Том 3. Русская поэзия - Михаил Леонович Гаспаров

Все эти ожидания подтверждаются или не подтверждаются по мере чтения, по-разному в каждом стихотворении. Степень этих ожиданий различна: мы видели, что для выделенной концовочной части оно больше (так построены три четверти рассматриваемых стихотворений), а для «наизнаночного» начала меньше (так построена только одна четверть наших стихотворений). Именно соотношение таких ожиданий складывается в неповторимый творческий облик автора в сознании читателя. В другом месте мы дали в убывающей последовательности список таких ожиданий для восприятия стиха Маяковского[432]: во-первых, рифмованность, во-вторых, четверостишные строфы с перекрестной рифмовкой, в-третьих, 4–3-ударная длина стиха, в-четвертых, преобладание 1–2-сложных междуударных интервалов и т. д. Дать такой же список сейчас для восприятия композиции Маяковского мы не решаемся: 35 праздничных стихотворений — это слишком небольшое статистическое количество. Чтобы сделать такой расчет, нужно расширить круг материала хотя бы до нескольких сотен образцов газетной поэзии Маяковского вообще.

В самом деле, интуитивное ощущение говорит, что праздничные стихи, по-видимому, не выделяются резко из массы стихов позднего Маяковского, поэтика у них — общая. Это, конечно, подлежит проверке: нужно параллельное обследование, во-первых, других, не-праздничных, агитстихов Маяковского 1925–1929 годов, а во-вторых, праздничных газетных стихов других поэтов того же времени, например Асеева. Так или иначе, мы надеемся, что предлагаемое описание может послужить подходом к более детальной картине поэтики Маяковского, нежели та, какою мы сейчас вынуждены довольствоваться.

Приложение

Май. 1. «Два мая» («Вечерняя Москва», 30.04.1925), VI, 112: Сегодня / забыты / нагайки полиции. // От флагов / и небо / огнем распалится. /// Поставить / улицу — / она / от толп // в один / смерчевой / развихрится столб. /// В Европы / рванется / и бешеный раж ее // пойдет / срывать / дворцов стоэтажие. /// Но нас / не любовь / сковала, / но мир // рабочих / к борьбе / взбарабанили мы. /// Еще предстоит — / атакой взбежа, // восстаньем / пройти / по их рубежам. /// Их бог, / как и раньше, / жирен с лица. // С хвостом / золотым, / в копытах тельца. /// Сидит расфранчен / и наодеколонен. // Сжирает / на день / десять колоний. /// Но скоро, / на радость / рабам покорным, // забитость / вырвем / из сердца / с корнем. /// Но будет — / круги / расширяются верно // и Крест- / и Проф- / и Коминтерна. /// И это будет / последний… — / а нынче // сердцами / не нежность, / а ненависть вынянчим. /// Пока / буржуев / не выжмем, / не выжнем — // несись / по мужицким / разваленным хижинам, // несись / по асфальтам, / греми / по торцам: // — Война, / война, / война дворцам! /// — А теперь / картина / идущего, // вернее, / летящего / грядущего. /// Нет / ни зим, / ни осеней, / ни шуб… // Май — / сплошь. / Ношу // к луне / и к солнцу / два ключа. // Хочешь — / выключь. / Хочешь — / включай. /// И мы, / и Марс, / планеты обе // слетелись / к бывшей / пустыне Гоби. /// По флоре, / эту печку / обвившей, // никто / не узнает / пустыни бывшей. /// Давно / пространств / меж мирами Советы // слетаются // со скоростью света. /// Миллионами / становятся в ряд // самолеты / на первомайский парад. // Сотня лет, / без самого малого, // как сбита / банда капиталова. /// Год за годом / пройдут лета еще. // Про них и не вспомнит / мир летающий. /// И вот начинается / красный парад, // по тысячам / стройно / скользят и парят. /// Пустили / по небу / красящий газ — // и небо / флагом / красное враз. /// По радио / к звездам / — никак не менее! — // гимны / труда / раскатило / в пение. /// И не моргнув / (приятно и им!) / планеты // в ответ / рассылают гимн. /// (…?) // Рядом / с этой / воздушной гимнастикой // — сюда / не нанесть / бутафорский сор — // солнце / играм / один режиссер. /// Все / для того, / веселиться чтобы. // Ни ненависти, / ни тени злобы. /// А музыка / плещется, / катится, / льет, // пока / сигнал / огласит / — разлет! — /// И к солнцу / отряд / марсианами вскинут. // Купают / в лучах / самолетовы спины.

2. «Май» («Рабочая Москва», 1.05.1925), VI, 117: Помню / старое / 1-ое Мая. // Крался / тайком / за последние дома я. /// Косил глаза: // где жандарм, / где казак? /// Рабочий / в кепке, / в руке — / перо. // Сходились — / и дальше, / буркнув пароль. /// За Сокольниками, / ворами, / шайкой, // таились / самой / глухой лужайкой. /// Спешили / надежных / в дозор запречь. // Отмахивали / наскоро / негромкую речь. /// Рванув / из‐за пазухи / красное знамя, // шли / и горсточкой / блузы за нами. /// Хрустнул / куст / под лошажьей ногою. // — В тюрьму! / Под шашки! / Сквозь свист нагаек! — /// Но нас / безнадежность / не жала тоской, // мы знали — / за нами / мир заводской. /// Мы знали — / прессует / минута эта // трудящихся, / нищих / целого света. /// И знал / знаменосец, / под шашкой осев, // что кровь его — / самый / вернейший посев. /// Настанет — / пришедших не счесть поименно — // мильонами / красные / встанут знамена! /// И выйдут / в атаку / веков и эр // несметные силища / Эс Эс Эс Эр.

3. «Первомайское поздравление» («Известия», 1.05.1926), VII, 111: Товарищ солнце, — не щерься и не ящерься! — Вели облакам своротить с пути! — Сегодняшний праздник — праздник трудящихся, — и нечего саботажничать: взойди и свети! /// Тысячи лозунгов, знаменами изóранных, — зовут к борьбе за счастье людей, — а кругом пока — толпа беспризорных. — Что несправедливей, злей и лютей? /// Смотри: над нами красные шелка — словами бессеребряными затканы, — а у скольких еще бока кошелька — оттопыриваются взятками? /// Подняв надзнаменных звезд рогулины, — сегодня по праву стойте и ходите! — А мало ли буден у нас прогулено? —