Приз - Билл Болдуин

— Я выучился этому в юности, — сказал Брим, — на карескрийских рудовозах.

— Я знаю, — ответил Анак и помолчал немного, ввинчиваясь своими голубыми глазами в самую душу карескрийца. — Как же вы должны меня ненавидеть, — с искренней болью наконец произнес он.

— А-адмирал? — недоуменно пробормотал Брим, не веря своим ушам.

— Мне известно, что во время моего первого налета на Карескрию погибла ваша младшая сестра. Если я правильно помню, она умерла у вас на руках.

Брим сознавал всем своим существом, что задерживает очередь, состоящую из высокопоставленных лиц, но ни за что не согласился бы прервать этот жуткий разговор.

— Вы правильно помните, адмирал, — услышал он как бы со стороны собственный голос.

— Тогда, быть может, вам будет приятно узнать, что мы некоторым образом в расчете — мой единственный сын погиб в атаке на имперский конвой перед самой битвой за Аталанту. — Адмирал перевел дыхание, словно перебарывая какие-то сильные эмоции. — Его «Горн-Хофф 380А-8» был уничтожен, когда атаковал с кормы легкий имперский крейсер «Непокорный».

Слова Анака поразили Брима как попадание метеора.

— Не знаю, что и сказать, адмирал, — промолвил он.

— Нет таких слов, мистер Брим, — сказал адмирал, кивая адъютанту. — Нам доступно понять одно: в каждой войне есть две стороны.

Ошеломленный Брим перешел к следующему сановному лицу, но не запомнил ни имени этой дамы, ни всех прочих имен, которые называли ему в этот вечер. Из знакомых здесь был только Валентин, да и тот не сумел уделить ему времени. Появление Марго в потрясающем белом платье было одним из немногих событий, которые отложились у Брима в памяти. Сам Ла-Карн, будучи в общительном настроении, приветствовал карескрийца, как вновь обретенного друга. Брим пожал ему руку и склонился поцеловать прелестные пальцы Марго. Заглянув ей в глаза, он понял, сколько боли и смущения доставляет ей эта встреча. Послушав, как барон хвастается своим маленьким сыном, Брим неуклюже извинился и присоединился к Молдингу, который беседовал с группой молодых великосветских людей, представителей Империи, — они вступили в Звездную Команду лишь для того, чтобы поприсутствовать на гонках.

Последующее явление Анны Романовой могло бы по-настоящему скрасить Бриму вечер. Она походила на картинку из модного журнала — в красновато-коричневом трикотажном жакете до колен, такой же юбке и черном тонком свитере. Однако ее сопровождал представительный коммандер в форме Ломбардийского Флота. Брим то и дело сталкивался с ним в толпе, но коммандер с первой же встречи дал понять, что «штатские» его не интересуют, хотя Романова как будто держалась иного мнения.

Ни Брим, ни Молдинг не стали задерживаться допоздна. Первые гоночные рейсы были запланированы на утро, и оба хотели явиться на старт отдохнувшими. Но Анак даже их опередил на тридцать циклов. По дороге домой Молдинг спросил Брима, о чем это они с адмиралом так долго толковали.

— Скажем так, Тоби: от адмирала я узнал нечто очень важное о войне.

— Это что же?

Брим, помолчав, посмотрел другу в глаза.

— Я узнал, что другая сторона тоже несет потери. Раньше мне это почему-то не приходило в голову.

Глава 5. Содеска и Лайс

Наутро Брим с Молдингом явились в имперскую ложу зрительного павильона, как только небосклон из сиреневого сделался розовым, а потом золотым. На том берегу озера Тегелер высились два боевых звездолета Лиги; их массивные разлагатели нарушали мирную картину утра. Один из них, недавно восстановленный «Лиас Мондор», сильно пострадал в битве за Аталанту, другой, «Бурок», был новым и принадлежал к усовершенствованному классу «супер-Ренгаз». Анак вовсю строил военные корабли, грубо нарушая Гаракский договор. Бюрократы Лиги занижали массу новых судов вдвое, и никто, облеченный властью, не сомневался в их словах.

На поле, у трибун и ангаров развевались черные с багровым флаги Лиги. Из павильона зрители могли наблюдать только взлет и посадку — и, разумеется, линию старта и финиша. Сама гоночная трасса пролегала в глубоком космосе и имела форму треугольника со сторонами в 494.8, 228 и 277.2 стандартных световых лет. Каждый угол отмечала яркая звезда типа 19. Гонки состояли из десяти кругов, каждый из которых включал в себя два острых угла и один плавный поворот. Гонщики проделывали маршрут против часовой стрелки, и тот, кто показывал наивысшую скорость, выигрывал приз — на один стандартный год. Тот, кто завоевывал кубок три раза подряд, получал его в вечное пользование.

