i 77717a20ea2cf885 - Admin

  А если бы потащил, вдруг думаю, сильно бы я сопротивлялась? И мысленно вешаю на сердечную мышцу ещё один замок. Клац!

  Дура.

  ...Никогда бы не подумала, что тренировки - столь тяжкий труд. Рубаха на мне взмокла аж на животе. После пятнадцатого выстрела Васюта, наконец, сжалился.

  - Хватит на сегодня. Оружие прибери.

  Я добралась до кровати и рухнула. Минут через пять поняла, что если не встану сейчас, не сделаю этого никогда.

  Спину сводит судорогой. Двигаю лопатками, пытаюсь потереться о дверной косяк - сама-то не могу массировать, не дотянусь! и решаю: будь что будет, а ванная сейчас моя. Всех разгоню. Вот только рубаху свежую достану, на смену. Тяжёлая крышка укладки едва не выворачивается из-под ослабевших пальцев. Неловко ткнувшись рукой в груду материи, почувствовала что-то твёрдое там, в холщовых и льняных недрах.

  Пошарив, выуживаю на свет ларчик... нет шкатулку! Большую, как моя домашняя, для рукоделья. Ух, ты! Моя-то дешёвым гобеленом обтянута, а эта - из бересты, а на крышке - женская фигурка держит в поднятых руках стилизованные колоски, а за спиной у неё кружит солнышко-свастика. Макошь, покровительница всех женских рукоделий, как в нашем деле без неё? Откидываю крышку.

  Так и есть, рукодельная! Вот только всё в ней перемешано - нитки, иголки, крошечные ножницы, лоскуты, и бусины. Зато будет, чем заняться вечерами. Ежели Васюта, конечно, позволит, шкатулка-то не иначе, как сестрицы покойной, тут без его разрешения не обойтись.

  - Васюта, - заявляю, входя на кухню. - Чур, ванна моя! Никого не впущу, ни живого, ни мёртвого!

  К моему удивлению, он не возражает.

  - Я тебе уж воды налил. Горячо, смотри, не выскочи. И травок добавил, попарься; cпину, поди, ломит.

   ...- Оу!- подвываю минуту спустя, выскакивая, как ошпаренная, из воды.- Васюта-а-а! Ты что, сварить меня удумал? Только не вздумай заходить! - добавляю поспешно, потому что он ужё суётся в дверь. - Ничего себе - попарься! Сразу бы в кастрюльку посадил, да на огонь, чего уж там!

  - А ты потихоньку, - советует он. И чувствую по голосу - ухмыляется. - Привыкнешь. Мне-то ничего...

  - Тебе ничего, - ворчу, окуная на пробу в воду палец и добавляя холодной. - У тебя шкура вон какая толстая, а я существо деликатное, нежное. - Вздохнув, сажусь на край ванны. - Ты сам-то здесь помещаешься? Не тесно?

  За дверью смешок.

  - Ещё и для тебя место останется.

  -Уйди, ирод, не подслушивай! - я швыряю в дверь полотенцем. Опускаю ноги до колен. Горячо, но уже можно терпеть. Немного погодя опускаюсь полностью... почти полностью, улечься не получается - ногам не во что упереться. Рост-то у меня не Васютин! Кое-как пристраиваюсь, опершись спиной о бортик. Всё равно хорошо, хоть и не дома... Минут через десять Васюта деликатно стучится.

  - Ты там жива ещё?

  - Нет! Как раз вкрутую сварилась. Васюта, а у тебя в укладке шкатулка рукодельная, можно ею пользоваться?

  Молчание.

  - Эй!

   - Какая она из себя? - спрашивает Васюта. Конечно, мужики такие мелочи не помнят.

  - Такая... не маленькая, из бересты, с Макошью на крышке. Внутри всякие ниточки, клубочки...

  - С Макошью? Узнала? Бери. Полотенце-то дать? - спрашивает он.

  - Да... ой, нет! - я вспоминаю, что полотенце у самой двери, брошенное. - Сама возьму. Хитрый какой нашёлся.

  Пар наполнен ароматом лаванды, тело моё бел...красное распарено, размякло, вылезать не хочет. Не заснуть бы, а то нахлебаюсь...

  Вечером мы жарим цыплят на вертеле. Цыплятки крошечные, на один зуб. Васюта считает это баловством, мол, хватит с мужиков индеек, но я возражаю. Большие птички сойдут, как основное блюдо, но быстро остынут, а маленьких мы замаринуем в медовой заправке и по ходу будем готовить и подавать горячими.

  ...Из любопытства заглядываю в зал. Он полон; ставни, как обычно вечером, прикрыты, но уже горят ровным светом масляные светильники. Гул голосов, треск костей на зубах... Говорила я, понравятся им цыплята. Выхожу на крылечко подышать, на белый свет полюбоваться.

  И минуты не проходит, как сзади меня облапливают ручищи не менее Васютиных. Потеряла бдительность, блин.

  - Ох и сударушка! - шепчут пьяненько в ушко, - пойдём, что ль, помилуемся...

  В иное время я бы завизжала. Но дневные занятия как-то резко повысили мою самооценку. И я, не оборачиваясь, без замаха, но достаточно сильно тычу локтём в чей-то живот. Попала.

