Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

— Ни разу?! — ужаснулся Юджин.

— Ага, — весело подтвердил я. — Вот ты старше меня и, если брать чисто физически, сильней. А я тебя сделал, как маленького, потому что… Видел, как щенки или волчата возятся? Они не играют. Они жить учатся. То же самое и здесь. То, что ты назвал «детскими играми» — это складывалось тысячелетиями как народный опыт борьбы с враждебным окружающим миром. А ты… да и мы в какой-то степени, хотя и меньше… привыкли, что мир вокруг стабилен и предсказуем. Мы забыли о реалиях. Об играх волчат, в которых и растут волки. Тут, Юджин, нельзя быть компьютерщиком. Можно — только волком в волчьей стае. А ты пока даже не волчонок… Жмурки, салки, прятки… лапта — кажется, это бейсбол по-вашему… Бокс, наконец, драка на палках. Вот наши игры, и скучать тут просто некогда. Если, конечно, ты умён и жить хочешь.

— Ты никогда не скучаешь? — спросил Юджин. Он смотрел на меня с открытым ртом.

— Уже давно, — ответил я. — Несколько лет назад ещё иногда хандрил. А до этого, в начале… да, скучал, и сильно.

— Но ведь… — он запнулся, но я понял, что хочет сказать американец.

— Да, мы все всё равно умрём… Но я человек. И не собираюсь умирать без борьбы. Я считаю, Юджин, что даже за короткую жизнь надо бороться. Изо всех сил. Я боролся. И буду бороться. А ты решай для себя. Это легко — решить. Делать — вот что трудно. Очень.

— Ты будешь меня учить? — спросил Юджин.

— Время, — развёл я руками. — Но Сергей тебя научит даже большему, чем умею я. Значит, ты решил?

— Решил, — кивнул тот.

Кто сказал, что страсть опасна, доброта — смешна?Кто сказал: «Другие времена!»?!Как и встарь, от ветра частоРушится стена —Крепче будь —и буря не страшна!

Встань!Страх преодолей!Встань в полный рост!ВстаньНа земле своей —И достань рукойдо звёзд!

Кто сказал: «Один не воин, не величина!»?!Что в наш век отвага не нужна?!Мир жесток и неспокоен,За волной волна…Не робей —и не собьёт она!

Кто сказал: «Живи покорно, не ищи руна,Не летай и не ныряй до дна!»?!Сталь легка, судьба проворна —Грош тому цена,Кто устали дремлет у окна!

Кто сказал: «Борьба напрасна — зло сильней добра!»?!Кто сказал: «Спасайся — вот нора!»?!Путь тяжёл, но цель прекрасна,Как огонь костра!Человек! Настал твой час!Пора!

Встань!Страх преодолей!Встань в полный рост!ВстаньНа земле своей —И достань рукойдо звёзд!

РАССКАЗ 19

Далека дорога твоя

Мёртвой свастикой в небе орёл повис.

Под крылом кричат ледяные ветра…

Снег пошёл ночью, когда мы с Сергеем спали недалеко от широкого чёрного ручья. Собственно, на это походило ещё со вчерашнего утра, когда мы вышли из лагеря — небо наглухо зашторило сплошным пологом туч густо-свинцового цвета. День прошёл в глухой тишине, а ночью, проснувшись, я увидел, как медленно падают крупные хлопья. «Снег,» — подумал я и, плотнее завернувшись в плащ, уснул снова…

…Когда я проснулся утром, снег уже перестал, но небо по-прежнему было цвета свинца. Гладкие гранитные валуны снег то ли не сумел покрыть, то ли они обтаяли, но в остальных местах он лежал ровным покровом. Мой плащ по краю прихватило к земле морозом. Я с треском отодрал его и сел.

Было не так уж и холодно — градуса два мороза, не больше. На снегу лежали куртка и сапоги Сергея, он сам сидел на одном из валунов на корточках и умывался.

Отпихнув плащ, я стащил куртку и, подойдя к Сергею, присел рядом. Поболтал рукой в воде, сказав:

— Доброе утро.

— Доброе, — он фыркнул, последний раз плеснул себе в лицо водой и поднялся в рост, потянувшись. — Ночью подходили волки, два раза.

— Чего же не разбудил? — я плескал водой на плечи. Сергей бомбардировал воздух серией молниеносных ударов и пожал мускулистыми плечами:

— Зачем? Они не особо нахальничали… Ещё одного оленя сегодня завалим — и назад, — он посмотрел в ту сторону, где стояли запорошенные снегом сани, передёрнулся: — Пойду оденусь и костёр разведу. Умывайся скорей…

…Снег снова пошёл — в тот момент, когда я, застёгивая куртку, подсел к костру, который развёл Сергей. Пахло оттаивающим копчёным мясом.

— Лук будешь? — спросил он, с хрустом рассаживая складником крупную луковицу в золотистой чешуе.

— Давай, — я переместился на брошенный поверх валуна сложенный вдвое плащ. Два или три крупных волка сидели метрах в ста на другом берегу ручья, поглядывали на волокушу и на нас. Я сделал вид, что целюсь в них из пальца. Звери даже не пошевелились. Я задумчиво поинтересовался: — Если их станет больше, как думаешь — нападут?

— А, не знаю, — отмахнулся Сергей. — Ну что, я пойду, или ты на месте посидишь?

— Ш-ютынык, — с акцентом ответил я, застёгивая ремни. — Я пойду, конечно… Вот блин, надо было лыжи с собой взять, или хоть снегоступы. Часа через четыре вернусь… — я передёрнул плечами и сообщил: — Ненавижу холод…

…Около того места, где ручей делал петлю, а берег поднимался, я вскарабкался на откос по валунам и довольно хмыкнул. Олени паслись на опушке рощи, метров за триста от меня. Было полное безветрие, снег всё падал. Волчья стая — штук семь — рысила туда-сюда между мною и стадом. Тоже дожидались своего… Олени гребли снег, наклоняли головы к серо-зелёным обнажавшимся проплешинкам. Стадо медленно переползало в мою сторону. Я посмотрел вдоль реки — вон там они выйдут к воде — и, присев между двух камней, глубже надвинул капюшон. Предстояло ждать.

Метрах в ста от меня колебалось пятно серого тумана. Я с трудом отвёл от него взгляд, медленно вытянул ноги. Снег падал, пушистый, казавшийся тёплым. По серому небу, тяжело взмахивая крыльями, пролетели несколько больших воронов.

Мне было тоскливо и хотелось домой. В смысле — туда, где все наши.

Олени приближались, я их слышал уже и достал метательный нож. Снял крагу, сунул правую руку в левый рукав, чтобы не замёрзла. Я ждал, что подойдут волки. Но они не подошли — скорей всего, учуяли меня издалека и решили не связываться. Почему-то подумалось: а ведь можно, в принципе, сделать из одного метательного ножа дротик… Правда, я не учился их метать, так что вряд ли поначалу будет много пользы.