Людоед (сборник) - Александр Варго

– Искали, – услышала Аня глухой голос Гринько, будто из-за стены ваты. – Мог сжечь, но что-то мне подсказывает…

– Да, с животными работаем, – заключил Ильин.

Ане стало легче, и она едва сдержалась, чтобы не крикнуть: «Не обижайте животных!» Кто бы это ни совершил, он – не животное. Ни одна тварь бессловесная не додумается оторвать член себе подобному и унести с собой как сувенир.

4

Собственная работа Николаю не нравилась, но сегодня он шел туда с удовольствием. Когда ему исполнилось пятнадцать, он твердо решил пойти работать в милицию. Стать следователем, например. Потому как большая часть населения страны, в которой ему посчастливилось родиться, была испорчена.

Геи, проститутки, реклама спиртного и средств личной гигиены, вся это либерально-толерантная мультикультура наполнила шелухой народные головы. И это клизмой не вылечить. Чтобы исправить такое, нужны особые условия. Следователи знают какие. Есть хорошее место для испорченных людей. Там отсутствует информация о прокладках и клиниках, занимающихся сменой пола. Зато присутствуют тяжелый лечебный труд и скудный рацион питания. Они могут вернуть обществу полноценного гражданина. А если все-таки нет?

Даже неисправимым Николай давал бы шанс. Так он думал когда-то.

И только когда сам угодил в тюрьму на долгих четыре года, понял, что даже эти каторжные условия не исправляют никого. Тварь остается тварью, только еще коварней и отвратительней. Вот тогда-то он и решил дать еще один шанс геям и проституткам. Почему именно им? Он считал их образ жизни особенно аморальным. Он был уверен, что в следующей жизни они непременно будут другими. Не только физически, но и духовно. Конечно, следователем он так и не стал. Выйдя после отсидки, Николай Погорельский намеренно искал себе рабочую специальность, свято веря, что среди токарей и сварщиков геям нет места. Он стал электриком. Решение пришло само собой, буквально за час до подачи заявления в ПТУ.

Теперь он не ставил перед собой каких-то особых целей: сделал выбор спонтанно, без какого-то знамения свыше. И сейчас не жалел о сделанном выборе. Ему особенно нравилось выражение, бытующее в узких кругах: если электрик сидит без дела, то это значит, что все работает. Ему хотелось, чтоб было так же и в его придуманном мире. Если Командор космодесанта сегодня не выходит на миссию, то, значит, не осталось проституток и п*дарасов. Ему хотелось, чтоб было так. Но так не будет никогда.

Он выходил на работу без пятнадцати девять, без пяти девять открывал дверь с табличкой «Не влезай – убьет». И тут Коля ненавидел всех. Его коллеги не были геями, по крайней мере никто из них не проявлял интереса к однополой любви. Они только выпивали вместе. Ничего особенного, но, возможно, именно это – частое общение в однополой компании – и приводит к латентной педерастии, а затем и…

Да нет, они ему не нравились по другой причине. Кто эти люди? Биологический мусор, от которого ни вреда, ни пользы. Так, гниет себе под солнцем. Раньше он хотел давать шанс и таким, но потом передумал. Не сейчас. Пусть пока гниют.

Николай открыл дверь с черепом, пронзенным молнией, нагнулся и вошел в узкое тесное помещение.

– О-о-о, – протянул Дмитрий Анатольевич – мужичок без окраски. Бесцветный, как воздух, только в отличие от него – на хрен никому не нужный. – Ктой-то к нам прише-е-ел? Громозека!

Николай похлопал себя по карманам в поисках отвертки, но вспомнив, где ее оставил, усмехнулся и прошел к своему шкафчику с инструментом, ничего не ответив коллеге.

5

В десять сорок пять Михаил Леонов припарковался у станции в том же месте, где около суток назад стояла машина Ани. Потоптался у газетного ларька, разглядывая отражения пассажиров подошедшего московского автобуса. Когда автобус отъехал, открыв обзор на торговую палатку, Миша увидел женщину, наблюдающую за ним.

Когда он обернулся, порог магазина оказался пуст. Миша посмотрел направо, в сторону Мамонова. Асфальтированная дорога заканчивалась метрах в ста от автостанции, обозначая рваной кромкой границу между двумя населенными пунктами. Наверняка и снегоуборочные машины – если таковые в этой глуши имелись – зимой работали строго до этой кромки. Миша перевел взгляд налево: сразу за станцией стояли крытые прилавки, за которыми уже сидели в окружении ведер с цветами женщины. Цветочный рассадник. Миша улыбнулся.