  -Уйй, - отзываются за спиной жалобно. Поспешно оборачиваюсь. Кто ж такой прыткий? Держась за живот, согнулся пополам здоровенный парень, морщится, бедненький. А я виновата, что такая маленькая, но сильная? Мой локоток ему, должно быть, в солнечное сплетение заехал. Болевой центр, знаете ли...

  - Ну, ты, - решительно упираю руки в боки. Парень с трудом разгибается, и я вдруг вижу, что годков-то ему не особо много, хорошо если семнадцать-восемнадцать. Он просто вымахал под два метра. - ...дамский угодник, - продолжаю, охолонув. - Руки-то не распускай! Смотри, куда лезешь, нашёл "сударушку"! Я ж тебе в тётки гожусь!

  Хотела сказать - "в матери", но постеснялась. За спиной охальника как из-под земли вырастает мужичок постарше, придерживает младшего за плечо:

  - Прощенья просим, сударыня. Молод, глуп. - И что-то быстро шепчет оболтусу. До меня доносится: "На Цветочной улице... своими собственными ручками... как на рогатину". Ага . Слава моя бежит впереди меня.

  Моя жертва трезвеет на глазах, даже становится жаль. Красавец, глазищи зелёные, кудри золотом покрыты, веснушечки милые... Просто Аполлон местный. Сплоховал ты, парниша.

  - Прощенья просим, сударыня, - он истово кланяется. - Не досмотрел. Больше не повторится.

  - Прощаю, - говорю смягчившись. - Иди уж...

  Он деревянно поворачивается и скрывается за дверью.

  - Не серчай, - добавляет его заступник. - Девками Петруха набалован, вишь, красавчик каков? Они на него как мухи на мёд... Бить-то не будешь? Его твой Васюта счас и так приложит...

  Я готова схватиться за голову. Да что они тут из меня монстра какого-то делают? Скоро мной детей пугать начнут?

  Минуточку. Мой Васюта? Эй!

  ... Бить его он не стал, просто вывел за ухо на крылечко. Велел посидеть, подумать. Это мы с Хорсом уже из-за угла подсмотрели; соваться в зал я не рискнула.

  - Видишь? - шепчу Хорсу. - Смотри, дамский угодник! А то налетишь вот так, не знаючи.

  Он снисходительно чихает.

   ***

  Работа закончена, я открываю на кухне окно: упарилась. На соседней улице тренькает... гармошка? Баян? Янек ушёл послушать старших, и я остаюсь одна. Извлекаю из укладки заветную шкатулку, устраиваюсь ближе к свету и начинаю разбирать доставшееся добро. Прощёная Нора спит под столом.

  Тишина вкупе с непривычным одиночеством давят на уши. Люблю быть одна, но когда что-то делаю, на кухне или за пяльцами, напеваю, чтобы не скучать. Голос у меня небольшой, камерный, сгодится разве что для самодеятельности или уютного домашнего концертика, но достаточно приятный.

  Я сортирую нитки по цветам и мурлычу негромко, в тему.

  Снова замерло всё до рассвета,

  Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь,

  Только слышно - на улице где-то

  Одинокая бродит гармонь.

  Потому что действительно бродит, да не частушки какие-то выписывает, а красивую мелодийку, пусть и незатейливую.

  Акустика на кухне хороша. Стены в рабочей зоне выложены камнем, звук уходит вверх и резонирует с обитой металлом крышей, там, где вытяжка. Мне самой нравится, как звучит мой голос.

  То пойдёт на поля, за ворота,

  То обратно вернётся опять, -

  Словно ищет в потёмках кого-то

  И не может никак отыскать.

   Песенка проста, но я обожаю её в исполнении Хворостовского. И в невольном подражании добавляю этакие бархатисто-оперные тона.

  Веет с поля ночная прохлада,

  С яблонь цвет облетает густой...

  Ты признайся - кого тебе надо,

  Ты скажи, гармонист молодой.

  Может, радость твоя недалёко,

  Да не знает - её ли ты ждёшь...

  Что ж ты бродишь всю ночь одиноко,

  Что ж ты девушкам спать не даёшь?

  Наверное, про какого-то там Петруху. Обрываю куплет, потому что слышу шорох за окном и деликатное покашливание.

  - Хозяюшка! - в оконном проёме появляется бородач. А, Петин заступничек! - Ещё можешь?

  - Тьфу на тебя! - Я даже шарахаюсь. - Ты что, подслушиваешь?

  - Не, вышли с ребятами подышать, с крылечка услыхали. Голос больно душевный, наши бабы так не выводят. Спой ещё, а?

  - Будет с вас. - Я недовольна. Как бы Васюту не вывести из себя. То Петруха этот пристал, то спой им... Подумает, что я клиентов чем-то приваживаю, только этого не хватало!

  - Спой!

  - Иди-иди, - решительно захлопываю окно перед его носом. - Концерт по заявкам им подавай!

  И вообще, пора к Гале. Чтоб до ночи обернуться.

  Вскоре заявляется и Васюта. Смущённый. От него немного пахнет вином.