Записки прижизненно реабилитированного - Ян Янович Цилинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Расцветающее чувство Татьяны и Василия и обстоятельства их знакомства оставались тайной разве только для них самих. О нем стало известно всем пассажирам вагона. Это были разные люди, пути которых сошлись в дороге. Но все они имели общую судьбу: искалеченную в прошлом жизнь и надежду на счастье в дальнейшем. Они дышали воздухом свободы и хотели верить в свою звезду. Но никто не знал, когда поднимется эта звезда и какими лучами она загорится. Люди боялись, что надежда на радость несбыточна. И вдруг их озарил яркий свет. Он исходил от двух влюбленных и безмерно счастливых молодых людей. Эта радость светилась рядом и не была чужим достоянием. Судьба подарила ее и их товарищам по заключению. Счастье стало доступно для отверженных. Окрепла надежда — радость придет, мечта не обманет. Пассажиры вагона верили в свою сопричастность к происходящему. Им казалось, что рождение чувства Тани и Васи — дело их рук и эта любовь — их достижение. Они называли влюбленных не иначе как «наша балерина» и «наш студент». Хрупкий и нежный цветок любви стал общей святыней и драгоценностью.
Распускающаяся любовь молодых людей растопила лед застывших сердец. Еще недавно они могли обидеть слабого, не заметить просящего, отобрать последнее у голодного, донести на товарища, миновать умирающего, унизить, ограбить, убить, изнасиловать, сцепиться в остервенелой драке, богохульствовать, извергать проклятия и ненавидеть весь окружающий мир. Но сейчас ожесточенные и грубые люди относились к Татьяне и Василию с удивительной нежностью и вниманием. Бережливо. Взявшись за руки, влюбленные пробирались сквозь сутолоку вагона и не слышали никаких грубых шуток и пошлых слов. Никто не мешал им, когда, обнявшись, они часами стояли в тамбуре. Соседи Василия пс купе, насколько это было возможно, при приходе Татьяны залезали на свои полки или уходили. Этого, впрочем, нельзя было сказать о подругах балерины. Они досаждали неимоверно.
Татьяне и Василию оказывались знаки внимания. Приносили лакомые куски:
— Возьми, студент! Угости свою балерину!
Приглашали в компании, но, поняв, что влюбленным не до них, не настаивали. Доброжелательность пассажиров согревала молодых людей и приносила ощущение радости.
Были визиты. Пришла нескладная и костлявая блатняшка с бессовестными и юркими глазами. Постояв немного, она спросила пьяным голосом:
— Когда, балерина, пригласишь на свадьбу?.. И у меня был любимый. — Помолчав, женщина добавила с вызовом: — Я тоже умею плясать!
Татьяна ответила без тени превосходства:
— Плясать у тебя получится, ты очень пластичная. Ну а наша свадьба… День назначает Василий.
Василий сделал вид, что не расслышал, а блатняшка ушла, обласканная Таниными словами и просветленная.
Подошел авторитетный вор в законе, пахан Ванечка. Он был сыном тюрьмы. В свои тридцать пять лет, если не считать счастливое детство, за которое дети того поколения должны были благодарить товарища Сталина, Ванечка пробыл на свободе 4 года. За эти краткие мгновения преступник сумел завоевать великий авторитет. Легенды о содеянном следовали за Ванечкой в лагерь и помогали удерживать трон. Пахан был хитер, силен, жесток и неукротим.
Татьяна лежала на полке, свернувшись калачиком, и дремала. Василий сидел у нее в ногах. Глядя больше на Татьяну, чем на Василия, пахан сказал:
— Ну что, студент, бережешь спою балерину? Ты честный битый фраер[17]. Будем по корешам! — Ванечка протянул руку. Василий пожал ее. Мир был установлен. Он воцарился после сражения.
За день до этого к Татьяне прибыла делегация — Ванечкина шестерка, Витька-Рычаг и два шакала. Витька поманил Татьяну пальцем и приказал:
— Пойдем, балерина, спеши! Зовет Ванечка. Будешь плясать. — Шакалы за Витькиной спиной борзели.
Василий знал блатных и понимал, что это племя уходит, когда встречает отпор. Незаметным движением, почти без замаха и без всякого предупреждения ученик Ивана Ушакова жестоко ударил Витьку в незащищенное солнечное сплетение. Он знал, как бить. Этот нечестный и запрещенный удар в замысле Василия был рассчитан на верный рауш[18]. Учитель остался бы доволен. Витька отключился и быстро осел. Он хрипел, хватая ртом воздух. Шакалы было ринулись в бой, но отпрянули, натолкнувшись на зверский окрик:
— В жмурики[19] захотели?! Шавки поганые, в рот еб…е!
Когда у Рычага прояснилось сознание, Василий приподнял его и вытолкнул в проход. Последовало напутствие:
— Скажи Ванечке, что балерина не для него!
Василий тяжело дышал. На его лице не осталось ничего человеческого.
Татьяна не испугалась. Она восхищалась победой и не замечала поднявшейся грязи. На щеках запылал румянец, Ноздри раздулись, глаза заблестели, дыхание участилось. Балерина испытывала жгучее наслаждение самки, увидевшей бой самцов, битву, причиной которой служила она сама, и битву, где победителем вышел ее избранник.
Сейчас ее глаза были жестокими и торжествующими.
Василий не понял этого. Он думал, как уберечь свою балерину от беды. Но беда не пришла. Разделавшись с шестеркой, Василий приобрел в глазах пахана авторитет. Кроме того, у купе стояли два дюжих мужика, прибывшие на подмогу. Были и другие резервы. Так кончился этот бой. Пахан пришел на другой день с мирной миссией. Продолжая глазеть на Татьяну, Ванечка сказал:
— Студент, мне пора. — И важно добавил: — Если кто обидит, телеграфь, заступлюсь. — Пахан давал Василию свою поддержку.
7. Их первый поцелуй
Женщины тяжелее, чем мужчины, переносили монастырь лагерей. Нечистый воздух женских зон разрушал нравственные устои и калечил узниц. Не всем удалось сохранить чистоту и достоинство. Гордость и честь уберегли Татьяну от бытующих в лагере извращений и удержали от падения, но не спасли от поругания. Через месяц после прибытия в Сверхлаг она подверглась насилию. Татьяна задыхалась от стыда и отвращения. Кошмар длился две недели. Неожиданно Татьяну перевели в небольшую женскую зону и определили в культбригаду. Скоро она поняла, что находится в положении. Ее освидетельствовали и предписали прервать беременность. Балерина помнила мучительную операцию, проведенную неумелыми руками, осложнения и долгую болезнь.
Но происшедшее не убило
