальт и полезла в сумочку.

– Никитина Марта, – проговорил сержант, глядя в паспорт, и вдруг почему-то обрадовался: – А мы вас ищем!

– Меня уже давно нашли, – отшутилась я.

– Пройдемте с нами, – предложил он.

Это уже звучало по-другому.

– С какой радости? – спросила я.

– Пойдемте! – потребовал уже настойчивее сержант, а его напарник взял меня под руку.

Тут только до меня дошло. Ну, конечно, они приняли меня за проститутку!

– Что вы себе позволяете? – возмутилась я и попыталась освободить руку. – Я…

Но сержант меня уже не слушал. Он поднял стоявший у ног пакет, всучил его мне в руки, и меня увлекли куда-то в сторону вокзала.

Я едва поспевала за ними, ловя на себе любопытные взгляды прохожих. Стало страшно.

«Неужели я похожа на вокзальную проститутку!» – мелькнула мысль.

Я слышала, что у таких девочек по вызову бывают «субботники». Это когда полиция, которая их «крышует», заставляет обслуживать «себя, родимых» бесплатно. Причем выбирают как раз красивых…

– Вот, доставили! – Сержант показал на меня рукой сидевшему в окошечке полицейскому и уточнил: – «Перехват» на нее объявили…

– Никитина! – обрадовался лейтенант, словно старой знакомой, и вскочил со своего места.

– Никитина, – подтвердила я и добавила: – Марта.

– Она! – Державший меня за руку полицейский протянул в окошко документы.

– Шустрая! – похвалил лейтенант, изучая мой паспорт. – И двух часов не прошло, а она уже на вокзале.

– Слинять собралась до того, как хватятся, – прокомментировал сержант.

– Гражданка Никитина! – заговорил лейтенант протокольным тоном. – Вы объявляетесь задержанной по подозрению в совершении преступления, предусмотренного статьей сто семь Уголовного кодекса Российской Федерации.

Я разозлилась.

– Это шутка такая? Неужели, чтобы познакомиться, нельзя сделать это по-другому?

Полицейский стоял и моргал глазами, словно не понимая, в чем дело.

По мере того как длилась гнетущая тишина, у меня стала нарастать тревога.

– Погодите! – проговорила я охрипшим вдруг голосом. – А она разве умерла?

– Наконец-то дошло! – просияв, радостно воскликнул полицейский.

– Но ведь я только вчера получила сообщение от Ритки! – заторопилась я. – Маринка уже в коляске ездила! Если с ней что-то и произошло, то это уже точно не из-за меня! Или…

Я недоговорила. До меня вдруг дошло, что она умерла из-за последствий травмы головы. Так бывает. Я где-то слышала, что может лопнуть надувшийся пузырем сосуд и все.

Из глаз брызнули слезы. Я пыталась объяснить, что мне еще надо перечислить немаленькие деньги за обучение на счет Рольгейзер и поехать в пансионат. И что уж точно мне нельзя теперь садиться в тюрьму, поскольку я уже все осознала и покаялась. Я даже собиралась сходить в церковь и поставить свечку. И вообще, если бы Маринка была жива, то она бы меня простила, поскольку люди, прикованные к инвалидному креслу, становятся добрее. Еще она ни за что не позволила бы меня посадить, потому что я собиралась заработать денег и отправить ее лечиться в лучшие клиники. Мне оставалось совсем немного, а она взяла и умерла… Да что там? Я только окончила школу и еще не совсем взрослая и почти не жила. Если меня посадят, то я не выйду замуж и не рожу детей, которые тоже хотят пожить, и никто не имеет права лишать их этого удовольствия, поскольку это бесчеловечно.

– А-а-а! Ых! – рвался из горла воздух.

Сержант между тем неторопливо выворачивал содержимое сумочки.

– Здесь у тебя что? – спросил он.

Оказывается, мы уже стояли в другом месте. Я даже не поняла, как меня провели через решетчатые двери и остановили у стола. Теперь он был завален содержимым моих пакетов.

«Шампунь сучка не положила! – подумала я зло, не увидев среди флаконов купленную в нашем магазине новинку, и тут же упрекнула себя: – О чем это я? Меня в тюрьму забирают, а я о шампуне думаю!»

– Дяденька! Миленький, отпустите! – взмолилась я. – Мне все равно некуда бежать. Даже заграничного паспорта нет и денег тоже. – Говоря это, я отвела взгляд в сторону. Вдруг поймут, что скрываю наличие банковской карты? Для заграницы там, конечно, деньги небольшие, но на первое время хватит. А потом мне Антон будет присылать. А еще Вадик. Вон он какой, оказывается, богатый! И вообще спали со мной, пусть теперь прячут! Конечно, я не скажу им, что специально Маринку подрезала своей машиной, а совру, будто она сама, но полиции просто надо план делать по раскрытию убийств и наполнению тюрем убийцами. Вот они и расстарались. А еще надо будет им сказать, чтобы они наняли адвокатов хороших. А чтобы очень старались и не жалели денег на мое освобождение, сделаю так, чтобы они не знали друг о друге. Пусть думают, будто я у каждого из них единственная.