Призраки прошлого. Структурная диссоциация и терапия последствий хронической психической травмы - Онно Ван дер Харт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ОСОБЕННОСТИ ВТОРИЧНОЙ СТРУКТУРНОЙ ДИССОЦИАЦИИ
При вторичной структурной диссоциации встречаются разные сочетания АЛ, для каждой из которых характерен собственный уровень развития и автономии. Кроме того, у ВНЛ жертвы хронической детской травматизации более вероятны дезадаптивные стратегии совладания по сравнению с теми, кто пережил психотравмирующую ситуацию во взрослом возрасте и до травмы функционировал на достаточно высоком уровне.
Изменения ВНЛ при вторичной структурной диссоциации
Хроническая детская травматизация оказывает влияние на функционирование ВНЛ, потому что последствия ранней травмы сказываются на всех системах действий, отвечающих за каждодневные дела. Например, обычно энергетическая регуляция и социальное взаимодействие прекрасно сочетаются, когда люди собираются вместе за обеденным столом. Однако нарушения питания (энергетическая регуляция) и трудности, возникающие в связи с участием в совместной трапезе (социальное взаимодействие), становятся обычными, если семейные обеды превращаются в поле боя. Аналогично сексуальное насилие в детстве может привести к нарушениям в функционировании системы сексуальности/репродукции, выражающимся в двух крайностях: промискуитете или в избегании любого сексуального поведения. Если ребенка постоянно наказывают за любознательность и исследование окружающего мира или высмеивают, называя глупым за то, что он чего-то не знает, то активность системы действий, направленной на исследование, может быть заторможена или нарушена. У ребенка, вынужденного приспосабливаться к жизни с родителем, который отвергает его и жестоко с ним обращается, забота о другом человеке может принимать причудливые формы, приводя впоследствии к трудностям установления межличностных границ. Для ВНЛ индивидов, переживших хроническую травму в сфере межличностных отношений, самая, может быть, главная проблема связана с функционированием системы привязанности (см. ниже параграф о генезе трудностей в этой сфере).
Внутренняя ситуация пациента, у которого единственная ВНЛ должна как-то ладить с несколькими диссоциативными частями личности (АЛ), является более сложной по сравнению с ситуацией при первичной диссоциации. Повышение сложности структурной диссоциации приводит к большей вероятности вторжений со стороны разных АЛ, поскольку большее количество АЛ делают ВНЛ пациента уязвимой к большему количеству триггеров, связанных с травматическим опытом и запускающих защитные реакции АЛ. Если же АЛ развиваются и завоевывают больше автономии, то единственной ВНЛ становится все сложнее справляться с их вмешательствами и регулировать внутренние отношения между разными частями личности.
Аффективные части личности и защитная система действий млекопитающих
Если при первичной диссоциации личности травматический опыт полностью принадлежит единственной АЛ, которая всецело погружена в эти переживания, то при вторичной структурной диссоциации активность разных АЛ, опосредованных разными защитными подсистемами, как правило, направлена на строго определенные стимулы или аспекты травматического опыта. Так, одни АЛ могут быть фиксированы на травматических воспоминаниях, тогда как другие – на психических защитах, препятствующих осознанию травматического опыта. Например, детская АЛ может придумывать бесчисленные фантастические версии того, что произошло, используя фантазию как действие, замещающее осознание происшедшего события.
Хотя активность АЛ при вторичной структурной диссоциации регулируется в основном филогенетически более ранними защитными подсистемами, общими для всех млекопитающих (например, бегство, оцепенение), эти диссоциированные части могут также содержать элементы систем, которые отвечают за повседневное функционирование. Например, активность некоторых АЛ определяется тенденциями к действию, связанными с игрой, исследованием, заботой, но эта активность быстро подавляется, когда в результате воздействия реактивирующих триггеров приводятся в действие защиты, направленные на сохранение физического благополучия и целостности. Очень часто такие АЛ обладают личностной идентичностью маленького ребенка и воспринимают повседневную жизнь как полную опасностей. Они могут получить исполнительный контроль в полной мере только в стенах дома, на терапии или при повторном проживании травматического события. Иногда они могут влиять на ход событий, только находясь в пассивной позиции (когда одна диссоциативная часть, не владеющая исполнительным контролем, оказывает внутреннее влияние на ментальные и поведенческие действия другой части) (Kluft, 1987a; см. главу 5). Они могут сочетать системы действий повседневной жизни с филогенетически ранними защитными реакциями и психическим избеганием. Например, на сеансе терапии детская АЛ может предложить терапевту оставить разговоры и «поиграть» с ней. Если же терапевт настаивает на сохранении рамок терапевтических отношений, то у пациента может произойти переключение или же он обратится к другим стратегиям избегания. Однако в большинстве своем АЛ склонны к филогенетически ранним защитным действиям, таким как бегство, борьба, реакции оцепенения и подчинения. Любые напоминания о травме могут активировать эти тенденции к действию.
АЛ при вторичной диссоциации и травматические патогенные ядра
Некоторые АЛ несут в себе наиболее пугающие части травматического опыта, так называемые патогенные ядра, или горячие точки, которые невыносимы для другиех АЛ.
Рэгги, пациент с НДР, ребенком был садистски изнасилован соседским мальчиком-подростком. Со временем Рэгги, казалось, справился с этими воспоминаниями, кроме одной АЛ, которая, оставалась застывшей в немом ужасе. Через два года медленной работы АЛ удалось выразить свой страх в рисунке. Рэгги нарисовал обезглавленного щенка и вспомнил, что соседский мальчишка убил его щенка, угрожая, что то же самое случится и с Рэгги, если тот не подчинится. После проработки этого патогенного ядра и связанного с ним АЛ генерализованная тревога Рэгги существенно снизилась, а его функционирование улучшилось.
АЛ и двойные эмоции
У некоторых пациентов вторичная структурная диссоциация развивается после того, как острое травматическое переживание во взрослой жизни реактивирует неинтегрированный травматический опыт детства. В этом случае травматическая реакция в настоящем является сложной и состоит из реакций на новое и на прошлое травматическое событие. Жане (1903, 1928a) называл это «двойной эмоцией». Она была описана у травмированных солдат разных войн (например: Rows, 1916; ср.: Shephard, 2000, p. 81–82; Witztum, Margalit & Van der Hart, 2002). Мы также отмечали этот феномен у пациентов, пострадавших после аварий, утраты объекта привязанности (смерть или развод), медицинских вмешательств, сексуального насилия или криминального нападения у гражданских лиц (например: Van der Hart, Boon, Friedman & Mierop, 1992; Van der Hart, Witztum & Friedman, 1993). Двойные эмоции могут вызвать к жизни уже существующие АЛ или/и ускорять развитие новых.
Марсель, женщина 26 лет, получила травму головы во время аварии. Ее госпитализировали с сотрясением, и позднее у нее развилась ретроградная амнезия на события всей ее жизни, она не узнавала ни мужа, ни
