Пламя возмездия - Биверли Бирн

Поначалу она объясняла эти атаки разъярившихся демонов, их возмущение тем ее бесстыдством, с каким она выставила себя на потребу этим подонкам в той таверне. Конечно, разрядиться шлюхой и отправиться в порт на поиски Кармен вечером было безумством. Эти четверо негодяев разодрали бы ее на куски в этом грязном закоулке, если бы не передрались между собой. Они никак не могли решить, кто должен быть первым. А не появись этот ирландец, так и неизвестно, что могло случиться. Но после того, как он вырвал ее из этих грязных лап, затмения стали происходить по два, а то и по три раза на дню. Чем больше Нурья над этим размышляла, тем сильнее становилась ее уверенность в том, что в этом виноват именно он и никто другой. Уже по одному его взгляду она видела, что она была в его глазах ведьмой, выползшей из ада на белый свет. Такой взгляд ничего хорошего обещать не мог.

В голове Нурьи снова возникла и запульсировала боль. Она дотянулась рукой до тюрбана и сняла его, ее темные волосы высвободились и раскинулись по плечам, шевелимые легким ветерком, дувшим в окно кареты.

После ухода Нурьи Санчес из банка в кабинете Люса осталась атмосфера таинственности и недосказанности.

– Я должен извиниться перед вами за это вторжение, помешавшее нам, – банкир закрыл за женщиной дверь и вернулся за свой стол. – Донья Нурья – поразительная женщина, но очень уж эмоциональная. Это очень частный вопрос и я…

– Кто она? – желал знать Майкл, несмотря на частность вопроса.

Он продолжал смотреть на то место, где минуту назад стояла Нурья Санчес.

– Она… она, – Люс как-то смешался, вероятно раздумывал, как бы подобрать термин поточнее, чтобы охарактеризовать ее деятельность. Наконец определение было подобрано. – Она – предпринимательница, причем довольно известная в Пуэрто-Рико.

– Вот как. Предпринимательница… И чем же она занимается?

Майкл наклонился над столом, положив на него сложенные вместе ладони и глядя ему в глаза. Он просто сгорал от нетерпения узнать об этой женщине все.

– Как часто она приезжает в Сан-Хуан?

– Приезжает? Я не понимаю вас, сеньор. Донья Нурья живет здесь, в Сан-Хуане. Но прошу вас, в Данный момент это не очень уж важно. Мы ведь еще не закончили наше обсуждение.

Люс снова взял письмо, адресованное Кауттсу, с требованием о выдаче денег. Прочитав его несколько Раз кряду, он снова почувствовал, что вспотел. С Уходом Нурьи Санчес количество нулей не убавилось.

– Миллион английских фунтов, – едва слышно прошептал он.

Майкл старался отогнать от себя все мысли, не относившиеся к делу. Ведь он приехал не гоняться за оборотнями по этому острову, а ради того, что сейчас обсуждалось в этом кабинете управляющего «Банко Мендоза». И сестра Магдалина, и ее невероятная двойная жизнь, и ее источники информации о Мендоза – все это дело весьма второстепенное, может быть, даже своего рода призовая игра, которой он должен заняться лишь тогда, когда будет благополучно завершено дело с Люсом.

– Да, миллион, – ответил Майкл. Он уже спустился с небес на грешную землю. – Ведь вам знакомо это имя – Кауттс, не так ли?

– Конечно. Это самое уважаемое учреждение. Я уверен, что они…

– выполнят свои обязательства передо мной, – закончил за него Майкл. – Непременно выполнят. И сноситься с ними придется именно вам. А теперь, насколько я помню, вы ведь не ответили на мой вопрос – нас прервали. Так вы согласитесь вести переговоры от моего имени?

Банкир с минуту раздумывал. В конце концов, кивнул. – Если вы так желаете, пожалуйста, я готов.

– Я не стал бы вас просить об этом, если бы не желал. Разумеется, комиссионные, полагающиеся банку, будут выплачены. А вы…

Люс поднял глаза.

– А я?

– А вы лично будете вознаграждены за все ваши усилия.

– Это вовсе не обязательно, сеньор.

Боже, какая примитивная ложь! Разумеется, это было обязательно, и еще как обязательно. Просто этот Люс, сидя в этой дыре, не привык, чтобы вещи называли своими именами. – Это три процента от продажной цены за все семнадцать участков, – продолжал Майкл. – И, кроме того, десять процентов от разницы между семьюстами тысячами и миллионом. Вот список гасиенд, которые меня интересуют, – он положил перед Люсом еще один листок.

– Дон Мигель…

– Майкл, – напомнил ему ирландец.

– Простите меня. Простите, дон Майкл. Я просто хотел вас спросить, скажите, а список этих гасиенд вы привезли с собой или же решение приобретать их было принято уже здесь?

