Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

стоял тихий, пустой. Внизу на крыльце валялся берестяной свиток с сенсорным экраном.

– Айра говорит, что смысл – в соответствии замыслу Творца, – сказал Тимор-Алк. – Конец света происходит, когда замысел искажен настолько, что приходит в конфликт с изначальной идеей. Лишенное смысла разваливается и гибнет.

Крокодил подумал.

– Мне надо на Серую Скалу, – сказал со значением. – В музей истории Раа. Поехали со мной.

– Я жду вызова от Айры, – суховато напомнил Тимор-Алк. – И ты тоже, кстати.

– Ты обещал ему сидеть дома и ни шагу за порог?

– Нет, но…

– А я не обещал! Оставайся, если хочешь, а я…

– Я с тобой, – поспешно сказал Тимор-Алк. – Там можно твой рейтинг… немного поднять.

* * *

Огромные фигуры на гладкой стене так плотно накладывались одна на другую, что их трудно было различить издали и невозможно рассмотреть вблизи. Надо было искать ракурс; на каменном полу сохранилась копоть тысячелетней давности. Здесь жгли костры – в разных местах, в разное время, сотни костров. Разные люди становились между светом и стеной, отбрасывали тень, и младшие – по традиции, всегда младшие – обводили эту тень углем.

Крокодилу эти силуэты напоминали рисунки мелом на асфальте в месте, где случилось преступление, где найден труп; он никак не мог отделаться от неуместной ассоциации. У жителей Раа «Пещера тысячи теней» должна была вызывать, наверное, благоговение.

– Слушай, а почему они такие здоровенные?

– Во-первых, это же проекция, – шепотом отозвался Тимор-Алк. – А во-вторых… предки были раза в три выше современных людей.

– Что?!

Крокодилу вспомнился скелет, виденный им в помещении суда.

– Ну да. А ты не знал?

Рядом остановилась группа детей с преподавателем.

– Обратите внимание, как здесь выставлен свет. В старые времена, конечно, никакого света не было, только факелы или костры. Человеческие фигуры немного искажены, потому что это… какой тип проекции, кто скажет?

– Центральная…

– Одноточечная, потому что костер можно считать точкой…

Никто не пытался потрогать стену, хотя бы украдкой. Воспитанные дети, подумал Крокодил.

– Проекции мужчин легко отличить от проекций женщин. Мужчина во время проекцирования всегда становился лицом к костру, а женщина – вполоборота к стене. Поэтому на проекциях мужчин мы видим прямое изображение, а на женских фигурах – полупрофиль…

Шаркая ногами и глазея, толпа экскурсантов подобралась ближе.

– Пещера не использовалась как жилое помещение; климат Серой Скалы, как вы помните, всегда был очень мягким, человеку достаточно было установить тент от дождя…

– И туалет, – сказала самая маленькая из девочек. – Чтобы никто не видел, как он туда ходит.

Мальчишки засмеялись.

– Можно спросить? – еще одна девочка поднялась на цыпочки и вытянула вверх обе руки.

– Конечно.

– Скажите, – девочка сильно понизила голос, но гулкая пещера все равно разносила по углам каждое сказанное слово, – этот вон зеленый парень – он полукровка?

Экскурсанты во главе с учителем уставились на Тимор-Алка. Тот сделал вид, что исследует силуэты на стенах.

– Да, – сказал учитель. – Конечно. А теперь я прошу вас всех посмотреть на стену, найти тень какого-нибудь одного человека и спросить себя: а не мой ли это далекий предок?

Крокодил повернулся и зашагал к выходу. Пещера была огромной, запутанной, сложной, и, если бы не вездесущие указатели, он давно заблудился бы; Тимор-Алк шел следом.

Снаружи накрапывал дождь, теплый и медленный, ласковый, летний. Такой, от которого спасет простой тент.

– Тебе, наверное, в школе доставалось? – сквозь зубы спросил Крокодил.

– А я не учился в школе. Дистанционное образование.

– У вас так можно?

Тимор-Алк пожал плечами:

– Если бы я не захотел проходить Пробу, мог бы вообще из дома носа не показывать.

По узкой каменистой тропинке они поднялись на вершину холма. На ржавой, изъеденной временем мачте помещался светлый, с виду новехонький контейнер в форме песочных часов.

«Первый стабилизатор», – гласила табличка.

– Такое впечатление, что это муляж, – сказал Крокодил.

– Это подлинный корпус. Ему тысяча лет. Технологии Бюро.

– Почему здесь?

– Сперва они были установками на вершинах холмов, покрывали только часть суши, и туда, на эту стабильную часть, начали собираться люди. Там не было чудовищ, а еды хватало всем… Они кое-как устроились, родили новых детей, восполнили потери… Но нужен был прорыв. Спутник.

– Зачем?

– Затем, что это было условие Вселенского Бюро: свой носитель для стабилизаторов на орбите. А представь себе: прикладной науки практически нет, производства нет, технологий нет… Тогда первые мигранты сделались очень полезны: они, как правило, все были с развитых планет, с техническим образованием.

– Погоди. Вселенское Бюро перебрасывает людей в далекое прошлое и за счет этого получает энергию?

– Ну… где-то так.

– И Бюро устраивает этих людей на Раа и других площадках и помогает в обмен на гостеприимство?

– Да.

– А зачем, объясни мне, Вселенскому Бюро эта благотворительность? Если можно меня забросить в прошлое Земли, в гости к гигантским ящерам, где я проживу пару часов от силы?

Тимор-Алк посмотрел с удивлением. Крокодил окинул взглядом пейзаж, открывающийся с холма: рощи, скалы, далекое море.

– Нет, – пробормотал себе под нос. – Толпа мигрантов в прошлом Земли – пусть даже несколько десятков – они же всех бабочек перетопчут… Вот оно что… Они историю невольно изменят, возможно, в этом причина… С другой стороны…

– Почему ты не думаешь, что Вселенскому Бюро совесть не позволяет убивать людей? – тихо спросил Тимор-Алк. – Невинных людей с чужих планет?

– Совесть? – Крокодил повернул голову. – У цивилизации поля – совесть? Или у времени?

С минуту они молча смотрели друг на друга.

– Андрей, – сказал наконец Тимор-Алк. – Мне всегда казалось, что ты… Ну… Что у тебя-то совесть есть. Там, на острове… мне так показалось.

– Ну и что? – отозвался Крокодил грубее, чем хотелось бы. – При чем тут я?

– Ну, ты ведь представитель своей цивилизации? Земли? Типичный представитель? Почему ты думаешь, что если совесть есть на Земле – у цивилизации поля ее может не быть?

Крокодил хмыкнул. Снова посмотрел на контейнер, венчавший собой старую мачту.

– А внутри что-то есть?

– Нет. Давно забрали.

– Хотелось бы посмотреть, – сказал Крокодил. – Взглянуть хотя бы на остатки такого приборчика. Хотя бы схему…

– А ты все равно ничего не увидишь и не поймешь. Пустая капсула, спиральная труба, и все.

– И что, ваши ученые никогда не совали туда отвертку?

– Да туда что угодно можно засунуть. Если штука регулирует соотношение материи и идеи – тут хоть с бубном скачи, хоть ядро расщепляй. Примерно одинаковый исследовательский потенциал.

– Как может целая планета пользоваться технологией, о которой ничего не знает?! Как можно принимать подарки непонятно от кого, непонятно с какой целью…

– Пошли, – Тимор-Алк насупился. – Музей большой, а я хочу, чтобы ты еще анкеты