Людоед (сборник) - Александр Варго

Миша и Лиза расстались. И как бы ни было ему жаль «неплохую девушку», он не собирался жениться на первой встречной. А, собственно, ею ведь Лиза и была. Ее привела Ира, как только они поговорили, да просто даже в шутку обмолвились, что Мишке пора жениться. Он был тогда в состоянии, близком к запою. Только вместо водки – рисунки, а вместо пустых бутылок на полу валялись карандаши и изрисованные листы из альбома. Он погружался в придуманные им сюжеты, он жил в этом идеальном, по его мнению, мире. Мире, где неточности и ошибки так легко исправить прикосновением ластика. Уйдя из ОМОНа, Миша не знал, куда себя деть, как реализовать себя в жизни.

Зато Ирина знала. Через пару дней она появилась на пороге его квартиры – с Лизой. Пришли выводить его из «запоя» – тортиком и разговорами о прекрасном. Как оказалось, Лиза тоже рисует, но только куда с большей пользой для собственного бюджета. Как дизайнер она имела свое небольшое агентство. Миша ничего в этом не понимал, но с улыбкой кивал. Нет, она ему понравилась, но… Пожалуй, понравилась, и все.

Они нашли общую тему для разговоров. Она восхищалась его рисунками. Он не сопротивлялся, хотя прекрасно понимал, что покажи он ей сейчас мазню акварельными красками, сделанную в трехлетнем возрасте, и она завизжит от восторга. Миша не был уверен в том, что Лиза влюбилась в него, но ей почему-то очень нужно было замуж. И почему-то именно за него. Может, они решили породниться с Иркой для совместных пикников по выходным? Но почему обязательно впутывать в это его? Ведь можно же собираться вместе просто как друзья.

Теперь-то он понимал, что с Лизой ему было хорошо ровно до тех пор, пока они были друзьями. Секс обязывал. Так уж повелось у людей – человек, делящий с тобой постель, со временем начинает требовать большего, чем секс по выходным. И наступает момент для предложения съехаться. В его случае все произошло очень быстро.

Предложение поступило, когда он лежал без сна после страстного занятия любовью. Лежал и думал: сможет ли он завтра продать хоть что-нибудь из своих творений. И вдруг… Как человек разумный, он этого предложения ожидал и, в общем, даже и не был против, но то, как обыденно сделала это, вернувшись из душа, Лиза, его шокировало. Он оказался не готов.

Она примостила голову ему на грудь. Влажные волосы приятно пахли каким-то тропическим фруктом. Появление ее шампуня и зубной щетки на полке – очень важная ступень в их отношениях – осталось им незамеченным. Ее нежная рука пробежалась по животу, вокруг пупка и спустилась под простыню к паху. Кровь прилила, и тонкая ткань вздулась бугорком внизу живота. Ничто не предвещало беды. Потом Лиза подняла голову и посмотрела Мише в глаза.

– Как ты думаешь, когда мы поженимся?

Бугорок начал опадать, словно сугроб под лучами весеннего солнца. Мысли о сексе, как и до этого обитавшие в его голове мысли о завтрашнем заработке, вылетели, исчезли. Образовались пустота, вакуум, в котором плавал, словно заставка «Объемный текст» на экране монитора, вопрос: «Почему я?»

Она все поняла без слов.

Проходив несколько дней с мыслями о собственной ничтожности, Мишка пошел к сестре за советом. По дороге он взвесил все «за» и «против». Много перечислять не пришлось. Уже возле квартиры сестры он решил, что женится на Лизе независимо от того, что ему насоветует сестра. Но вышло все как вышло. Муж Иры – Серега до колик в печени не любил все эти бабьи заговоры и поэтому с легкостью сдал «сваху». Рассказал Мише о том, как Лиза, сидя на кухне с бокалом мартини, плакалась Ире «об уходящих впустую годах», и скоропалительном решении Мишкиной сестры «помочь брату».

Сейчас Миша не мог понять, почему он прямо не сказал девушке, что не любит ее. Он просто ушел в свой «художественный запой». Второй раз за три месяца с небольшим. Кстати говоря, именно Лиза действительно вывела его из первого (это она ему посоветовала попробовать себя как портретиста на Арбате), а во второй – препроводила вместе с Иркой. Вот рисунки того периода как раз и привлекли внимание Ильина. Киношные и книжные маньяки, слегка разбавленные «упырями» из настоящего – Пичушкин на фоне клеток шахматной доски и Чикатило с улыбкой злобной лягушки. Нет, это совершенно не значит, что он рисовал цветы и облака, когда на душе было легко. Чаще всего он рисовал то, что видел. И это с завидной регулярностью были не облака. Он тяготел к мужским (а почему бы и нет, ведь есть же мужская проза или мужское кино) рисункам. Жестким и точным, как жизнь.

