Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

5.

Депутат парламента СмелюхинЗа столом готовил свой доклад.Как всегда, он был слегка не в духеИ ругал в докладе всех подряд.Может быть, живот с кефира пучил,Может, просто съел чего-нибудь,Но в его мозгах бурлили путчи,Мятежи и всяческая жуть,И когда раздался телефонныйИ бесспорно вражеский звонок,Он схватил сначала нож кухонный,Но затем одумался и лег.Телефон звонил не умолкаяБолее, чем двадцать раз подряд.

- Вот зараза, вражья тварь какая! –Возмущаясь думал депутат.- Все они ответят по закону!Все, кто причинял России зло!

Депутат рванулся к телефонуИ с надрывом заорал:- Алло!И рукой нащупав выключатель,Погасил на всякий случай свет.

- Добрый день, звонит доброжелатель,Я хочу вам дать один совет.Слышь, Смелюхин, ваша песня спета,Спета ваша песня, психопат!Там, под дверью у тебя кассета…В общем, наслаждайся, депутат!

Мягкими прыжками хищной пумыНе спеша, минуты через три,Председатель комитета ДумыПодошел к своей входной двери.Не включая света в коридоре,Он с опаской посмотрел в глазок.Никого не обнаружив, вскореПосмотрел в него еще разокИ заметил на листке газетыРядом с лифтом в сумрачном дымуОчертанья видеокассеты,Той, в которой судя по всемуНаходилось кое-что такое,От чего случается поройИ невроз, и даже паранойяИ другой подобный геморрой.Вскоре с придыханием и свистомОн кусал от гнева свой кулак.Хоть и был Смелюхин коммунистом,А имел и телек, и видак.И когда его включил он кстати,Загрузив кассету в агрегат,Можно догадаться, мой читатель,Что увидел бедный депутат!

- Боже мой, да это ж просто шлюхи,Просто суки, просто ё-комбат!

Депутат парламента СмелюхинНазаметно перешел на мат:

- Ясно, кто устроил это шоу!Я им всем узды хорошей дам!Позвоню Мольберту Какашову –Главному эксперту по жидам!

Он вцепился в телефон:- Скорее!Это вы, товарищ Какашов?

- Слушаю! Так точно! Где евреи?Молодец, Смелюхин! Хорошо!Говоришь, подосланные шлюхи? –

Генерал налил в стакан воды, -

Сто процентов – в этой заварухеКак всегда, замешаны жиды!Так что ты спокойно спи, дружище,И хотя не избежать войны,Все равно наш Генеральный чищеИ честней грабителей страны!

6.

После заседания ГосдумыПрокурор вернулся чуть живой,И на кухне сев за стол, угрюмоКак бы поздоровался с женой:

- Что, опять молочные сосиски? –Генеральный процедил с трудом, -Застегнула б для приличья сиськи:Все же кухня – не публичный дом!Не уподобляйся потаскухе,Ты же прокурорская жена!

- Милый мой, ты, кажется не в духе?

- Я не в духе? Да пошла ты на…

Жалобно, пронзительно и тонкоЖенский плач раздался у плиты.

- Лерочка, прости меня, подонка,Хочешь, я куплю тебе цветы?

- Как же, дожидайся… Так и купишь…

- Ты не веришь? Спорим, что куплю

- Юра, ты меня уже не любишь?

- Ты оглохла? Я сказал:Люблю!

- Ты прости, что я такая дура,Но за что ты на меня кричишь:У меня испортилась фигура?

- Лера, что за чушь ты говоришь?

И когда они умолкли вместе,Телевизор сам включился в сеть…

- Лера, помолчи, в эфире «Вести»,Дай мне их спокойно посмотреть!

А в Москве повсюду шла к разгаруНовая весна со всех сторон,В сером небе каркала «шизгару»Стая наркоманистых ворон,На Москве-реке купались утки,Разводя пернатые понты,У Кремля сновали проституткиИ бандитов грабили менты.Во дворах заливисто и зычноЛаяли хозяева собак.Город жил своей судьбой обычнойИ не реагировал никак

На проблемы собственных сограждан,Вызванные болями в спине,И на то, что в нем стряслось однаждыНа закате солнца по весне.

Апрель 1999г.

Митя Рудаков

Нам порой в аду легко и сладко,А в раю – тоска, хоть помирай.Русская душа – она загадка,И ее попробуй разгадай.

Он работал в банке на Таганке,У него был сейф и дырокол,И портрет жены на фото в рамкеУкрашал его рабочий стол.