Итак. Трудно что-то искать там, где до тебя уже все перерыли. Миша не знал, с чего начать. Пройти по дачному поселку? Продавцы магазинчиков в маленьких городках знают даже то, чего не хотят знать. Покупатели несут свои новости взамен чужих. Магазин – это такой обменный пункт, в котором валютой служат сплетни. Миша вспомнил надпись на одной из торговых палаток, сделанную скорее всего каким-то обиженным человеком. «Пункт приема сплетен», – гласила надпись. Сплетни – те же новости, только пропущенные через призму личного взгляда рассказчика на события. Информация может быть как полезной, так и бесполезной, но это лучше, чем ничего. Поиск иголки в конкретном стоге сена предпочтительней поиска иголки там, где ее заведомо нет.

Миша Леонов осмотрелся. Тут было несколько «стогов», и в каждом из них он собирался найти иголку.

Но нашел нечто большее.

Для начала он решил пройтись по цветочным рядам.

– Подходи, сынок, выбирай. Тебе поярче или попушистей?

– Мне поинтересней.

Леонов встал между прилавков посередине, чтобы быть в гуще торговок. Он поднял руки, привлекая внимание, словно ярмарочный фокусник перед номером.

– Уважаемые, – он сделал паузу и добавил: – Девушки!

Вместо ожидаемых застенчивых ужимок под возгласы самой смелой: «Где ж ты был, когда я девушкой была», он увидел заинтересованные взгляды, словно фокус его был в полном разгаре и зрители боялись упустить момент появления кролика из шляпы.

– Мне необходима ваша помощь.

Снова пауза.

– Говори уже, – недовольно произнесла та, что предлагала цветы попушистей.

– Месяц назад…

– Нас уже опросили, – огрызнулась та же цветочница. – Или вы думаете, что-то изменилось?

– Вы меня даже не дослушали, – попытался улыбнуться Михаил.

Вот хочется же неофициально, по-простому, с улыбкой, но…

– Послушайте, – вздохнув, он достал «корочку» и в раскрытом виде показал недовольной женщине. – Если вы предпочитаете разговор под протокол и в душном кабинете следователя, то я сейчас же могу вызвать машину, и мы проследуем в Москву.

Он знал, что их страшит не столько душный кабинет, сколько возвращение домой за свой счет.

– Ладно. Чем можем, тем поможем, – смягчилась недовольная тетка. – Спрашивай.

– Вы ничего не слышали об исчезновении мужчины лет сорока?

– Нет.

– Может быть, кто-то, кроме полицейских, интересовался этим мужчиной?

– Нет.

Отвечала недовольная, остальные мотали головами. Миша Леонов чувствовал себя скверно, будто он фашист проклятый на оккупированной территории допрашивает бабий партизанский отряд. Не ощущал он в себе привычной раскованности. Или в этом поселке вырастили каких-то особых женщин? Или он действительно похож на оккупанта? Еще чуть-чуть, и он готов был прибегнуть к пытке душным кабинетом вдали от дома.

– Ты не сердись. Мы тут и впрямь ничего не знаем, кроме того, что у нас зверства какие-то творятся. Да и боятся бабы, – тетка перешла на шепот. – Говорить об этом не хотят. Мало ли. Накликать на себя беду можно. Вон Лизка уже накликала.

– А можно поподробней, – шепнул Миша Леонов и наклонился ближе к командиру «партизанского отряда».

Тетка отстранилась и с изумлением вылупилась на Мишу.

– Чегой-то?

– Ну, как она накликала-то на себя беду?

– Она говорила…

Все. На этом дело застопорилось. Не было в этом «стогу» никакой иглы. На все последующие вопросы тетки как одна отнекивались, отвечали односложно, и это не продвинуло Мишино расследование вперед ни на шаг.

Миша оглянулся на магазин. Если и там ничего, придется ходить по улицам и стучаться в каждый двор. Он направился к палатке.

В тесноте, да не в обиде – прямо в точку об этом магазине. Миша протиснулся мимо холодильников к прилавку.

– Я так и знала, – услышал он приятный женский голос.

– Что? – спросил Михаил, ища глазами говорящую.

Женщина выглянула из-за стеллажа в конце павильона.

– Федюнька не виноват.

– А кто виноват? – спросил Михаил, думая о том, кто такой Федюнька.

Женщина вынырнула из «кармана» между стеной и стеллажом и скользнула к прилавку напротив Леонова.

– Тут, надо понимать, убийца разозлился на тетку Лизу.

– Та-ак, – протянул Миша. Пусть это не то, что он хотел услышать, но зерна от плевел можно отделить и потом.

– А разозлиться на нее мог только Ванька Федотов.

– Почему?

Кто такой Ванька Федотов, Миша тоже не знал, но, чтобы не сбить со следа Аниськина в юбке, Миша задавал наводящие вопросы.