Том 3. Русская поэзия - Михаил Леонович Гаспаров

— / и помер. /// И пошел / по небесной / скатерти-дорожке, // оставив / бабушкам / ножки да рожки. /// — А этот… / не разберешься — стул или стол, // с балдахинчиками со всех сторон? / — Это, дети, / называлось «престол // отечества» / или — / «трон». /// «Плохая мебель!» — // как говорил Бебель. /// — А что это за вожжи, / и рваты и просты? // Сияют дети / с восторга и мления. // — А это, дети, / называлось / «бразды // правления». /// Корона — / вот этот ночной горшок, // бриллиантов пуд — / устанешь носивши. // И морщатся дети: / — Нехорошо! // Кепка и мягше / и много красивше. /// Очень неудобная такая корона… // Тетя, / а это что за ворона? /// — Двуглавый орел / под номером пятым. // Поломан клюв, / острижены когти. // Как видите, / обе шеи помяты… // Тише, дети, / руками не трогайте! — /// И смотрят / с удивлением / Маньки да Ванятки // на истрепанные / царские манатки.

9 января. 14. «9‐е января» («Известия», 22.01.1924), VI, 20: О боге болтая, / о смирении говоря, // помни день — / 9‐е января. /// Не с красной звездой — / в смирении тупом // с крестами шли / за Гапоном-попом. /// Не в сабли / врубались / конармией-птицей — // белели / в руках / листы петиций. /// Не в горло / вгрызались / царевым лампасникам — // плелись / в надежде на милость помазанника. /// Скор / ответ / величества / был: // «Пули в спины! / в груди! / и в лбы!» /// Позор без названия, / ужас без имени // покрыл и царя, / и площадь, / и Зимний. /// А поп / на забрызганном кровью требнике // писал / в приход / царевы серебреники. /// Не все враги уничтожены. / Есть! // Раздуйте / опять / потухшую месть. /// Не сбиты / с Запада / крепости вражьи. // Буржуи / рабочих / сгибают в рожья. /// Рабочие, / помните русский урок! // Затвор осмотрите, / штык / и курок. /// В споре с врагом — / одно решение: // Да здравствуют битвы! / Долой прошения!

Коммуна. 15. «Первые коммунары» («Труд», 13.03.1927), VIII, 56: Немногие помнят / про дни про те, // как звались, / как дрались они, // но память / об этом / красном дне // рабочее сердце хранит. /// Когда / капитал еще молод был // и были / трубы пониже, // они / развевали знамя борьбы // в своем / французском Париже. /// Надеждой / в сердцах бедняков / засновав, // богатых / тревогой выев, // живого социализма / слова // над миром / зажглись впервые. /// Весь мир буржуев / в аплодисмент // сливал / ладонное сальце, // когда пошли / по дорожной тесьме // жандармы буржуев — / версальцы. /// Не рылись / они / у закона в графе, // не спорили, / воду толча. // Коммуну / поставил к стене Галифе, // французский / ихний Колчак. /// Совсем ли умолкли их голоса, // навек удалось ли прикончить? — // Чтоб удостовериться, / дамы / в глаза // совали / зонтика кончик. /// Коммуну / буржуй / сжевал в аппетите // и губы / знаменами вытер. // Лишь лозунг остался нам: «Победите! // Победите — / или умрите!» /// Версальцы, / Париж / оплевав свинцом, // ушли / под шпорный бряк, // и вновь засияло / буржуя лицо // до нашего Октября. /// Рабочий класс / и умней / и людней. // Не сбить нас / ни словом, / ни плетью. // Они / продержались / горсточку дней — // мы / будем / держаться столетья. /// Шелками / их имена лепеча // над шествием / красных масс, // сегодня / гордость свою / и печаль // приносим / девятый раз.

16. «Парижская коммуна» («Труд», 18.03.1928), IX, 67: Храните / память / бережней. // Слушай / истории топот. // Учитывай / в днях теперешних // прошедших / восстаний / опыт. /// Через два / коротких месяца, // почуяв — / Коммуна свалится! — // волком, / который бесится, — // бросились / на Коммуну / версальцы. /// Пощады / восставшим рабочим — / нет. // Падают / сраженными. // Их тридцать тысяч — / пулей / к стене // пришито / с детьми и женами. /// Напрасно / буржуева ставленника // молить, / протянув ладони: // тридцать тысяч / кандальников // звенит / по каторгам Каледонии. /// Пускай / аппетит у пушек / велик — // насытились / до отвала. // А сорок тысяч / в плевках / повели // томить / в тюремных подвалах. /// Погибла Коммуна. / Легла, / не сумев, // одной / громадой / бушуя, // полков дисциплиной / выкрепить гнев — // разбить / дворян и буржуев. /// И вот / выползает / дворянство-лиса, // пошло, / осмотревшись, / праздновать. // И сам / Галифе / припустился плясать // на клочьях / знамени красного. /// На нас / эксплуататоры / смотрят дрожа, // и многим бы / очень хотелось, // чтоб мы, / кулак диктатуры разжав, // расплылись — / в мягкотелость. /// Но мы / себя / провести не дадим. // Верны / большевистскому знамени, // мы / помним / версальских / выстрелов дым // и кровью / залитые камни. // Густятся / военные тучи, // кружат / Чемберлены-вороны, /// но зрячих / история учит — // шаги / у нее / повторны. /// Будет / война / кануном — // за войнами / явится близкая, // вторая / Парижская коммуна — // и лондонская, / и римская, / и берлинская.

Лена. 17. «Лена» («Труд», 17.04.1927), VIII, 84: Встаньте, товарищи, / прошу подняться. // От слез / удержите глаза. // Сегодня / память / о павших / пятнадцать // лет назад. /// Хуже каторжных, / бесправней пленных, // в морозе, / зубастей волков / и лютей, — // жили / у жил / драгоценной Лены // тысячи / рабочих людей. /// Роя / золото / на пятерки и короны, // рабочий / тощал / голодухой и дырами. // А