Всемирная история: в 6 томах. Том 3: Мир в раннее Новое время - Коллектив авторов История

Кредит лежал в основе военного могущества Запада, но для кредита была необходима устойчивость денег. Чтобы оградить сделки от постоянных колебаний монетных курсов на крупнейших финансовых ярмарках, купцы и банкиры создавали «фиктивные деньги» для внутренних расчетов, такие «счетные деньги» были у венецианского банка Риальто и у Амстердамского банка.

В отличие от континентальных стран в Англии по ряду причин фиксированный курс фунта стерлингов не менялся с елизаветинских времен, производилась лишь перечеканка изношенной монеты. Решающий момент наступил в конце XVII в., когда неурожай 1694 г. привел к росту закупок продовольствия за границей, а необходимость оплачивать свою армию на континенте многократно увеличила отток туда серебра. На Амстердамской бирже обесценивались английские монеты, векселя и кредитные билеты недавно созданного (1694 г.) Английского банка. Острая нехватка наличных денег блокировала рынок бумаг и диктовала необходимость срочной перечеканки монеты. Общественное мнение склонялось к необходимости осуществить при этом девальвацию елизаветинского фунта как минимум на 20 %. Возобладала позиция философа и экономиста Джона Локка, выступившего за незыблемость фунта как гарантии неприкосновенности вложенных в Англию капиталов. Это подняло котировку фунта стерлингов в Амстердаме. Дополнительные меры, предпринятые новым директором Монетного двора Исааком Ньютоном, еще более укрепили финансовую систему Англии. Страна смогла окончательно перейти к долгосрочным займам. Многие были недовольны ростом государственного долга и зависимостью от иностранных банкиров. Но это давало возможность английскому правительству получать деньги под несопоставимо низкие проценты, если сравнивать с займами короля Франции. Уверенность кредиторов подкреплялась парламентским контролем над финансами. Это приведет к финансовому триумфу Лондона над Амстердамом, но пока до этого далеко. Запомним лишь, что к началу XVIII в. в Англии сильно разбогатеть на займах правительству было сложно, а вложения в другие сферы были не менее доходными, но более надежными.

Капитал обеспечивал Соединенным провинциям и Англии военное могущество при развитии либеральных принципов управления. Примечательно, что обе страны не будут привержены меркантилизму; отстаивая свободу торговли, обе проявляли реальную веротерпимость, предоставляли убежище эмигрантам всех мастей и первыми официально разрешили существование иудейских общин.

Однако, чем меньше у государств имелось финансовых возможностей, тем сильнее чувствовалась приверженность их правителей принудительным стратегиям управления, чтобы «идти в ногу со временем». Когда-то страны, сопредельные средневековым кочевым империям, оказывались перед выбором: ответить на вызов, создав мощное государство, или быть ими завоеванными. Теперь было необходимо предпринимать не меньшие усилия, чтобы устоять в мире, где произошла «военная революция», подкрепленная экономической мощью передовых стран. Выход виделся в том, чтобы, усиливая государство, командными методами преобразовывать общество и хозяйство, создать новую армию, использовать иностранные капиталы, технологии и знания к своей выгоде, чтобы защитить свои земли и хозяйство, а, при возможности, и самим поживиться за счет соседей. Территории стран, не успевших вовремя перестроиться, начинали быстро осваиваться соседями экономически, а затем и политически.

Главный источник богатства

Откуда Запад брал средства, которые затем вкладывал в банковскую сферу и в вооружение? Обратим внимание, что в рассуждениях Д. Дефо военное превосходство Запада увязывается именно с превосходством торговым. И действительно деньги, предоставляемые банкирами правителям на их неотложные, в том числе и военные нужды, имели в первую очередь купеческое происхождение. В каждый исторический период существовали определенные «королевские» товары дальней торговли — дорогие, легкие в транспортировке, не скоропортящиеся, пользовавшиеся устойчивым спросом: пряности, шелк, красители, квасцы, благородные металлы. Европа, как мы помним, ввозила золото и вывозила серебро в виде монет — йоахимсталеров, дукатов, пиастров, но даже в этих случаях оказывались возможны серьезные колебания цен, затоваривание. Более важным было знание конъюнктуры при торговле товарами широкого спроса и в гораздо больших объемах, а только такая торговля позволяет говорить ряду исследователей, и в частности И. Валлерстайну, о возникновении «настоящей» мировой экономики.

Согласно поговорке, «пальцы купца должны быть испачканы в чернилах»: помимо учетной документации коммерсант вел ежедневный обмен корреспонденцией со своими агентами и партнерами. Ведь торговый успех был основан на владении информацией. То, что сведения дорого стоят, первыми поняли венецианцы, создавшие сеть дипломатов-осведомителей. Для торговой корреспонденции порой применялись шифры. Владельцы торговых компаний, претендующих на монопольное положение в том или ином регионе, могли придержать стратегически важную информацию. Так, английская Московская компания была лучше всех осведомлена о российских делах, но не делилась этими сведениями, ее тексты оставались рукописными, предназначенными только для своих.