Лиза позвонила через неделю.

– Помнишь мой вопрос? – спросила она после короткого приветствия.

Миша напрягся, приготовившись что-то объяснять. В такой необычной ситуации он оказался впервые. Лиза спасла его – уже в который раз.

– Тогда я не знала на него ответ, – сказала она.

Миша хотел спросить, знает ли она его сейчас, но она вновь опередила его:

– Сейчас знаю. Никогда. Я это поняла в тот же день, но решила дать тебе шанс. Ты им не воспользовался… Жаль. Нет, правда, мне жаль тебя, мне жаль, что я не смогу больше с тобой видеться.

Голос Лизы сделался гнусавым. Она заплакала. Он услышал, как она шмыгнула носом.

– Я не могу заставить человека полюбить себя, – проговорила она, но трубку не повесила. Ждала, что Миша разубедит ее. Он не разубедил. Миша сказал первое, что пришло на ум:

– Лиза, я вчера продал «Замок в лесу». Помнишь, он тебе нравился?

– Угу.

То, что она не бросила трубку после этого бреда, был хороший знак.

– Мне этот рисунок тоже очень нравился. Но я нарисую себе еще. Может, не такой же, но не исключено, что он будет еще лучше. И ты в него влюбишься.

Что у него хорошо получалось в общении с девушками – так это нести бред.

– Спасибо, Миш. Я знаю, что встречу парня, которого полюблю, который полюбит меня, но он вряд ли будет лучше тебя.

Она очень умная. Он хотел сказать это вслух, но передумал. Вот такой мужской рисунок – жесткий и точный. А всего-то надо приласкать девушку, сказать нежное слово.

– Лиза, все у тебя будет хорошо, – сказал он.

– У тебя тоже, – ответила она и положила трубку.

Сейчас, сидя в машине и глядя на Аню, которая в эту минуту подошла к зданию, где находился их отдел, он понял, что готов быть нежным, готов быть ласковым. И возможно, готов жениться.

8

Магазин «Продукты» в соседнем поселке находился прямо напротив автобусной станции. Аня сразу подумала: если кто-нибудь и приезжал сюда чужой, заметить его могла как раз продавщица. Аня припарковалась у небольшого здания автостанции и направилась к магазину.

Местный универсам если и не был точной копией автостанции, то определенно принадлежал с ней к одной архитектурной композиции, выполненной с хрущевским минимализмом. И на нескольких квадратных метрах магазинчика стеллажи с пивом наверняка соседствовали с полками, забитыми туалетной бумагой. Универсам, одним словом.

Ане вспомнились возвращения из детсада с папой. Их путь пролегал через «Пятак». Так прозвали несколько торговых палаток на рабочей окраине, торговавших в основном алкоголем из-под прилавка. Маленькая Аня получала там свой леденец, а папа – свой. Он выпивал дозу, и продавщица смиренно записывала что-то в потрепанную тетрадь. Аня была уверена, что такая же тетрадь имеется и в этом магазинчике. И непременно под кассовым аппаратом, потому как денег в ней вписано больше, чем лежит наличности в самой кассе.

Рыжова вошла в магазин. У входа, наполовину закрывая его, стоял морозильник с мороженым. Аня обогнула исцарапанный край и заглянула внутрь. В белых сугробах, покрывавших дно, лежали три съежившихся, словно от холода, эскимо. Дальше стоял холодильник для напитков. Ему больше повезло с ассортиментом. Но чтобы из него что-то достать, следовало очень постараться. Места между холодильником и прилавком оставалось слишком мало. Зажатая в тесном закутке, Анна почувствовала себя неуютно. Вероятно, такую расстановку сделали в магазине нарочно, чтобы не скапливать покупателей. Но сейчас Аня не видела в магазине ни покупателей, ни продавцов.

Она откашлялась. И тут же услышала сочувственное:

– Заболела, милая?

Продавщица выглянула из-за стеллажа с консервами. Симпатичное лицо сияло добротой. Такая женщина уж точно не оставит протянутую за подаянием руку пустой. Ей бы библиотекарем работать или воспитателем в детском саду. А она здесь.

– Чего тебе, милая?

– Здравствуйте! – сказала Аня.

– И тебе не хворать, – кивнула продавщица.

Достав удостоверение, Аня развернула его и в раскрытом виде показала продавщице.

– Капитан Рыжова.

– Капитан Рыжова? А имя у капитана есть?

Аня убрала удостоверение и улыбнулась. В голосе продавщицы тоже было что-то подкупающее. Аня подумала, что, будь эта женщина актрисой, наверняка ее амплуа стали бы роли матерей. От нее так и веяло добротой и теплом.

– Анна, – ответила Рыжова.

– Ну вот, – улыбнулась женщина. – А то – капитан… Ну и с чем пожаловала к нам, Аня?