Уаднапы были на пути к зениту, когда Ла-Карн проводил Марго в королевскую ложу Торонда, впервые предоставив Бриму — сидевшему всего в нескольких иралах от них — возможность как следует разглядеть Редьярда. Мальчика в миниатюрной гренценской форме с остроконечным шлемом, бриджами и высокими сапожками несла на руках крепкая мускулистая особа, смахивавшая скорее на телохранителя, чем на няню. Как ни готовился Брим к возможной встрече с ребенком Марго, странное меланхолическое чувство потери на деле оказалось куда сильнее, чем он себе представлял. Когда-то — миллион лет назад — он сам тайно надеялся стать отцом ребенка прекрасной Марго Эффервик. Теперь эта мечта стала мертвой и холодной как космос.

Дитя по известной только ему причине повернуло голову и уставилось стальными голубыми глазами на Брима — проницательность этого взгляда почти граничила с узнаванием. В этот краткий миг настроение карескрийца, и без того мрачное, приобрело еще более черный оттенок — он испытал отчетливое недоброе предчувствие.

Брим узнал это ощущение — ничего таинственного в нем не было. Он часто испытывал подобное чувство в бою, замечая вдали корабль Лиги и зная, что непременно столкнется с ним в будущем — но не сейчас.

Настанет время, когда ему придется иметь дело с юным Ла-Карном. Брим чуял это нутром. Но теперь другие дела поглощали его внимание, и он стал следить за гонками.

Ровно в два часа утренней вахты загремели воинственные аккорды «Победителя», национального гимна Лиги, и эсминец «Ренкерс», пролетев над павильоном, круто набрал высоту и ушел в космос, вращаясь вокруг собственной оси. Как только он растворился в небе, громкоговорители возвестили о прибытии Кабула Анака, представляющего особу изгнанного Негрола Трианского. Брим проследил за ним со смешанными чувствами и решил, что о вчерашнем вечере нужно забыть. Ровно через десять циклов после прибытия Анака традиционные фанфары объявили о начале состязаний, и распорядитель гонок, седой ветеран Контролер, произнес со своей платформы перед павильоном краткую речь об отваге и спортивном духе. Говорил он на фертрюхте. «Интересно, многие ли из участников его понимают?» — подумал Брим.

Рейсы производились в порядке, обратном результатам предыдущих гонок. Поэтому прежде всего отворились двери рипернийското ангара: этот мелкий сектор в прошлый раз оказался первым с конца. Пока духовой оркестр наяривал национальный гимн сектора «Нет звезды такой, как Риперн», мощный тягач вывел клинообразный гоночный звездолет на гравиподушку. Человек тридцать механиков в сиреневых комбинезонах шли по обе стороны аппарата, сопровождая его в гравибассейн.

Карабкаясь по лестницам, они произвели финальный осмотр корабля, экипаж в ярких скафандрах поднялся на борт под нестройные приветствия зрителей, и гравигенераторы заработали с грохотом и вспышками света. Пилоты помахали из своей тесной кабины, армия легионеров расступилась, освобождая дорогу от гравибассейна к озеру, и кораблик двинулся к воде, ревя двумя своими генераторами. Недалеко от берега, на безопасном расстоянии от павильона он остановился в кругу гидрантов Н-излучения, и специальная команда активировала его гипердвигатель. После этого аппарат устремился на взлетную полосу.

Каждые стартовые ворота, образованные двумя колоннами, стоящими в воде, были снабжены светофором: красный свет означал «путь закрыт», янтарный — «ждите сигнала», зеленый — «на старт». Заняв позицию между колоннами, пилот оповещал о своей готовности тем, что включал тормоза и пускал генераторы на полную мощность. Облако брызг, поднятое кораблем, взвилось в воздух на несколько сотен иралов. Распорядитель включил желтый свет, снял со стойки флажок, картинно поднял его над головой и дал отмашку между двумя фотоэлементами, которые тут же включили на старте зеленый свет. Отсчет времени начался, когда корабль прошел между колоннами, чтобы прекратиться, когда корабль на финише вернется через те же ворота.

Рипернийский корабль пронесся около двух кленетов по озеру, держась над самой водой, потом поднялся почти вертикально и исчез в безоблачно-голубом небе — но грохот его генераторов был слышен еще около цикла.

Через несколько мгновений в гравибассейн вывели второй рипернийский аппарат.