– Некоторые из них были мне известны еще дома. Их около пяти, может быть, чуть больше. А остальные были выбраны мною здесь.

– Вероятно, это потребовало много времени, сеньор?

– Много.

Майкл направился к вешалке, где на крючке красовалась его панама. Люс, понимая, что он собирался уходить, бросился открывать перед ним дверь. Ирландец словно не замечал этих проявлений вежливости.

– Я приду к вам в четверг утром, и мы посмотрим, как идут дела.

– Очень хорошо. Но если мне вдруг срочно понадобится увидеть вас до четверга, вы все еще пребываете в гостинице Сан-Хуан Баутиста?

Майкл кивнул и усмехнулся про себя. Будь на его месте Лила, она сняла бы самый роскошный в городе особняк и наняла целую свору слуг в придачу. Он же считал, что это вызвало бы ажиотаж, который был ему совершенно не нужен.

– Вот когда я стану владельцем плантаций, тогда и подберу себе подходящий дом, чтобы жить в нем. Он сделал паузу. – И еще одно, Люс. Эта донья Нурья, где она живет?

– На Калле Крус, поблизости от порта. Но…

Майкл вышел, не дослушав его.

Люс смотрел вслед этому человеку, только что обратившемуся к нему со столь необычным предложением. Он так и оставался стоять у открытой двери, пока мистер Кэррен не покинул здание банка и не скрылся из виду, потом захлопнул дверь и заперся на ключ. Позади его стола в стене за портретом Марии Ортеги находился сейф. Люс, отодвинув картину в сторону, набрал нужный шифр. Шифр этот был известен лишь двум людям: дону Джеймсу в Лондоне и ему самому. Люсу еще ни разу не приходилось лично встречаться с этим доном Джеймсом, иногда он даже не был до конца уверен, существовал ли этот дон Джеймс на самом деле. А вот этот Майкл Кэррен существовал. Черт бы побрал его, этого ирландца. Какая нелегкая занесла его на этот остров? Чтобы все вверх ногами поставить?

Единственное, чего хотел Люс, так это спокойно жить. На его счету в одном из нью-йоркских банков лежала солидная сумма, которую он сумел отложить. Как только он закончит этот последний этап его совместной с капитаном Хьюзом операции, он сразу же отойдет от дел и обоснуется в Америке. А вот теперь появляется этот Кэррен и начинает мутить воду. Да-а, три процента от семисот тысяч фунтов и десять – от разницы между этими семьюстами тысячами и миллионом – это уже кое-что. Матерь Божья, да если это перевести в американские доллары, это же куча денег! Он на них мог бы жить припеваючи в каком-нибудь бельведере на Пятой авеню, свались на него эти деньги.

Обе телеграммы, которые пришли два дня назад, так и оставались в сейфе. Люс перечитал их снова. Говорить по-английски было для него трудновато, произношение его было ужасное, но писать и читать он мог вполне прилично. И Баринг, и Ротшильд – оба эти банка ответили на его запрос и подтвердили подлинность аккредитивов. Кроме того, по тону этих телеграмм Люс понял, что мистер Кэррен был их одним из самых солидных клиентов, достойным всяческого уважения и безграничного доверия. Боже мой, а ведь может случиться и так, что и от Кауттса придет аналогичное подтверждение. Может, он и вправду имел дело с человеком, могущим истратить миллион фунтов и желавшим сделать это именно в Пуэрто-Рико.

Эта Калле Крус была коротким, узким переулком, который под углом выходил на небольшую площадь перед одной из многочисленных церквей Сан-Хуана. Иногда казалось, что весь город состоит из них одних, Майкл натянул поводья лошади, остановился и, не торопясь, слез с лошади. Осмотревшись, он привязал ее к столбу.

На улице стояло с полдесятка домов. Ему не было известно, какой из них принадлежал этой Санчес, он попытался определить, но не смог. Около одного из домов на углу какой-то человек, очевидно садовник, занимался подстрижкой кустарника.

– Добрый день, – обратился к нему Кэррен. – Я ищу сеньориту Санчес.

Садовник был метис, наполовину негр, наполовину индеец с лицом цвета обожженной глины. Когда он улыбнулся, Майкл увидел его мясистые розовые десны без единого зуба.

– Добрый день, сеньор. Рановато еще идти к сеньорите.

– Я знаю, что она уже не спит. Меньше часа назад я видел ее в городе.

Садовник сначала, прыснул, а потом рассмеялся, будто этот иностранец очень удачно пошутил.

– Да, сеньор, – улыбаясь, согласился он. – Она уже встала, это уж точно. – Ножницами он показал на дом, стоявший в конце улицы. – Вон там, сеньор, последний дом направо, – со смехом объяснил он ему. И смеялся Майклу вслед.