Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Если ты — что?! — вздрогнула Гермиона. — Впрочем, это даже логично… — помедлив, добавила она, всё же ощущая трепет и невольную дрожь. — Ты и медальон Слизерина положил в могилу миссис Поттер потому, что она имела в твоей жизни такое значение?

— Да, Кадмина. Посчитал, что если именно она теперь будет беречь мою жизнь — получится красиво. Да и не полагал, что Гарри Поттер станет потрошить останки матери. Я же не знал о столь пагубных свойствах дамблдоровского Делюминатора тогда. Теперь все мои Хоркруксы под надежной живой защитой.

— Хоркруксы? — переспросила Гермиона. — Их… несколько? Это что же… кольцо Maman…

— Белла более чем надежная охрана для обломка моей души, дорогая. К тому же обручиться с ней этим кольцом показалось мне еще более символичным.

— Но когда оно стало?..

— Когда для меня сделалось необходимо жениться на твоей матери. Перед нами в ту пору встала проблема, Кадмина, — повествовательным тоном начал Волдеморт. — К сожалению, на тот момент она уже состояла в браке. И Родольфус Лестрейндж всегда был мне верным слугой и союзником. Мы дружили с ним еще в школе, а когда я уехал из Королевства и колесил по миру, списались, и он присоединился к моим изысканиям в глубинных сферах магии. С тех пор Родольфус всегда был рядом. Один из самых верных слуг. Но что же я мог поделать? — развел руками Темный Лорд, и его глаза блеснули багрянцем. — Однако я понимал, что эта расправа сильно изувечит мою душу.

Я создал Хоркрукс из кольца, когда убивал Родольфуса. Где‑то за год до нашей свадьбы с твоей матерью. Полагаю, это была достойная смерть для одного из моих самых верных приверженцев. И этим кольцом я потом обручился с Беллой. Сон Генриетты говорит в пользу того, что Гарри Поттер узнал о том, что моя супруга носит на пальце. Этого следовало ожидать.

— Проклятье! — простонала Гермиона. — Моя дочь постоянно связана с этим ублюдком! Это не повредит ей?!

— Не думаю. Время от времени будет «ловить» самые сильные его эмоции. Только их: думаю, Поттер следит за этим обычно. Ведь подобная связь для него не внове. Просто, видимо, кольцо, случайно увиденное на пальце матери в альбоме с фотографиями, чересчур сильно взволновало мистера Поттера. Другой вопрос в том, когда и как он мог видеть его на Белле. — Темный Лорд задумчиво посмотрел в сторону. — Ничего, Кадмина, не переживай: когда Етта немного подрастет, мы обучим ее окклюменции. Не печалься.

— Как я могу не печалиться? Ведь мы не можем остановить Гарри, даже если найдем его! Стоит его убить, и Хоркрукс в Генриетте проснется: он может захватить и поработить ее!

— Вовсе незачем убивать Гарри Поттера для того, чтобы его остановить, — пожал плечами Волдеморт. — Тем более до того, как Етта станет достаточно сильна, чтобы побороть заключенный в ней обломок.

На столе перед ним вспыхнуло почтовое заклинание.

— Прости, пожалуйста, — бросил Темный Лорд и взял конверт. Распечатал и, пробежав глазами, нахмурился. — Не в добрый час помянут… Мне нужно в больницу святого Мунго.

— Что случилось? — испугалась Гермиона.

— Хм… Около получаса назад было совершено нападение на Петунью Дурсль, — ответил Волдеморт. Леди Малфой пораженно воззрилась на своего отца. — После трагедии с Джэнн, я, надеясь найти Поттера, наложил на дом его бывших опекунов сигнальное заклинание, фиксирующее магию, — невозмутимо пояснил тот. — Оказалось, не зря. Только эти идиоты опять его упустили…

— Гарри?! Но что ему понадобилось… Кольцо! — подскочила Гермиона. — Он, наверное, хотел что‑то узнать у тетки о нем!

— Вот это мы сейчас и выясним, — кивнул Волдеморт. — Миссис Дурсль проживает сейчас сама, ее муж скончался полтора года назад, сын еще раньше женился и живет отдельно. После нападения магглу доставили в больницу, но вроде как с ней всё в порядке. Если хочешь — пойдем со мной.

— Хочу, — с готовностью кивнула Гермиона, поднимаясь.

— В таком случае дамы вперед, — и Темный Лорд любезно уступил дочери дорогу к камину.

Через несколько минут они выходили из кабинета главного целителя больницы святого Мунго, владелец которого, худенький волшебник преклонных лет, на ходу объяснял, что здоровье поступившей к ним магглы в полном благополучие: ей не успели нанести никаких серьезных увечий.

— Легкое Удушающее заклинание, — тараторил целитель, когда они свернули в нужный коридор, — было снято мракоборцами почти сразу. Женщина сильно напугана, но, ввиду ее поверхностного знакомства с миром магии, психика не пострадала. Вот, вы можете поговорить с ней здесь, милорд. После обследования пострадавшую еще никто не допрашивал.

Гермиона взялась за прохладную ручку палаты, к которой их привели, и уже собиралась толкнуть дверь, когда позади послышались торопливые шаги.

— Одну минуту, милорд! — К ним поспешно шел заместитель главы мракоборцев Джонатан Кэрролл. — Мы приставили негласную охрану к сыну пострадавшей и его семье, будут ли еще какие‑то срочные распоряжения?..

Гермиона толкнула дверь и вошла в палату одна.

Петунья Дурсль лежала на широкой больничной кровати, по пояс укрытая одеялом. Когда появилась Гермиона, она вздрогнула и быстро повернулась к ней.

— Что с моим сыном? — со страхом и злобой выкрикнула женщина, порываясь подняться. — Дадли, его нужно защитить! Зачем вы держите меня здесь?! Вы не понимаете! Мне нужно к нему, нужно предупредить его…

— Всё в порядке, миссис Дурсль, — поспешно прервала Гермиона, — к вашему сыну и его семье приставлена надежная охрана. Как вы себя чувствуете?

Женщина неопределенно дернула плечами.

Она очень постарела с тех времен, когда Гермиона последний раз видела ее на вокзале «Кингс–Кросс» с Гарри: светлые волосы поседели, и без того длинная шея будто стала еще длиннее и тоньше, на лице залегли глубокие морщины.

— Этого мерзавца поймали? — холодно спросила миссис Дурсль, опускаясь обратно на подушки и строго глядя на свою посетительницу.

— Нет, — Гермионе хотелось задать сотню вопросов, однако она сдерживалась до появления отца, — но прикладываются все усилия.

Ведьма поймала взгляд собеседницы и прочитала в ее мыслях ледяное недоверие. Маггла полагала, что от этих прокля́тых волшебников можно ждать только беды. Она думала сейчас лишь о Дадли и всех тех ужасах, которые свихнувшийся племянник мог сотворить с ее возлюбленным сыном, его молодой супругой и их первенцем.

Гермиона отвела взгляд и прошла к искусственному окну. Дверь скрипнула, и они с миссис Дурсль одновременно повернулись на звук — в палату не спеша, вошел Волдеморт.

И внезапно больная просияла.

— О, это вы, милорд! — радостно произнесла Петунья Дурсль, садясь в своей постели, и уголки ее плотно сжатых до того губ тронула улыбка облегчения. — Здравствуйте! Хвала Пресвятой Богородице!