Был он честен по российским меркам,Не имел ни денег, ни врагов…Вот таким вот неприметным клеркомШел по жизни Митя Рудаков.

Но в одно прекрасное мгновенье,Будто бы во сне или в бредуВ лифте с председателем правленьяОн столкнулся на свою беду.

И в раздумьях, видимо, о вечном,Посмотрев на Митю, как отец,Тот сказал, обняв его за плечи:- Знаешь, Митя, нам пришел пиздец!

На прощанье, улыбнувшись криво,Заглянув за грань добра и зла,Он ушел, а с ним ушли активыИ зарплата Митина ушла.

Можно было ахать или охать,Только след начальника простыл.Думали сперва о шефе плохо,Но потом, как водится, он всплыл.

Понапрасну имя не позоря,Сохранив в глазах былой кураж,Всплыл у ресторана «Мама Зоя»,Оживив собой речной пейзаж.

Всплыл, слегка подпортив настроеньеСвадьбе, что справлял Иван Черных.- Ни хуя себе благословенье! –произнес растроганный жених.

Но раскинув в этот миг мозгами,Тамада сказал, насупив бровь:- Пусть так будет с вашими врагами,а вообще – совет вам да любовь!

Горько было на душе у МитиИ темно, как в чреве полыньи:Обрывались жизненные нити,Связанные с будущим семьи.

И когда, придя домой на ощупь,Он явил моральный крах и треск,То в глазах своей любимой тещиОбнаружил он знакомый блеск.

Нежным взором и душевной фразойОдарила теща из-под век:- Митенька, ты просто скотобаза!Я не вижу, где здесь человек?

Весь в говне, оплеван и заблеван,Как лесной какой-то партизан…У Наташки вон у КоролевойМуж – красавец, человек, Тарзан!

И таким, как он – не грех гордиться,Мускулы, улыбка на лице,И жена – любимая певица,Да и сам он – бывший офицер.

Ты глуши хоть водку, хоть чинзану,Но семьей обязан дорожить.В общем, знаешь что? Иди к Тарзану,Может, он тебя научит жить!

О семье потерянной тоскуя,Ощетинясь, как в иголках еж,Бедный Митя вышел на Тверскую,Где канючил моросящий дождь.

И наперекор стихии вздорнойОн пошел куда глядят глаза,Прямо в клуб, где брился в гримуборнойЧеловек по имени Тарзан.

- Вы меня, конечно, извините,Я ведь к вам, я – Митя Рудаков.- Я все знаю, - произнес Учитель –Кто послал и кто ты сам таков.

Я все вижу, ты не сомневайся,Жизнь – она такая: кто кого.Не горюй. Вставай и раздевайся,И не бойся, Митя, ничего!

Обнажив несмело ягодицы,Митя встал, футболку теребя…И Тарзан сказал ему: - Годится!Сделаем мужчину из тебя!

Я тебе открою два секрета.Первый: - Если сердце слезы льет,Знай – проходит всё, пройдет и это,Помни имя-отчество своё!

И еще - за жизнью показушнойИстина скрывается одна:Женщины коварны и бездушны.Исключенье – лишь моя жена.

Зал был залит мягким светом в блестках,В поздний час, когда из-за кулисВ белых стрингах и носках в полоскуМитя вышел танцевать стриптиз.

И среди расплывчатых, как пятна,Женских лиц, смотрящих на него,Ощутил он чей-то взгляд приятныйМестом, где кончается живот.

Он поднял глаза, и женский пальчикПоманил брильянтовым кольцом:- Ну, иди сюда, хороший мальчик,Потанцуешь – будешь молодцом!

В кабинете для приватных танцевЖенщина сказала: - Эй, ковбой!Ты не вице-мэр столицы Шанцев,Будь попроще, стань самим собой!

И тогда взволнованный, вспотевший,Закатив глаза под потолок,Он затанцевал, как потерпевший,Зажимая даму между ног.

А когда рука ЭлеонорыЗаползла в матерчатый лоскут,Митя ощутил своим приборомБлагодарность за нелегкий труд.

- Что, малыш, никак озябли плечи?Я могу их чем-нибудь укрыть.Если б мы продолжили наш вечер,Денег бы могло побольше быть!

- Я не знаю, - отозвался Митя,посмотрев с опаскою назад, -Разрешит ли это мой Учитель,Человек по имени Тарзан?

