Дар психотерапии - Ирвин Ялом

А значимость темной стороны свободы для тревоги и для клинической работы? Один ответ можно обнаружить, если посмотреть вниз. Если мы все — основные создатели мира, тогда где же твердая почва под нами? Что под нами? Ничто, Das Nichts, как сказали бы немецкие экзистенциалисты. Пропасть, бездна свободы. И с осознанием этого небытия в центре существования приходит глубокая тревога.

Так, хотя термин свобода и отсутствует на терапевтических сеансах, равно как и в учебниках по психотерапии, его производные — ответственность, воля, желание, решимость — заметные составляющие всех психотерапевтических стремлений.

Глава 46. Помогая пациентам принять ответственность

Пока пациенты упорствуют в своей уверенности, что все их основные проблемы являются результатом чего-либо вне их влияния — действий других людей, слабых нервов, социальных несправедливостей, генов — тогда терапевты ограничены в том, что они способны предложить. Мы можем сострадать, предлагать более приемлемые методы ответа на удары и несправедливость жизни; мы можем помочь пациентам достичь спокойствия или научить их более действенно менять свое окружение.

Но если мы ожидаем более значительной терапевтической перемены, мы обязаны поддержать пациентов в принятии ответственности — другими словами, в постижении того, как они сами способствуют своему страданию. Например, пациентка может описать ряд ужасающих жизненных случаев в одиноком мире: мужчины жестоко обращаются с ней, друзья предают ее, работодатели эксплуатируют, любовники обманывают. Даже если терапевт убежден в достоверности описанных событий, приходит время, когда нужно обратить внимание на роль самого пациента в последовательности событий. В сущности, терапевт должен сказать: «Даже если 99 процентов от негативных событий, произошедших с вами, — это вина кого-то другого, я хочу взглянуть на оставшийся один процент — часть, за которую несете ответственность вы. Мы должны посмотреть на вашу роль, даже если она и невелика, потому что именно здесь я могу оказать вам наибольшую помощь».

Уровень готовности принять ответственность невероятно различается от пациента к пациенту. Некоторые быстро приходят к пониманию своей роли в собственном разочаровании; другие находят признание ответственности столь сложным, что это составляет главную часть терапии, и в случае, если этот шаг сделан, терапевтическое изменение может произойти само по себе, без каких-либо усилий.

Каждый терапевт разрабатывает методику, помогающую облегчать признание ответственности. Порой, работая с часто эксплуатируемым пациентом, я подчеркиваю, что у каждого эксплуататора должен быть свой эксплуатируемый — то есть, если они снова и снова оказываются в роли эксплуатируемого, в этом случае в этой роли должно быть нечто привлекательное и для них. Что это может быть? Некоторые терапевты считают обязательным для себя поставить пациентов перед таким вопросом: «Что вы получаете от этой ситуации?»

Формат групповой терапии предлагает особенно удобное средство для того, чтобы помочь пациентам осмыслить свою личную ответственность. Все пациенты начинают работу в группе на равных основаниях, и уже через несколько недель или месяцев каждый участник формирует для себя определенную межличностную роль в этой группе — роль, подобную той, которую он занимает в его/ее внешней жизни. Более того, группа причастна к тому, как каждый участник формирует эту межличностную роль. Эти шаги гораздо более очевидны, если восстановлены здесь-и-сейчас, чем в том случае, когда терапевт пытается реконструировать их из ненадежного рассказа самого пациента.

Акцент терапевтической группы на обратной связи дает начало последовательности «ответственность — признание»:

1. Члены группы узнают, как другие видят их поведение.

2. Затем они узнают, какие чувства у других вызывает их поведение.

3. Они узнают, как их поведение формирует мнение других людей о них.

4. Наконец, они узнают, что первые три этапа формируют их собственное мнение о себе.

Таким образом, процесс начинается с поведения пациента и завершается пониманием того, как каждый участник оценивается остальными и самим собой.

Эта последовательность может лечь в основу сильных интервенций группового терапевта. Например: «Джо, давайте взглянем, что происходит с вами в этой группе. Вот вы здесь. После двух месяцев вы чувствуете себя не слишком хорошо — несколько участников нетерпимо настроены по отношению к вам (или испуганы вами, или избегают вас, или чувствуют злость или раздражение, или ощущают себя соблазненными или преданными). Что же произошло? Эта ситуация вам знакома? Не хотите ли вы рассмотреть вашу роль в том, что вызвало все это?»

