Победитель - Харлан Кобен

– Срочно на уровне завтра утром.

– Понял. Буду.

– Вин, сделай одолжение, – просит Найджел.

– Какое?

– Не расстраивай отца.

– О’кей, – отвечаю я и задаю свой вопрос: – Найджел, как он?

– Твой отец очень разволновался.

– Из-за Вермеера или моей сестрицы Патриши?

– Да, – говорит Найджел и отключается.

Я спускаюсь в подвал «Сакса», где находится «Склеп», отдел элитных драгоценностей.

Приложение, которым я пользуюсь, имеет довольно подробный вопросник по предпочтениям клиентов. Цель – «найти для вас типаж, наиболее соответствующий вашим пожеланиям». Я проскочил ответы на вопросы и перешел непосредственно к комментариям.

Каков мой типаж?

Я написал одно слово: «горячие».

Это и есть мой типаж. Мне все равно, окажется женщина блондинкой, брюнеткой, рыжей или лысой. Мне все равно, рослая она или коротышка, внушительных габаритов или совсем тощая, белая, черная, азиатка, молодая, старая и так далее.

Мой типаж?

Я ограничиваюсь одним критерием и распределяю женщин по категориям:

Супер-супергорячая.

Супергорячая.

Горячая.

Скорее горячая.

Вот и все. Остальное, как я уже сказал, не имеет значения. Когда речь идет о горячем темпераменте, я не держусь за предрассудки и предвзятости. Поэтому я вас спрашиваю: где мои почести за столь прогрессивные воззрения на женщин?

В квартиру для свиданий я прихожу первым. Приложение сообщает, что моя партнерша находится в пути и появится минут через пятнадцать. В ванной есть шампунь «Кевис 8» и ароматизированный крем для душа «Аквавита» от парфюмерного дома Франсиса Куркджяна. Я пользуюсь оставшимся временем, раздеваюсь и встаю под упругие струи душевой насадки «Спикмен».

Стоя под душем, мысленно выстраиваю хронологическую цепочку. Итак, мы имеем нападение «Шестерки с Джейн-стрит» на Фридом-Холл. Мы имеем кражу картин в Хаверфордском колледже. Мы имеем убийство моего дяди и похищение моей двоюродной сестры. Все три события происходили поздно вечером; два из них связывает картина Вермеера, обнаруженная в квартире лидера «Шестерки с Джейн-стрит». Добавляем к этому чемодан, и оказывается, что все три события так или иначе связаны между собой.

Как?

Ответ очевиден: через Рая Стросса.

Мы знаем, что Стросс был лидером «Шестерки с Джейн-стрит». Мы знаем, что он владел украденной картиной Вермеера (кстати, а где Пикассо?). Мы также знаем, что чемодан, который в последний раз видели, когда злоумышленники похищали Патришу, находился в его апартаментах в башне «Бересфорда».

Был ли он вдохновителем всех трех преступлений?

Я выхожу из душа. Женщина с рейтингом 9,85 должна появиться через считаные минуты. Я уже собираюсь выключить мобильник, как вдруг раздается звонок Кабира.

– Я нашел охранника, дежурившего в ночь похищения картин.

– Продолжай.

– В то время он был стажером и подрабатывал ночным охранником, чтобы выплачивать долги за обучение.

Я это помню. Один из упреков, направленных в адрес колледжа и нашей семьи, касался того, что администрация и мы не позаботились о надлежащей охране двух бесценных шедевров. Упрек оказался вполне справедливым.

– Его зовут Иэн Корнуэлл. Хаверфорд он окончил годом раньше.

– Где он сейчас?

– По-прежнему в Хаверфорде. Он никуда и не уезжал. Теперь Иэн Корнуэлл – профессор на факультете политологии.

– Узнай, будет ли он завтра в кампусе. И подготовь вертолет. Утром я сразу полечу в Локвуд.

