От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома - Бернард Барух

Младший брат Хаусмана Кларенс оказался тем самым добродушным толстяком, который провожал меня до школы и обратно, когда мы переехали в Нью-Йорк. Кларенс занимался бухгалтерскими книгами фирмы. Моя работа, за которую платили по пять долларов в неделю, предполагала труд прислуги, курьера и младшего клерка, а также человека для общих поручений.

Я по утрам открывал офис и следил за тем, чтобы чернильница, ручки и промокательная бумага на столе мистера Хаусмана содержались в порядке. Затем я вынимал из сейфа книги и раскладывал их на столе Кларенса. Я копировал письма, регистрировал их в журнале, помогал составлять ежемесячные отчёты. Кроме того, я должен был быть на месте, когда прибывали курьеры, и контролировать, не осталось ли чего недоделанного.

В те дни на бирже не было клирингово-депозитарного центра. Каждая приобретённая или проданная акция должна была быть доставлена на место к 14.15 следующего дня. В северо-западном крыле, на углу биржи и Брод-стрит располагалось многоэтажное здание, которое было полностью отдано под брокерские конторы. Вверх и вниз по лестницам сновали мы, юноши, которые занимались доставкой ценных бумаг. Я должен был пропихнуть стопку бумаг через окошко кассы, выкрикивая: «Примите поступление для Хаусмана!» – а затем бежать за следующей посылкой.

Однажды после того, как доставил пакет ценных бумаг для «Братьев Джуэтт», я вернулся за следующими посылками, а затем в контору «Джуэтт» за бумагами для Хаусмана. У окошка кассира стояло уже несколько посыльных. Я, разумеется, постарался обогнать их всех и закричал через головы других мальчишек передо мной:

– Где бумаги для Хаусмана?! – Не получив ответа, я снова закричал: – Пошевеливайтесь, господин кассир! Мне нужно получить чек для Хаусмана!

Кассир выглянул из своей клетушки и, глядя на меня, процедил:

– Слезай со стула.

– Я не сижу ни на каком стуле, – ответил я.

– Если ты снова появишься у меня на глазах, – продолжал кассир, – я выйду и надеру тебе уши.

– Вы в этом уверены? – спросил я.

Он открыл дверь и в сопровождении двух партнёров фирмы вышел наружу. Кассир глянул на мою долговязую фигуру ростом шесть футов и три дюйма и воскликнул: «Боже правый!»

Все трое рассмеялись и вернулись обратно. Когда я стал полноправным членом на бирже, сотрудники фирмы «Джуэтт» продолжали меня время от времени встречать восклицанием: «Слезь со стула!»

В качестве первой ступени для карьерного роста я наметил себе работу бухгалтера. Несмотря на то что я делал такую работу для отца, я решил по вечерам посещать курсы бухгалтеров и контрактного права. Даже сейчас я мог бы взять любые самые сложные бухгалтерские документы и найти там нужную мне информацию без посторонней помощи.

Ещё работая на Кона, я понял, насколько важно знать о компаниях, с ценными бумагами которых ты работаешь. Теперь я начал регулярно читать «Файненшел кроникл». При любой возможности я старался также брать в руки сборник Пура, откуда черпал разнообразную информацию о разных компаниях.

Жаль, что в те дни по телевизору не шли передачи с опросными играми, где, отвечая на вопросы, можно было заработать по 64 тысячи долларов, иначе я легко зарабатывал бы эти деньги. Я мог мгновенно отбарабанить маршруты всех основных американских железных дорог, рассказать о том, какие товары по ним перевозят, прикинуть примерные обороты. Мне не нужно было заглядывать в атлас, чтобы знать, какие засушливые земли пересекает та или иная железная дорога и, наоборот, где по пути вас может застать наводнение, где открываются новые шахты и рудники или возникают новые поселения.

Кроме того, я всегда старался внимательно прислушиваться к тому, о чём говорят вокруг меня. Должно быть, я стал хорошим слушателем, так как вскоре лучше представлял себе то, что происходило на улицах, чем многие действительно важные персоны.

Вскоре я стал пользоваться известностью среди курьеров, клерков и некоторых младших партнёров фирм как настоящий кладезь полезной информации. Тот факт, что я носил эту информацию в своей голове, привлёк ко мне внимание старших работников, которые зачастую предпочитали спрашивать что-либо у меня, а не обращаться к книгам и справочникам.

Одним из моих знакомых стал Миддлтон Скулбред Буррилл, чуть ли не единственный непрофессионал, который постоянно зарабатывал деньги на биржевых спекуляциях. Сын Джона Буррилла, к клиентам которого принадлежала семья Вандербильт[46], младший Буррилл занимался юридической практикой в офисе отца. Он был одним из клиентов Хаусмана и, бывая в нашем офисе, часто обращался ко мне с вопросами, а не прибегал к помощи «Файненшел кроникл» или Пура.

Это мне льстило и в то же время было очень полезно, так как позволяло мне лучше ориентироваться в том, какая информация была необходима для работы на бирже, подстегивала моё стремление овладевать ею. Иногда мистер Буррилл приглашал меня на ланч. Мы садились перед стойкой в кафе на первом этаже старой биржи на углу с Нью-стрит. В этих случаях мне удавалось хорошо поесть. Я заказывал ростбиф и картофельное пюре. В прочие дни, когда я обедал один, всё, что я мог себе позволить, – это стакан пива и бутерброд.

Помню, в то время я с некоторой завистью относился к своим коллегам, выпускникам Гарварда и Йеля, которые, будучи отпрысками благополучных семей, могли себе позволить полноценный обед, в то время как мне приходилось довольствоваться одним сэндвичем.

Именно через мистера Буррилла я познакомился с Джеймсом Кином, на голову превосходившим всех прочих известных мне игроков на бирже. Будучи горячим поклонником и завсегдатаем скачек, Кин имел собственную лошадь Домино, которая принимала участие в скачках на Кони-Айленде. Он хотел делать ставки на бегах, не разглашая своего имени и источника доходов. Буррилл посоветовал Кину, чтобы он делал денежные ставки через меня.

Мистер Кин пригласил меня в свой офис в доме номер 30 на Брод-стрит. Мои ответы на заданные мне пару вопросов, очевидно, убедили его, что я знал достаточно о махинациях на скачках, и он вручил мне несколько тысяч долларов наличными. Я, кто никогда в жизни не ставил на лошадь больше нескольких долларов, сел на поезд до Кони-Айленда и поставил эти деньги так, чтобы никто не смог догадаться, откуда они взялись.

Лошадь Кина выиграла состязание. С набитыми деньгами карманами я вернулся в город на 34-ю паромную улицу. По дороге я не переставал волноваться, что кто-нибудь стукнет меня по голове и заберёт деньги.

Когда волнение на море усилилось, я начал думать, что паром вот-вот перевернётся. Тщательно застегнув пальто, я решил, что, если судно перевернётся, я выпрыгну подальше, чтобы толпа не потащила меня за собой. Позже я понял, насколько глупыми были те мысли, но тогда они отражали мою решимость доставить мистеру Кину его деньги в целости и сохранности, а не краснеть перед ним за то, что часть его выигрыша была потеряна.