Индивидуальные терапевты также используют преимущества данных «здесь-и-сейчас» и указывают на ответственность пациента в терапевтическом процессе — например, опоздания пациента, утаивание информации и чувств, забывчивость фиксировать свои сны.

Признание ответственности является важнейшим первым шагом в терапевтическом процессе. Когда личности понимают свою роль в создании затруднений в собственной жизни, они также осознают, что они и только они имеют возможность изменить эту ситуацию.

Взгляд назад на чью-либо жизнь и признание ответственности за то, что они сделали с собой, может привести к немалому огорчению. Терапевт обязан предвидеть это огорчение и попытаться смягчить его. Я часто заставляю пациентов представить свое будущее и рассмотреть, как они смогут жить сейчас так, словно вот уже пять лет они оглядываются на свою жизнь без снова и снова охватывающего их чувства сожаления.

Глава 47. Никогда (почти никогда) не принимайте решения за пациента

Несколько лет назад Майк, тридцатитрехлетний врач, консультировался со мной из-за неотложной дилеммы: у него было временное совладение на побережье Карибского моря, и он собирался поехать туда на месяц в отпуск. Но существовала одна проблема — огромная проблема. Он пригласил двух женщин составить ему компанию, и обе согласились — Дарлен, его постоянная подружка, и Патриция, блестящая женщина, с которой он познакомился за пару месяцев до этого. Как ему следовало поступить? Тревога парализовала его.

Он описывал мне свои отношения с двумя женщинами. Дарлен, журналистка, была королевой школьного бала в средней школе. Он встретился с ней вновь на собрании выпускников школы несколько лет назад. Он нашел ее прекрасной и соблазнительной и влюбился, не сходя с места. Хотя Майк и Дарлен жили в разных городах, последние три года у них был бурный роман. Они ежедневно разговаривали по телефону и проводили вместе выходные и отпуска.

В последние месяцы, однако, страсть несколько поутихла. Майк чувствовал, что Дарлен привлекает его меньше, их сексуальная жизнь зачахла, а телефонные беседы казались отрывочными. К тому же ее обязанности журналиста требовали частых поездок, так что очень часто ей было сложно выехать на выходные и просто невозможно быть ближе к нему. А Патриция, его новая знакомая, представлялась воплощением мечты: педиатр, элегантна, обеспечена, живет на расстоянии полмили, и более чем готова быть с ним.

Казалось, что здесь нечего особенно анализировать. Я воспроизвел описания двух женщин, интересуясь между тем: «В чем проблема?» Решение казалось столь очевидным — Патриция была именно тем, что ему нужно, а с Дарлен было связано столько сложностей — да и конечный срок так быстро приближался, что я ощущал сильнейший соблазн встрять и сказать ему, чтобы он смирился и огласил свое решение, единственное разумное решение, которое могло быть принято. В чем заключалась причина промедления? Зачем нужно было усложнять положение бедной Дарлен, жестоким и совершенно бессмысленным образом обманывая ее?

И хотя я избежал ловушки и не сказал ему открыто, как следует поступить, мне удалось донести до него свое мнение. У нас, терапевтов, есть свои маленькие хитрости — такие заявления, как: «Интересно, что мешает вам действовать в соответствии с тем решением, которое вы, как кажется, уже приняли». (И интересно, чтобы на этом свете делали терапевты без слова «интересно»?) Вообще-то, так или иначе, я оказал ему огромную услугу (и это в течение всего трех быстро прошедших сеансов!), подвигнув его на написание неизбежного письма Дарлен и отплытие в сторону пылающего карибского заката вместе с Патрицией.

Однако он не пылал очень долго. В последующие несколько месяцев происходило нечто странное. Хотя Патриция продолжала оставаться женщиной его мечты, Майку становилось не по себе от ее настойчивости в отношении близости и взаимных обязательств. Ему не нравилось то, что она дала ему ключи от своей квартиры и заставила его ответить ей тем же. И потом, когда Патриция предложила ему жить вместе, Майк отказался. На наших сеансах он начал напыщенно рассуждать о том, насколько он ценил свое личное пространство и уединение. Патриция была действительно необыкновенной женщиной, без каких-либо недостатков. Но он ощущал вторжение в свой мир. Он не хотел жить с ней или с кем-либо еще, и вскоре они расстались.