Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

как бы… обелила обоих мальчиков». Несмотря на нацистское прошлое Виланда, суд снял с него обвинение в сотрудничестве с режимом и отнес к категории попутчиков, то есть на его дальнейшую деятельность никакие ограничения не накладывались. В середине 1949 года был освобожден из лагеря Бодо Лафференц, которого суд отнес к категории виновных в менее тяжких преступлениях и приговорил к уплате суммы даже меньшей, чем штраф, наложенный на его тещу. С учетом высокого места Лафференца в иерархии СС многие сочли такой приговор слишком мягким.

Глава 25. «Здесь в цене только искусство!»

21 января 1949 года Винифред Вагнер подписала в Оберварменштайнахе официальный текст своего отречения: «Настоящим я торжественно беру на себя обязательство воздерживаться от любого содействия в организации, управлении и руководстве Байройтскими театральными фестивалями. В соответствии с давно возникшим намерением я доверяю моим сыновьям Виланду и Вольфгангу выполнение вышеупомянутых задач и передаю им соответствующие полномочия». При этом она хорошо осознавала, что передает руководство детям не так, как она об этом мечтала в былые годы, то есть добровольно и с сознанием выполненного долга, а по принуждению властей, лишивших ее имущественных прав и заклеймивших как нацистского пособника. Вскоре она призналась своим знакомым, что из политических соображений ей «раз и навсегда было отказано в дальнейшем руководстве фестивалями»: «Государство выдвинуло это требование как условие для передачи наследия моим сыновьям – в противном случае руководство фестивалями могло быть у семьи отобрано». Верена почувствовала себя обделенной и горько сетовала матери, что та не приняла во внимание, что у нее и сестры «помимо любви к Байройту есть еще и права», которые мать обязана защищать. Винифред пыталась убедить младшую дочь в том, что, заключив соглашение с сыновьями, она вовсе не лишила ее наследства: «Ведь на фестивалях пока что ничего не заработаешь, к тому же я сомневаюсь, не обделила ли я своих сыновей, поручив им это дело!» У нее был еще один важный аргумент: «…нам теперь не следует вести пустые разговоры, а нужно заглянуть в глаза суровой реальности». Что касается Фриделинды, приведенные матерью аргументы, о которых она могла и не знать, были ей и так совершенно очевидны: после того как ее антреприза потерпела крах в богатой Америке, она сильно сомневалась в возможности быстрого возрождения семейного предприятия на родине, едва приступившей к восстановлению экономики. Но она недооценила решимость баварского правительства и городских властей Байройта как можно скорее возродить фестивали, рассматриваемые всеми как важнейшее условие возвращения страны к мирной жизни.

Новую ситуацию верно определил Вольфганг, связав ее, в частности, с обновлением городских властей: «После того как обербургомистром Байройта был выбран Ганс Рольваген… дискуссии о будущем фестивалей приобрели не свойственный им прежде деловой характер». Важную роль в этом деле сыграл и упомянутый выше писатель Карл Вюрцбургер, происходивший, по словам Вольфганга, «…из почтенной еврейской семьи, давно осевшей в Байройте»: «Вернувшись домой и ознакомившись первым делом с завещанием моих родителей, он довольно скоро заинтересовался положением дел с фестивалями и их перспективами. Если прежде у него и были какие-то сомнения или предубеждения, то они довольно быстро исчезли, о чем он выразился следующим образом: „С этого момента я оказался перед совершенно новой ситуацией. Завещание составлено настолько ясно, что я не могу понять, как д-р Майер умудрился вообще что-то тут придумывать… Вне зависимости от того, унаследуют ли руководство после госпожи Винифред (которая, по-видимому, сама не стремится взять на себя фестивали) наследники второй очереди… или в права наследства вступит город Байройт, остается принцип rebus sic stantibus [лат. «сохранение силы договора при неизменности общей обстановки». – Прим. авт. ], поскольку положение вещей таково, что Дом торжественных представлений может быть использован только для исполнения произведений Рихарда Вагнера, и больше ничего ставить в нем нельзя!“» Для автора мемуаров было также чрезвычайно важно, что позиция Вюрцбургера и его деловой подход «…очень скоро положили конец всякой болтовне и выворачиванию истины наизнанку, в том числе идее об учреждении фонда кузена Франца. Она раз и навсегда улетучилась». Вагнерам повезло также с назначением на должность бургомистра (то есть заместителя обербургомистра) Конрада Пёнера – дяди Вюрцбургера и старого друга Винифред; именно он курировал в городском совете вопросы культуры.

О том, чтобы возобновить фестивали в 1949 году, не могло быть и речи; возможность проведения первого фестиваля в 1950 году также вызывала сильные сомнения. Мюнхенские власти больше всего настораживала молодость и отсутствие достаточного опыта у молодых соруководителей. Сомнения в пригодности братьев для руководства столь сложным музыкальным институтом высказывали и многие маститые деятели культуры, связанные в прошлом с Байройтом и обладавшие опытом работы на фестивалях. В первую очередь это был имевший серьезные претензии к Виланду Эмиль Преториус, который выдвинул против «байройтского засранца» и его брата обвинения в основном политического характера: «То, что теперь этих нацистов и антисемитов не только больше не обвиняют, но, напротив, объявляют антифашистами, выглядит гротеском. Все это в чистом виде шутовская комедия!» В способности едва перешагнувших тридцатилетний рубеж молодых людей возродить семейное предприятие сильно сомневался и Фриц Буш, в годы нацистского правления лишенный возможности заниматься профессиональной деятельностью у себя в стране: «Байройт имеет настолько большое значение для культуры, что его возрождение нельзя доверять неопытным детям, воспитанным на нацистской идеологии». Опасения этих авторитетных лиц разделял и государственный секретарь баварского Министерства по делам культов Заттлер: «Я полагаю, что будет довольно затруднительно передать средства, выделяемые землей Бавария, городом Байройт или Баварским радио, столь молодому человеку, как Виланд Вагнер; будучи членом семьи Вагнер, он все же еще не набрался опыта, требуемого для выполнения такого рода культурной задачи». Чтобы подстраховаться, чиновник выдвинул предложение дать в наставники братьям опытного Хайнца Титьена. Однако против этого у семьи уже давно возникли вполне обоснованные возражения. Предчувствуя подобное развитие событий, Винифред писала подруге еще в июле 1948 года: «Если я и хотела его <Титьена> возвращения, то теперь я смело скажу „нет“ из-за Виланда, но я собираюсь остаться в стороне, а потомки должны сами сказать свое слово». Разумеется, «потомки» свое слово сказали, и городские власти Байройта, прежде всего обербургомистр и руководитель отдела культуры Вюрцбургер, почли за лучшее с ними согласиться, по поводу чего Вольфганг впоследствии писал: «Уже 13 декабря 1948 года д-р Вюрцбургер сердечно приветствовал нас на собрании граждан города Байройт: „Мы приветствуем также внуков Рихарда Вагнера в качестве будущих руководителей дела Байройта и делаем это с тем бо́льшим удовольствием, что не только надеемся, но и твердо знаем, что