Остров желаний - Кетти Киллен

— Это мой дом, ты что, забыла? — он лениво подошел вплотную к ней и осторожно провел ладонями по ее длинным светлым волосам.

Лаура вспомнила, что говорила Алиса о его ревности. Он намотал шелковистую прядь ее волос на палец и поднял ее голову так, чтобы она смотрела ему в глаза.

— Да, дорогая, знай я, что ты начнешь торговаться, я бы сделал это еще раньше.

— Нет…

Но он потянул ее за волосы сильнее, и Лауре пришлось встать на цыпочки. Его губы прижались к ее рту, и ей осталось лишь смириться с его поцелуем. Поцелуй был мрачным и волнующим, как и сам Митч, полный желания и страсти. Как она могла рассчитывать, что сможет перед ним устоять?

— Я никогда не стану твоей племенной телкой, — прошептала она, вспомнив слова Харрисона.

— А я тебя об этом и не прошу. — Его теплые губы коснулись ее шеи и скользнули к виску. Нет, он ее просил. Может быть, не словами… — Перестань вырываться! — Это был приказ.

— Не могу, — Лаура слышала, как бешено стучит его сердце, чувствовала прикосновение, его сильных бедер к своим ногам. Он ее хотел и считал, что имеет все права. У нее кружилась голова не то от рома, не то от его поцелуев. Она уже знала, что не сможет сопротивляться, и даже не была уверена, что захочет этого.

Его губы снова прижались к ее рту.

— Не надо! — она резко отвернулась, не давая ему себя поцеловать.

Но он не сделал попытки снова ее поцеловать. Вместо этого он поднял ее голову и заставил ее смотреть в его опасно-теплые, горящие голубые глаза.

— Ты ведь сама этого хочешь, — его голос был хриплым от желания.

— Нет… — снова запротестовала она, на сей раз еще эмоциональнее. — Я не хочу.

Он считал, что весь вечер она пыталась ему показать, что хочет его, и теперь, поскольку они были помолвлены, он был чуть ли не обязан это сделать.

Несмотря на протесты, его сильные пальцы уже расстегнули ее пиджак, и он раскрылся, обнажив красивый атласный лиф. Митч покрывал ее лицо поцелуями и провел пальцем там, где ткань плотно обтягивала тело, повторяя форму ее красивой, быстро вздымавшейся и опадавшей от волнения груди.

— Ты хочешь меня.

— Нет, — прошептала она в ответ, но ей уже передался огонь его желания, и она уже была не в силах совладать со своим телом. Помимо воли Лаура застонала, отчаянно желая, чтобы он продолжал бороться. — Ты не имеешь права. — Его мышцы стали сильными. Бороться с ним становилось все труднее. Еще труднее было бороться с собой.

Он повел ее к кровати и уложил на шелковое покрывало, коснулся губами ее шеи и промурлыкал:

— Завтра ты все равно станешь моей.

— Нет! — Но она уже не сопротивлялась. Она была полностью в его власти.

Одним движением он стянул с нее пиджак и бросил его на пол. За ним последовали лиф, шелковые брюки и белье.

Лаура испытывала приятные муки от чувственных прикосновений его рук, двигавшихся по ее плечам, рукам, груди. Он припал губами к ее рту, возбуждая ее еще сильнее, делая отказ совершенно невозможным. Она чувствовала, как напряглись его сильные бедра, он обнимал ее все крепче. Она должна вырваться. Она должна…

Словно во сне, она смотрела, как он снимает рубашку.

«Не надо», — немая мольба застыла в ее глазах. Но когда он ее вдруг отпустил, давая шанс спастись бегством, она даже не пошевелилась. Сейчас они оба давали выход тому, что так долго копилось. Она чувствовала, что если даже сейчас найдет в себе силы отказаться, это лишь немного отодвинет неизбежное. Она все равно будет его. И не имело значения, что теперь уже не те времена. Что она иностранка, американка, что, может быть, ей чужды и он сам, и заведенные на острове традиции. Плантация на Мартинике — это место, где остановилось время, где навсегда воцарилось прошлое, где не было ничего, кроме страсти.

— Не надо, — на сей раз мольба была произнесена шепотом.

Он заколебался. Лаура слышала биение его сердца, чувствовала его нетерпение.

— Назови мне хотя бы одну причину, почему я не должен этого делать.

— Хочешь, я назову сразу две? — Лаура затаила дыхание. — Во-первых, если это произойдет, то потом уже никто не признает наш брак незаконным. Если, конечно, наша помолвка не расторгается и брак все-таки состоится.

— Брак состоится. — Он и не думал о необходимости признавать их брак незаконным. — Вторая? — кратко спросил он.

— У меня это будет в первый раз.

— У тебя это будет в первый раз… — медленно повторил Митч. — Лаура, если это шутка…

— Это действительно так, — сказала Лаура уже тверже. — Я не шучу.

Митч Райан сел, укрыв ее простыней. Никогда еще Лаура не видела его таким разозленным и растерявшимся. Какое-то время он, покачивая головой, смотрел на занавешенное окно, потом поднялся и стал одеваться.

— Ты куда? — вдруг Лауре тоже захотелось встать и одеться, но ее одежда была в беспорядке разбросана по полу, и собирать ее сейчас не хотелось.

— Ну, а как ты сама думаешь, куда я иду? — резко ответил Митч Райан, надевая брюки. Послышался звук застегивающейся молнии.

— В сад? — высказала предположение Лаура. — По ледяному взгляду она поняла, что угадала. — Зачем?

— Пока не знаю, — прорычал Митч. — Может быть, напьюсь до бесчувствия. Боже, до сегодняшнего вечера я не понимал, зачем люди это делают!

Натянув на себя простыню, Лаура беспомощно наблюдала, как Митч обувается и надевает пиджак. Он направился к двери, и тогда она вскочила и, замотавшись в простыню, бросилась за ним.

— Ты мне не веришь, да?

От этих простых слов он остановился, чего нельзя было бы добиться никакими действиями.

Не убирая руки с дверной ручки, Митч Райан медленно обернулся и посмотрел на нее.

— А ты бы поверила, окажись на моем месте?

Лаура не придумала, что на это ответить, смутилась и опустила голову. Ведь она позволила себя раздеть. Если бы она в последний момент не испугалась, то он овладел бы ею. И это скорее всего было бы ей приятно.

Приняв ее молчание за признание вины, Митч Райан ядовито продолжал, и в его голосе слышались раздражение и разочарование:

— Ты проникла в мое поместье, назвавшись моей невестой. Ты пришла ко мне сама или не особенно сопротивлялась, когда к тебе пришел я…

«Он прав», — подумала Лаура.

— Сегодня вечером ты напиваешься, позволяешь себя лапать по меньшей мере полудюжине мужчин, позволяешь мне войти в твою комнату, уложить тебя в постель, раздеть, и после этого заявляешь, что девственница?

Никогда еще ситуация не была столь напряженной.

— Скажи, Лаура, — Митч прислонился плечом к двери и, устало сложив на груди руки, окинул ее пристальным изучающим взглядом. — Зачем ты делаешь из меня идиота?