Но долго утаивать сведения было трудно. Можно спорить по поводу термина «информационная революция», но отрицать качественный сдвиг в ускорении обмена новостями сложно. В последней трети XVI в. в Европе рождается периодика — сначала рукописные, а затем печатные сборники новостей. Показательной была эволюция коммерческой периодики от «Газеты Фуггеров», предназначенной только для служащих этого банковского дома, до «Новостей Ллойда», издаваемых с 1696 г. по сей день. Эдвард Ллойд не был ни купцом, ни мореплавателем, но как хозяин лондонской кофейни, где собирались капитаны и судовладельцы, оценил, что стекающаяся к нему информация чрезвычайно ценна для страхового дела. Его современник Д. Дефо редко покидал Британию, но по книгам, газетам и рассказам бывалых людей с большой точностью описал детали плаваний Робинзона — стоимость фрахта, подробности вексельных операций, цены на ходовые товары. Справочной литературы хватало в избытке.

Судьбы моряков зависели от массы случайностей, но чаще всего их маршруты были предсказуемы. При всей необычайности приключений Робинзона, они происходили в основном в границах главных «треугольников» европейской торговли. Первая часть его жизни связана с атлантическим треугольником. Робинзон ходил к Гвинейскому берегу, вывозя оттуда слоновую кость, шкуры и, главное, золотой песок. Именно в это время, с 1663 г., Карл II начал машинную чеканку золотых монет — гиней, названных так, поскольку золото доставлялось с Гвинейского берега. С плантаций, принадлежавших Робинзону в Новом Свете, в Европу шел сахар и табак. Дефо стыдливо умалчивает о главной товарной составляющей третьей стороны треугольника, но ее легко домыслить: мы узнаем, что на бразильских плантациях Робинзона трудились невольники и что соседи-плантаторы, желая быстро разбогатеть, втянули его в рискованное предприятие с целью отправиться в Африку. По словам Дефо, они направлялись за африканским золотом, но целью большинства подобных экспедиций являлась работорговля, причем контрабандная, ведущаяся в обход привилегированных компаний и без официального разрешения (асъенто), и именно она давала баснословную прибыль. По подсчетам историков, к 1680 г. работорговля превышала 55 % всего экспорта из района Сенегала и Гамбии, а спустя столетие — 86,5 %. Из Западной Африки ежегодно вывозились десятки тысяч рабов для плантаций Нового Света, что вело к упадку африканских держав, расположенных во внутренних областях континента, и к расцвету мелких прибрежных государств, занятых в посреднической торговле.

Во второй части романа Робинзон оказывается в восточном торговом треугольнике. В Индии он закупает бенгальские изумруды и опиум, затем, загрузившись пряностями в Индонезии и Индокитае, оказывается в Гуанчжоу. Корабль, принадлежавший Робинзону, достигает Манилы, а оттуда идет в Акапулько (скорее всего, с грузом ртути). Сам Робинзон в сопровождении миссионеров отправился на север, закупив предварительно китайский шелк и чай. Вернувшись в Европу через Сибирь, где он продал мускатный орех выгоднее, чем в Европе, и запасся пушниной, Робинзон, после раздела прибыли между компаньонами, получил на руки 3475 фунтов 17 шиллингов и 3 пенса. Для 72-летнего путешественника это было неплохо: такую сумму квалифицированный английский плотник мог заработать за четверть века, но все же итог выглядел не слишком впечатляющим, учитывая многочисленные риски и потери.

Искатели приключений и «приватиры» могли сказочно разбогатеть или полностью разориться — баланс подводился лишь в конце рискованного предприятия. Более надежной была торговля, организованная через многочисленные сети, как правило, носившие этнический характер. Традиционно сильные позиции (при этом соперничая друг с другом) сохраняли землячества итальянских купцов в Испании, Франции и Германии. Большую роль играла шотландская торговая диаспора в Польше. Меньшинством, активным и ненавидимым местным населением, были португальские купцы в испанских владениях Нового Света. Мы уже упоминали об обширной сети армянских купцов. Индийские купцы чувствовали себя, как дома, в Средней Азии, на Молуккских островах и в России, обосновавшись в Астрахани, Казани, Ярославле и Москве. Они играли здесь столь важную роль, что немногим позже одна их угроза покинуть страну в знак протеста (после того как московские власти не разрешили вдове купца устроить ритуальное самосожжение — сати в 1724 г.) заставила правительство уступить. В западных областях Османской империи и сопредельных странах были активны купцы-«греки» (так называли всех православных выходцев с Балкан).