Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

В одном из антрактов на эстраде среди манежа выполнялась большая музыкальная картина «На Дальний Восток в Порт-Артур», написанная для усиленного военного и струнного оркестров, с трубными сигналами, барабанным боем, пушечными выстрелами, хором песельников и исполнением военной «Зари». Остальные антракты заполнялись исполнением хвалебной песни героям «Варяга» и «Корейца», хором русских песельников, оркестрованными номерами и играми на призы (книги).

Манеж всю неделю был переполнен народом, которого перебывало до 45000 человек.

На третий день Пасхи во всех императорских театрах состоялись обычные спектакли в пользу Иверской общины, в Малом театре присутствовали их высочества. Театры были далеко не полны, война не располагала к посещению их, и потому мы собрали со всех трех театров только 3200 рублей. Зато выставка-аукцион картин и других художественных произведений, устроенная в это же время в пользу общины художником И. Л. Калмыковым, дала общине более 5000 рублей.

1 апреля получено было с Дальнего Востока потрясающее известие – броненосец «Петропавловск», наткнувшись на неприятельскую мину, после взрыва опрокинулся, погиб командующий флотом вице-адмирал Макаров, его начальник штаба[649] и почти все офицеры и матросы. Спаслись только великий князь Кирилл Владимирович, 6 офицеров и 52 матроса.

Я в этот день за Крассовский Эдуард-Антон Яковлевич втракал у великого князя. По окончании завтрака сидели за кофе в большом зале. Их высочества затем простились – великий князь ушел к себе вниз, я задержался несколько у великой княгини в кабинете по каким-то делам, как вдруг дверь из спальни отворилась и великий князь, бледный как полотно, почти вбежал к великой княгине и по-французски страшно взволнованным голосом объявил о гибели «Петропавловска», сказав, что никого не удалось спасти, погиб Макаров, все офицеры и матросы, среди них Кирилл.

Потом пришли уже подробности – оказалось, что великий князь Кирилл Владимирович спасся чудом. В момент взрыва он инстинктивно бросился на левую сторону мостика, спустился на руках на палубу, где был смыт волной, потом втянут в воду на порядочную глубину и собственными усилиями всплыл на поверхность воды, ухватившись за плавающую крышку парового катера. Держался на ней минут 10 и был взят на миноносец «Бесшумный». Его адъютант Кубе и камердинер Рудеков погибли.

Потеря, понесенная флотом в лице адмирала Макарова, была колоссальная. Это был поистине лучший из адмиралов, и насколько все общество было охвачено радостью 9 февраля, когда последовало его назначение на пост командующего флотом, настолько же сильное горе охватило всех, любящих родину, при известии о его трагической погибели.

Помимо того, что Макаров был выдающимся адмиралом и моряком, это был добрый, сердечный человек. Он не только умел сам работать, но и воодушевлял других к работе. Многие из моряков, которые служили под его началом и с которыми мне приходилось беседовать, рассказывали мне, как радостно и весело было с ним работать. Покойный Макаров ценил тех людей, которые работали со смыслом. Он говорил, как мне передавали: «Военный человек должен уметь поесть и поспать, какой мне толк, что иной от усердия три ночи не спит; ну, он тогда никуда и не годится, тот хорош, кто при самой большой спешке умеет выспаться».

Созданный им ледокол «Ермак»[650] сделал многое еще при жизни Макарова и обессмертил его имя не только у нас, но и во всех странах. Мысль Макарова была достигнуть беспрепятственного торгового и кругового движения через Ледовитый океан, и, конечно, нет сомнения, что при его энергии и знаниях он достиг бы этого. В настоящее время, когда я пишу эти строки, изобретенным им ледоколом пользуется советская власть, и еще недавно один из этих ледоколов, переименованный в «Красина»,[651] совершил подвиг во льдах, спасши нескольких человек из экспедиции Нобиле,[652] потерпевшей аварию в Ледовитом океане близ 82-го градуса северной широты. К сожалению, среди всей шумихи, поднятой советской прессой вокруг этого подвига, великое имя достойного изобретателя ледоколов Макарова произнесено не было.

Вся пасхальная неделя прошла под тяжелым впечатлением гибели Макарова. 4-го апреля в зале Городской Думы в присутствии их высочеств отслужена была торжественная панихида по погибшем герое. На его место командующим флотом назначен был вице-адмирал Скрыдлов. К сожалению, он так долго собирался в путь, что японцы успели отрезать Порт-Артур, и он так и не попал туда.

В середине апреля через Москву проследовали герои моряки с «Варяга» и «Корейца» во главе с их командирами флигель-адъютантом Рудневым и капитаном 2-го ранга Беляевым.

Великий князь их чествовал завтраком, а вечером 14 апреля состоялось их чествование в английском клубе. Оваций им было без конца.

На другой день они уехали в Петербург, и 16 апреля государь произвел им смотр на площади у Зимнего дворца.

В конце апреля, с объявлением мобилизации 17-го армейского корпуса, барон Бильдерлинг как командир этого корпуса принужден был просить ходатайства о сложении с него обязанностей по должности председателя попечительства. Для меня уход Бильдерлинга был большим горем – я привык с ним работать, у нас никогда никаких недоразумений не было, работалось мне легко и радостно, мы во всем сходились и понимали друг друга. В ответ на ходатайство Бильдерлинга великий князь Сергей Александрович обратился к нему со следующим рескриптом. <…>

По получении этого рескрипта барон А. А. Бильдерлинг передал исполнение обязанностей мне, как своему товарищу, обратившись со следующим прощальным предписанием по Попечительству. <…>[653]

19 мая в помещении канцелярии состоялось прощание барона А. А. Бильдерлинга с членами комитета и заведующими учреждениями. В 4 часа дня местным духовенством во главе с протоиереем Д. Покровским – представителем духовного ведомства в комитете было отслужено молебствие, после которого священник благословил барона А. А. Бильдерлинга иконою-складнем.

При этом я обратился к барону Бильдерлингу со следующими словами:

«Глубокоуважаемый, дорогой Александр Александрович, Московское столичное попечительство о народной трезвости с грустью прощается с Вами. В лице Вашем мы все теряем дорогого для нас руководителя…

…Дабы сохранить навсегда воспоминание об этих счастливых трех годах для нас под Вашим дорогим председательством, Комитет постановил сего числа избрать Вас почетным членом и поместить Ваш портрет во всех учреждениях попечительства.

Да пошлет Вам Господь успеха и здоровья в том трудном деле, куда Вы идете…»