И застыв в предчувствии ответа,Он услышал: - Отправляйся в путь.Знай – проходит всё, пройдет и это,Главное, про имя не забудь!

В «БМВ», летящем на Рублёво,Митя осязал неясный страх.Что-то не к добру водитель ЛёваУлыбался фиксой на зубах.

И потом - задернутые шторы,Словно это черный «воронок»,Да еще рука Элеоноры,Гладящая Митю между ног.

Митина душа была не рада:Ночь, среди кромешной тишины -Особняк, высокая ограда…А с другой, конечно, стороны

Пятьдесят свечей в огромном зале,Сумрачном, как кинопавильон,И она – с бездонными глазами,И в ее руке – «Дом Периньон».

И глоток шампанского в постели,И слетевший с головы парик,И слова Тарзана, еле-елеСлышимые сквозь животный крик:

- Митя! Митька! Ми-ай-ми-ой-милый!Да, Митюша! Ми-ай-ми-ой-ё!Делай так! Сильнее! Изнасилуй!...- Помни имя-отчество своё!

- Митенька-а-а! Ударь меня с размаху!- Ах, с размаху? Получай, коза!- Помни имя…- Да пошел ты на хуй!- Как «пошел ты на хуй?» Я Тарзан!

В тот же миг торжественно и чинно,Точно зная в жизни что почем,Опустилась вдруг рука мужчиныМите на горячее плечо.

Митя вздрогнул и, покрывшись потом,Закричал пронзительно: - Кто тут?!- Это Гагик, - отозвался кто-то, -Гагик это… Так меня зовут.

В тот момент, крича от страха матом,Митя и не знал, что, например,Гагик был народным депутатомС голубым значком ЛДПР.

Он носил салатовые гольфыИ широкий фетровый берет.От него балдел Владимир ВольфычИ тащился весь подкомитет.

Он имел спокойный кроткий норовИ улыбку детского врача,А его жена ЭлеонораВ фитнес-клуб ходила по ночам.

И сейчас, когда она слинялаИз-под Мити в тренажерный зал,Гагик вставил Митю в одеялоИ спокойным голосом сказал:

- Вы меня, конечно, извините,Только все же, вопреки молвыМы за русских, мы за бедных, Митя,Это значит – за таких, как вы!

Наш народ не прост, он очень сложен,И судьба его порою зла.Митя, вы на наш народ похожи,Тоже вот раздеты догола.

Кнут нужды вас всех и бьет, и лупит,А ведь между нами впередиЗнаете, какая жизнь наступитНа Земле, когда мы победим?

Хочешь, я спрошу тебя на ушко,За кого бы ты голосовал?...Бедный Митя укусил подушкуИ по-русски горько застонал.

Пережив еще одно паденьеВскоре не во сне, а наявуОн лежал на кожаном сиденьеВ той же тачке по пути в Москву.

И ощупав свой карман понуро,Он достал оттуда не спешаСотенную мятую купюруВ деньгах государства США.

В голове его варилась каша:- Матушка родная, Боже мой,Что расскажет он жене Наташе,Принеся вот это вот домой?

- Что там, деньги? Баксы – это клёво!…Не спеша водитель сбросил газ.- Раздевайся, я Рублевский Лева,У тебя еще оплачен час!

Что-то у тебя в кармане густо,А ведь деньги, Митя, это зло.Ну, давай, давай сюда «капусту»,Что ж, тебе сегодня повезло!

В клуб вернулся Митя лишь под утро,Тихо, как бродячий пилигрим,В час, когда зари рассветной пудраНа Москву накладывала грим.

За рекою над Нескучным садомЗвездочка скатилась, как слеза.- Ничего не говори, не надо.Я все знаю, - произнес Тарзан.

И на грудь упав к нему невольно,Митя понял этой жизни суть.- Больно, Митя? -Он ответил: - Больно.- Где?- Вот здесь.- Он показал на грудь.

- И еще… вон там…- На небе где-тоРозовый рассвет привычно плыл.- Знай, проходит все, пройдет и это,Хорошо, что имя не забыл!

Просветленный, как с глотка нарзана,Окунаясь в грохот городской,Митя возвращался от ТарзанаПо рассветной утренней Тверской.

А Москва дышала свежим дымомВыхлопных столичных сигаретИ летела птицей-тройкой мимо,Не заметив, как на красный свет

Сиротливо поднимая плечи,Без двора, без денег, без колаШел прохожий, шел заре на встречу,И душа его была светла.

История одной артистки