Москва. Лица. Факты. Свидетели эпохи - Леонид Николаевич Лазарев

С трудом встал. Надо бы пройтись по музею, что-то стало совсем невыносимо. Через минуту наталкиваюсь на эту «любительницу абсента» лицом к лицу – она входит, а я выхожу из двери.

– Вот Вы мне и нужны!

Я вижу: вспыхивает интерес в глазах этой женщины, легкая улыбка.

– Позвольте с Вами познакомиться… Я только что видел Вас в буфете! – как пулемет, выстреливаю в нее эти слова.

– Да-да, конечно, конечно… Я специалист по красоте.

Она достает из сумочки визитную карточку, напечатанную на тонкой бумаге. Читаю: «Специалист по красоте» и телефон.

– Вы мне обязательно позвоните. Но расскажите, в чем дело?

– Я фотограф, – сил говорить все меньше и меньше…

– Все будет хорошо! – очень медленно произнесла, как мне показалось, моя спасительница.

– Это говорю Вам я – специалист по красоте!

Она отступила от меня на несколько шагов и скрылась за выступом зала.

Во временном павильоне меня встречают сотрудницы:

– С нами иногда происходит то же самое. Мы уже к этому привыкли, а Вы – новенький. Что-то Вы сделали не так…

– Что мне делать?

…В этот день свернул съемки.

Пошел четвертый день, а у меня конь не валялся. На следующее утро прихожу за два часа до начала. Вхожу в знакомый зал и в голос, громко обращаюсь к силам, которые здесь командуют, живут и царствуют:

– Отпустите мне душу на свободу! Я работаю на вас! Хочу, чтоб миллионы людей, читателей книги, познакомились с вами, полюбовались бы вами! Я прошу вас, помогите мне!

Произношу слова, но сам же им не верю. Поможет ли это? Я вижу себя маленьким человечком под сводами с тяжелым эхом. Голова моя была поднята кверху, в ампирные своды, я почти кричал туда же.

К назначенному времени стали подходить помощницы:

– О, Леонид Николаевич, Вас узнать нельзя! Вы такой повеселевший. Энергичный. Взгляд другой.

Одним словом, счастье бытия фотохудожника вернулось ко мне.

В Москве мне захотелось поблагодарить специалиста по красоте. Долго искал визитку. Так и не нашел.

Еще многие годы изредка вспоминал слова, услышанные в проеме двух залов музея:

– У Вас все будет хорошо!..

Черный хлеб

Обкомовская машина несется мимо невозделанных полей к моему герою. Только что начал возрождаться новый класс в сельском хозяйстве. Мне предстоит сделать фотоочерк о фермере. Вот и село. Домов много. Людей не видно. Окна большинства домов забиты разноразмерными досками, где наискось, а где крестом…

– Стоп. Приехали, – это сопровождающий останавливает машину у развешанного белья.

Первыми выбегают из дома двое ребятишек. Фермер с женой появляются одновременно, парой. Женщина вытирает мокрые руки, не переставая улыбаться.

– Знакомьтесь, – как приказ звучит голос…

– Я уехал, – все тот же голос…

Мы стоим друг против друга. Неловкое молчание. В глазах главы семейства неуверенность и стеснение.

– Хвастаться нечем. Остаться бы живыми, – при этих словах он жестикулировал руками…

– Может, зайдете в дом? – разрядила обстановку фермерша.

Жестом оба приглашают в дом.

Чай как традиция с немного окаменевшими пряниками. Тишину неожиданно обрывает новый хозяин дома и земли.

– Въехали в новую жизнь зимой. На руках моей жены закутанный, нет-нет, не ребенок – только что родившийся поросенок. Со стороны мы производили довольно странное впечатление. Семья с двумя детьми и хрюкающий младенец на руках. Нам было не до прохожих. Новая, совсем другая жизнь была впереди. Я, знаете, инженер-конструктор станков, а моя красавица – библиотекарь. Долго колебались… – он немного помолчал, перевел взгляд на супругу, взял ее за руку.

Бывший солдат. 1991

– Все расставил по своим местам… Чаянов, – я напрягся, услышав новую фамилию.

– И Вы тоже ничего не знаете…

Легкая, искривленная улыбка сквознула по его лицу. Взгляд его был похож на внимание снайпера в выборе цели.

Рука супруги легла на руку фермера… Помолчали.

– Великий русский ученый. Все сельское хозяйство Италии, Соединенных Штатов построено на идеологии Чаянова. Модуль, который он создал в 23-м году эти страны подхватили. У нас же Александр Васильевич Чаянов был арестован и расстрелян… Мы тоже поверили в его идеи. Вот мы и в новой жизни. Тяжело, иногда очень… Или возвращаться к сожженным мостам, или все-таки найти этот золотой ключик к будущему.

Мне захотелось глотнуть свежего воздуха. Поблагодарив за вкусный чай, я попросился немного пройтись по селу.

Дома, заборы, хозяйственные постройки выглядели декорацией, построенной для съемок кино. Только трава да бурьян выдавали подлинность места былой жизни. Над всем возвышался храм с молчаливой колокольней. Заросшая дорога еле обозначалась. Резкий, но тихий звук косы, режущей траву, заставил меня насторожиться. В гуще зарослей я рассмотрел голову мужчины в кепке. Голова ритмично двигалась вместе со звенящим звуком косы.

– Еще житель. Село живет! – как-то отлегло.

Подошел ближе… Без обеих ног. На дощечках. С косой в руках предстал предо мной новый знакомый. Улыбка не сходила с его уже немолодого лица. Я растерялся, испытывая чувство стыда. Мне захотелось оправдаться.

– Извините за вторжение. Я фотокорреспондент… – мне стало трудно говорить. Инициативу перехватил человек с косой:

– Делать-то что! Все равно надо. Делать…

– Как Вас величать? Кто Вы?..

– Я Иван Иванович Иванов – рядовой Красной армии! – он как-то открыто опять заулыбался.

Не приходя в себя, я выпаливаю:

– Как же продукты, магазин?

– Знаете, на прошлой неделе привезли мешок черного хлеба, а то совсем плохо было. А так ничего, так ничего.

Он повернулся в сторону солнца, вглядываясь в еле видимую дорогу. Надежда на облегчение могла прийти только оттуда.

Оптимизм этого человека перехлестывал через край, заразив меня. Я вспомнил, зачем приехал. Нужно было выполнять задание редакции…

Когда вспоминаю эту встречу, мне становится тяжело. За все то, что стоит между вот этим безногим солдатом, который с гордостью произносит свое имя: Иван Иванович Иванов – и той реальностью, которая нас окружает. За тот черный хлеб…

Помойка

Иногда я стягивал ключи у своих родителей, и мы с дворовыми приятелями проникали в гараж. Залезали в автомобиль, большой, черный, и включали радиоприемник. Единственным освещением была светящаяся шкала приемника. В темноте эффект звука усиливался. Нам казалось очень значимым все, что мы слышали во время нелегальных визитов в гараж. Предоставляемая моим сверстникам возможность входить в этот необычный мир высоко ценилась.

Другой мир мы создавали сами, играя в «Казаки-разбойники». География этой игры – крыши все тех же разновеликих и разноцветных гаражей с центром в виде большой помойки, окруженной ящиками, которые периодически менялись. Это место будоражило нашу фантазию.

– Смотрите, что я нашел! – сосед по