Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Виктор Бакин

Периодически — наскоками — шла работа вместе с Б.Акимо­вым и О.Терентьевым над приведением в порядок архива текстов. Вспоминает Б.Акимов: «Уже после правки он мог прийти радостный такой: «Я тут несколько рукописей нашел — таких, таких...», — а эти тексты уже мной сделаны. Работа рушится. У меня даже как-то вырвалось: «Опять варианты! Когда же это кончится!» И вдруг слы­шу: «Подожди. Скоро» — совершенно мимоходом, не к тому, чтобы я запомнил. А как не запомнить — был 1980 год».

«Надо бы к Олимпиаде несколько расширить репертуар... Что я и собираюсь сделать...» — говорил он на одном из мартовских кон­цертов, имея в виду репертуар спортивных песен.

Как-то он рассказывал Шевцову, что предполагал сам снимать продолжение «Эры милосердия», говорил о предложении Любимо­ва готовить роль Годунова в пушкинской трагедии, планировал пи­сать прозу... А в начале августа планировались концертные гастро­ли в Алма-Ате.

В начале марта состоялась встреча Высоцкого с И.Хейфицем.

И.Хейфиц: «Однажды я возвращался после какого-то совеща­ния по улице Воровского в Москве. Был пасмурный весенний день, снежная каша на тротуарах. Слышу, догоняет меня мчащаяся маши­на, близко к тротуару. Оглядываюсь и стараюсь, чтобы не обрызга­ла. Резко тормозит заляпанный грязью, что называется «по самые уши», серый «мерседес». Выскакивает Володя. Здоровается, и я ему говорю: «Легок на помине, Володя, я задумал экранизировать бабелевский «Закат» и «Одесские рассказы». И вы у меня будете играть бандита Беню Крика».

Он широко улыбнулся и, не раздумывая, грохнулся на колени прямо в снежную кашу».

Еще в 1975 году Высоцкий и Демидова задумали подготовить камерный спектакль. Это была пьеса Т.Уильямса «Крик». В пьесе драматург рассказал о самом себе, своих детских и взрослых стра­хах, своем понимании театра и мира, разделив все это на два голо­са брата и сестры — Феличе и Клер, двух актеров, играющих свой последний спектакль на самом краю земли.

В театре к этой работе относились скептически, Любимову пье­са не нравилась, и он открыто говорил, что, мол, ее взяли из-за тще­славных соображений — пьеса была написана Уильямсом для двух бродвейских «звезд». Однако пьесу утвердили, а в Министерстве культуры сделали пометку о том, что пьеса специально для Высоц­кого и Демидовой.

А.Демидова: «Мы не торопились с постановкой пьесы — куда спешить? Ведь она и так наша. Да и некогда было. Высоцкий много ездил, выступал с концертами и в Союзе, и за рубежом. Я тоже где-то снималась. А потом все-таки собрались, сделали первый акт, а в пьесе их три, «прогнали» его даже на сцене. Второй акт был слож­ный. И мы, конечно, о него споткнулись и остановились. В это вре­мя у театра были гастроли в Польше. Мы уехали, вернулись в июне, а через полтора месяца Володи не стало. Кстати, когда у нас откры­лась «маленькая сцена», то свои планы мы строили в какой-то сте­пени в связи с ней. Высоцкий захотел поставить там же моноспек­такль. Одним словом, идей было много...»

Вместе с украинским режиссером Лесем Танюком в 1978 году Высоцкий задумал спектакль по Б.Брехту «Махагония». Михаил Рощин должен был писать новые тексты, а Высоцкий — зонги, музы­ка А.Шнитке.

Вспоминает Л.Танюк: «Володя еще хотел и играть. Главный ге­рой, которого Высоцкий хотел играть, — это такой мощный мафио­зи! И совершенно понятно, что все были бы влюблены в героя Вы­соцкого, независимо от того, положительную или отрицательную роль он бы играл. Да, «Махагония» с Володей в главной роли могла бы стать событием в то время. Увы, не получилось...»

И еще одна нереализованная идея. Высоцкий вместе с Олегом Далем и Василием Ливановым задумали написать сценарий по мо­тивам психологического романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гетсби». Хотели все это перенести в Россию, во времена нэпа. Расписали роли — Высоцкому досталась главная... Но обстоя­тельства помешали осуществлению проекта.

В марте он звонит в Париж практически ежедневно, а 23 марта дважды звонит в Венецию, там снимается Марина Влади. Они до­говариваются о встрече.

Перед самым отъездом в Венецию состоялась последняя встре­ча с Людмилой Абрамовой. Он интересовался учебой детей, при­нес для Людмилы две книги — «Чевенгур» А.Платонова и «Русскую идею» Н.Бердяева, обещал содействовать в каких-то домашних де­лах, похвастался своим здоровьем...

Л.Абрамова: «И как-то уж очень он меня убеждал, что у него здо­ровый, совершенно молодой организм: в Штатах так тщательно его обследовали, просветили все на свете. Как будто ему двадцать лет... Он меня в этом убеждал, а мне совсем наоборот показалось...»

ВЕНЕЦИЯ-80

В Венецию прямого рейса нет, и Высоцкий летит через Париж.

Они не виделись два с половиной месяца... Им есть что ска­зать друг другу. Свидетелей их встречи не было, и биографы, опи­сывая этот промежуток времени, исходят из воспоминаний Вла­ди в ее книге. Так, В.Перевозчиков предполагает: «Вероятно, после первой неудачной попытки вылечиться Высоцкий решает все рас­сказать Марине...»

Забегая вперед, можно сказать, что в воспоминаниях Влади много художественных придумок, не соответствующих действи­тельному положению вещей. О том, что муж «сидит на игле», она знала, так как сама вела его к этому.

Э.Володарский считает, что начало было положено в 75-м: «Вы­соцкий пристрастился к наркотикам в Париже у Марины. Ее стар­ший сын был «профессиональным» наркоманом. Марина и сама по­куривала марихуану. Так что первый раз попробовал он там. А по­том, учитывая особенности его натуры — во всем доходить до конца, это развивалось стремительно и ужасно».

Влади признается в книге воспоминаний, что это случилось в 76-м: «После плотного ужина по-канадски ты поешь, и вечер закан­чивается тем, что мы в первый и последний раз в жизни пробуем марихуану. Наши хозяева протягивают нам сигарету, мы сомнева­емся, но друзья уверяют нас, что это совсем не противно и что осо­бенно приятно после нескольких затяжек слушать музыку. Мы ку­рим по очереди, ты вздыхаешь от удовольствия, мы слушаем музы­ку, я различаю каждый инструмент — впечатление такое, что весь оркестр играет у меня в голове».

Марина лукавит по поводу «первого и последнего раза в жиз­ни». Из воспоминаний Нины Ургант: «...И еще один момент был. Как-то я попросила у нее импортную сигаретку — длинную, краси­вую. Она: «Ты не будешь такую курить». — «Ну, дай, тебе что, жал­ко?» Я взяла, закурила, а она, оказывается, с «травкой». У меня го­лова закружилась: «Да, ты права, я такую не буду курить...» Так я первый и последний раз в жизни попробовала марихуану. Я думаю, что Марина и приучила Володю к наркотикам».