От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома - Бернард Барух

Тем не менее и тогда, и сейчас я остаюсь ей благодарен за это. На мгновение я отвлёкся от управления лодкой. Парус поймал порыв ветра. И тогда под язвительные замечания других спортсменов я вернулся к управлению. Времени у меня хватило только на то, чтобы отпустить и ослабить парус. На тот день с меня было достаточно, и я отправился домой, всё ещё погружённый в мысли о комплиментах, которые сделала в мой адрес та прекрасная леди. Позже я узнал, что это была знаменитая актриса Лили Лангтри[41].

Будучи в Бордене, я никогда не упускал случая пройти пешком три мили (4,8 км) до Монмаута и обратно, чтобы поставить на скачках лишние 50 центов. Это были дни таких знаменитых скакунов, как Тенни Круглая Спина, Гановер и Коррекция. В то время знаменитыми владельцами лошадей были Август Белмонт[42], Фредди Гебхардт, Лорилларды, Моррисы и Дуайерсы. Из жокеев мне запомнились Мэрфи, Мак-Лафлин, а также Гаррисон, по имени которого появился термин «финиш Гаррисона».

В самом Лонг-Бранч жизнь делали разнообразнее несколько игорных домов. Около отеля «Вест-Энд» располагалось заведение Фила Дали. Я не мог быть его клиентом, так как минимальная ставка там была один доллар, но ничто не мешало мне бродить вокруг играющих и наблюдать за их игрой. В глаза сразу бросалось, что при всей похожести на прочие игорные дома с их букмекерами, коммивояжёрами, спортсменами и теми, кто держится вблизи спорта, здесь при тех же посетителях – брокеры, коммерсанты и банкиры – не было ни одной женщины. Кроме того, в заведении имелась отдельная комната для тех, кто не желал, чтобы их видели на публике играющими в азартные игры.

Как-то вечером я наблюдал за игрой в рулетку и фараон, когда ко мне подошёл известный в то время профессиональный игрок по имени Пат Шиди, который заявил:

– Молодой человек, я хочу с вами поговорить.

Мы вышли на веранду, где он продолжил:

– Юноша, я заметил, что вы здесь зря болтаетесь. Примите совет от знающего человека и держитесь подальше от подобных заведений. Я видел, что у вас красивая мать и симпатичный отец. К тому же ваш отец привёл меня в порядок, когда у меня вдруг возникли боли. Если вы не будете держаться подальше от игорных домов, вы огорчите своих родителей, да и себе не принесёте ничего хорошего.

Совет Пата Шиди в тот день не произвёл на меня никакого впечатления. Через несколько дней Дик Бонсал, молодой человек примерно одного со мной возраста, предложил мне направиться в заведение, которым управлял кто-то другой из Дали и где ставки были всего 50 центов. Дик происходил из благополучной семьи, его родители всячески баловали своё дитя. Я купил две или три фишки, которые ставил очень расчётливо, в основном на цвета на рулеточном столе. Вскоре я стал богаче на два доллара, отчего чувствовал себя очень довольным. Внезапно, как мне показалось, в помещении повисла мёртвая тишина. Крупье перестал крутить колесо рулетки.

Я оглянулся. В дверях стоял мой отец. В тот момент я всей душой желал только одного: чтобы разверзлась земля и поглотила меня.

Отец когда-то впервые в жизни дал мне денег, чтобы сделать ставку. Это было на ипподроме, когда я сказал ему, что, по моему мнению, должна выиграть лошадь по кличке Паша. Вручая мне тогда два серебряных доллара, отец заявил, что если я чувствую, что Паша должна победить, то очевидно, моё мнение на чём-то основано. В тот раз Паша продемонстрировала, что внешний вид порой бывает обманчив.

Но для отца сделать ставку на скачках и идти в игорный дом было не одно и то же. Он подошёл к столу, за которым я играл, и очень вежливо и спокойно обратился ко мне:

– Сын, когда ты будешь готов, мы пойдём домой.

Я, разумеется, был готов сразу же. Я отправился на выход впереди отца. Снаружи нас дожидался Гарти. Мой стыд перешёл в злость.

– Какого чёрта, – прошипел я Гарти, – ты позволил отцу прийти сюда?

Гарти объяснил, что он был здесь ни при чём. Просто в моей семье испугались, что я утонул. Гарти рассказал, что он обошёл пляж вдоль и поперёк, выкрикивая и высвистывая меня.

В отеле мы с Гарти молча разделись. Отправляясь на свои раскладушки, мы услышали последнюю фразу, брошенную нам отцом:

– Кто бы мог подумать, что в моём возрасте я буду забирать собственного сына из игорного дома!

Прошло довольно много времени, прежде чем мне удалось уснуть. Я проснулся оттого, что почувствовал, что рядом с моей постелью сидит мама. Она обняла меня и прошептала мне несколько утешительных слов.

В ту ночь я больше не мог уснуть, думая о том, какой позор я принёс своей семье. Примерно в пять часов утра я поднялся, тихо оделся и на цыпочках вышел вон. Я отправился на железнодорожный вокзал, где позавтракал в буфете в компании нескольких проводников и извозчиков, а затем первым же поездом поехал в Нью-Йорк. После того как взошло солнце, моё настроение заметно улучшилось. Юноша в 19 лет, если он здоров, не может долго пребывать в печали.

К тому времени, как поезд прибыл в Нью-Йорк, я уже забыл, что мой приезд вызван бегством после постыдного случая. Я заглянул к своему двоюродному брату Маркусу Хейману, студенту медицины, который вместе с несколькими молодыми людьми готовился к длительной воскресной партии в покер. Я внёс предложение, что наш дом, который как раз пустовал, был бы подходящим местом для проведения игры.

Мы играли в карты на первом этаже, когда Маркус вдруг подпрыгнул и заорал:

– Боже мой! Там тётя Белль!

И тут же послышались шаги моей матери. Мы начали надевать пальто и судорожно прятать улики, свидетельствующие о нашей игре в покер, когда она вошла в комнату. После того, что случилось прошлой ночью, я думал, мама конечно же откажется от меня как от неисправимого любителя азартных игр. Но, совершенно не обращая внимания на то, что творилось в комнате, она бросилась ко мне и заключила в объятия.

– Я так рада тебя видеть! – воскликнула она. – У тебя такая чувствительная натура, что я боялась, как бы не случилось чего-нибудь серьёзного.

Я чувствовал себя сильно пристыженным. После всего этого я ещё больше полюбил свою мать. Потом мама сказала, что у неё для меня есть и хорошая новость. По дороге на поезде в Нью-Йорк она познакомилась с Юлиусом А. Коном, бывшим торговцем одеждой, который перешёл работать на Уолл-стрит. Он сказал маме, что ищет молодого человека, который хотел бы начать работать с нуля и научиться банковскому делу так, как этому учат юношей во Франкфурте. Ему требовался кто-то серьёзный, надёжный, трудолюбивый и, как он подчеркнул, «не имеющий вредных привычек».

Мама сказала, что ей известен как раз такой молодой человек.

– Кто же это? – спросил мистер Кон.

Отбросив все мысли о моём пристрастии к азартным играм, мама ответила: