Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

Заметь, как занятны превратности судьбы, Кадмина. Северус, с детства влюбленный в Лили Эванс, безошибочно почувствовал ее кровь в Нарциссе Блэк. Его с самого начала словно магнитом тянуло к этой женщине — и он даже признает, что она всегда чем‑то неуловимым напоминала ему Лили. А ведь Северус понятия не имеет о том, что у этих женщин один отец.

В отношениях с сестрами Блэк мы с ним чем‑то похожи.

Странно всё‑таки складывается жизнь. Женщины семьи Блэк играют в моей судьбе удивительные роли…

Глава XVII: Флакон с сиреневой пробкой

«Плачет Белоснежка — вот оно пришло!

Всё, что только снилось очень глубоко.

Плачет Белоснежка, стонет Белоснежка,

И, сама не замечая, странно улыбается себе:

Слёзы горькие глотая, впитывая в кровь

Насилие!..[124]»

Гермионе не давало покоя всё, что рассказал ей Темный Лорд.

Гарри Поттер — ее кузен! Нарцисса и Беллатриса с Лили Поттер — сводные сестры!

У Волдеморта появился еще один Хоркрукс, кроме Нагайны.

Да к тому же это открытие, что ее дочь может перенимать эмоции Гарри. Ожидаемое, но всё равно неприятное и ужасное.

А еще Гермионино любопытство теперь нещадно беспокоил загадочный флакон с сиреневой пробкой, некое воспоминание Темного Лорда, из‑за которого Северус простил тому убийство своей возлюбленной. Действительно ли простил?

Вроде как, да. Помнится, много лет назад Снейп упоминал, рассказывая Гермионе о своих отношениях с матерью Гарри, что недавно ему стало известно нечто такое, чего он никогда не сможет ей извинить и что теперь он больше не считает себя повинным в ее смерти.

Так что же такого совершила Лили Поттер в ту роковую ночь?

Флакон не шел у Гермионы из головы.

Даже в сизом тумане Тэо она бесконечно, раз за разом, только и делала, что проникала в спальню Северуса и находила там загадочное воспоминание. Но стоило ей коснуться его неспокойной поверхности в каменном Омуте памяти, как видение обрывалось, занозой мучая разум молодой ведьмы.

Но это было так глупо.

Мало того, что она никакого права не имела влезать в личную жизнь мастера зелий и красть у него воспоминания, подаренные Волдемортом. Это бы еще полбеды. Но ведь флакона может не оказаться в его комнате, она может его не найти, или же Снейп застанет ее за этим занятием… Да всё, что угодно!

Это было глупо до безумия.

«Глупо до безумия», — в очередной раз сообщила себе Гермиона в следующий понедельник вечером, отослав Рона сообщить Женевьев об отмене дополнительных занятий и стуча в спальню профессора зельеварения.

Проникать сюда в его отсутствие она не решилась — что‑то могло стеречь помещение, когда нет хозяина, подать ему сигнал вынуться или запомнить, кто и зачем нарушил границы личного пространства преподавателя. Нет, в эту комнату нужно было попасть с разрешения ее владельца.

— Кадмина? Что‑то произошло?

Снейп, представший перед ней на пороге в неизменном черном облачении, посторонился и впустил нежданную гостью в комнату, смерив предварительно долгим удивленным взглядом.

— Да, — с жаром кивнула женщина, — произошло! Северус, мне нужна твоя помощь. — И она заговорила быстро, озвучивая придуманный заранее и многократно повторяемый до того текст: — Вот уже почти неделю, как меня мучает бессонница. Совершенно ничего не помогает — дай мне какое‑нибудь снадобье, сильное и действенное.

— Вы пробовали отвар белладонны?

— Разумеется! — досадливо бросила Гермиона, быстро озирая комнату у него за спиной. — Мне нужно что‑то посложнее. Пожалуйста.

— Сейчас?

— Было бы здорово. Я просто сойду с ума, если не избавлюсь от этой бессонницы, — и она бросила на волшебника умоляющий взгляд, в котором действительно плескалось что‑то, очень похожее на безумие: искорки неуемного и изнывающего от нетерпения любопытства.

— Хорошо, я схожу в лабораторию и через полчаса что‑нибудь вам пришлю.

— Давай я подожду тебя, Северус, — Гермиона как можно непринужденнее опустилась на небольшой диван. — Здесь, — добавила она. — Не нужно ничего готовить, просто принеси что‑то подходящее. А я подожду.

— Ладно, — странным голосом промолвил он. — Как вам будет угодно. Ждите.

И Снейп, войдя в трансгессионный круг, исчез с легким хлопком.

Сердце у Гермионы забилось очень быстро.

Она вытащила из кармана палочку и неверной рукой подняла ее, собираясь с духом.

— Акцио, флакон с сиреневой пробкой! — наконец велела ведьма, вспоминая о том, что Снейп может возвратиться с минуты на минуту.

О том, как она будет класть свою добычу на место в случае, если удастся незаметно взять ее, Гермиона пока не думала.

Из дальнего высокого комода раздались шуршание и стук, но женщина, испытавшая в этот миг настоящее ликование, не успела подойти к нему — с таким же едва слышным хлопком в комнату вернулся Снейп. Он в молчании застыл посреди трансгрессионного круга, пристально глядя на свою гостью. Даже легкой тени удивления не промелькнуло на его бледном лице.

Гермиона потупилась и даже, кажется, покраснела.

Мастер зелий выдержал паузу, а потом поставил на стол небольшую колбу, которую перенес с собой.

— Это мне? — робко спросила Гермиона, пытаясь сгладить дикую неловкость.

— Это вам не поможет, — отрезал Снейп, морщась. — У вашей бессонницы, кажется, совсем иные причины. К примеру, слишком длинный нос.

И с этими словами он пошел к заветному комоду, где волновался околдованный, но не находящий выхода, флакон. Раскрыл один из ящиков, достал оттуда шкатулку и, приподняв крышку, поймал на лету поплывший было к Гермионе сосуд. Голубоватое матовое стекло и широкая сиреневая пробка.

— В сущности, мне совершенно плевать, — громко объявил Снейп, не поворачиваясь к ведьме. — Теперь. — Он побарабанил пальцами свободной руки по комоду. — Я больше шести лет не притрагивался к этому воспоминанию. Да и до того только трижды пытался пересмотреть его. Стоило избавиться от этой порнографии давно, вот, пожалуй, и случай.

Он повернулся к Гермионе. Женщина уткнулась виноватым взглядом в прикроватный коврик.

— Понимаешь, просто mon Pére не захотел рассказывать мне о том, что такого случилось в ту ночь, — залепетала она. — Мы недавно говорили… И я… И он…

— Если бы ваш отец не хотел, дабы вы узнали с подробностями, — тут Снейп премерзко усмехнулся, — что произошло в ту ночь, он не рассказывал бы вам детально, где об этом можно проведать. Ловите, — Снейп кинул ей флакон, и Гермиона с невольной жадностью схватила его. — Тщеславие, — продолжал он, — магглы включили в семерку самых страшных грехов. Идите, Кадмина. Только держите эту дрянь подальше от несовершеннолетних детей.