– Понял. Еще что-нибудь?

– Мне нужна информация по «Малаки».

Начинаю объяснять ему, какая именно, и слышу мелодичный сигнал подъехавшего лифта. Женщина с рейтингом 9,85 прибыла.

Я быстро сворачиваю разговор и прошу:

– Никаких звонков в течение ближайшего часа. – Затем, подумав о рейтинге моей партнерши, добавляю: – Возможно, в течение двух или трех часов.

Отключаю телефон, и в этот момент она выходит из лифта.

Я допускал преувеличенность ее рейтинга. Нет, это не преувеличение.

Ее рейтинг всегда был и поныне остается не менее 9,85. Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга. На мне махровый халат. На ней – строгий деловой костюм. Пытаюсь вспомнить, когда же в последний раз видел ее живьем. Наверное, когда их с Майроном отношения развалились, но подробностей встречи не помню. Майрон любил ее всем сердцем. Она же разбила его сердце на миллион кусочков. С одной стороны, случившееся казалось мне необъяснимым и скучным – я имею в виду всю эту чепуху с разбитыми сердцами. С другой стороны, понимаю: я бы никогда не позволил ни одной женщине бросить меня подобным образом.

– Привет, Вин.

– Привет, Джессика.

Джессика Калвер, весьма известная романистка. Прожив вместе десять лет, они расстались, поскольку Майрону хотелось определенности в отношениях. Он хотел жениться на ней, обзавестись детьми, а у Джессики такое идиллическое следование общепринятым нормам вызывало усмешку. Во всяком случае, так она сказала Майрону.

Вскоре после их разрыва мы с Майроном увидели в «Нью-Йорк таймс» объявление о предстоящей свадьбе. Джессика Калвер вышла замуж за Стоуна Нормана, финансового магната с Уолл-стрит. С тех пор я ее не видел, не слышал и не думал о ней.

– Ну и сюрприз, – говорю я.

– Ага.

– Догадываюсь, что у вас с Роком не все по высшему разряду.

Я, будто подросток, намеренно перевираю имя ее мужа[18], но уж как сказано, так сказано.

Джессика улыбается. Улыбка у нее головокружительно красивая, но никаких ощущений, кроме зрительных, у меня не вызывает. Я помню, как от этой улыбки бедняга Майрон падал на колени.

– Рада тебя видеть, Вин.

– Да неужели? – склоняю я голову набок.

– Я серьезно.

Так проходит еще несколько минут.

– Ну что, займемся этим… или чем?

Глава 11

Ответ складывается в пользу «или чем».

В течение следующего часа мы с Джессикой просто лежим на кровати и разговариваем. Не спрашивайте меня о причинах, но кончается тем, что я рассказываю ей про Рая Стросса, похищенную картину Вермеера и все остальное. Пока я говорю, она пристально смотрит на меня и с интересом слушает. Все годы, пока Джессика и Майрон жили вместе, я сознавал: она очень привлекательная женщина, с которой легко замутить секс. Но таких женщин полным-полно. Я лишь не понимал желания Майрона ограничиться одной женщиной, выносить все скачки ее настроения и терпеть устраиваемые ею сцены. Сейчас, когда она лежит рядом и пристально смотрит на меня, возможно, во мне появляется слабый огонек влечения к ней.

Я обрываю рассказ и говорю ей об этом.

– Ты меня ненавидел, – заявляет Джессика.

– Нет.

– Ты воспринимал нас как соперников.

– Тебя и себя?

– Да.

– Соперников в чем?

– Во внимании Майрона, в чем же еще.

Джессика меняет позу. Она по-прежнему одета. Я остаюсь в халате.

– А я ведь написала для «Нью-Йоркера» документальный роман о «Шестерке с Джейн-стрит».

– Когда?

– Под годовщину нападения. Не то двадцатую, не то двадцать пятую, сейчас уже не помню. Наверное, в Интернете он