Только через мой труп - Рекс Стаут

Вульф потряс головой, а в его голосе зазвенел металл:

– Я не потерплю таких речей, сэр. И не собираюсь битый час доказывать очевидное. Мадам Зорка передала вам то, что рассказала мне. Не смейте отпираться, а то выведете меня из себя.

– Ах, какой ужас! – съязвил Барретт. – Ну и что, если Зорка и впрямь рассказала мне? Что из того, если именно поэтому я и пришел к вам? Что в этом плохого?

– Вы признаетесь?

– А что тут плохого?

– Признаетесь?

– Да!

– Она вам позвонила?

– Да.

– И вы, как друг мисс Тормик, поняли, что мадам Зорку следует каким-то образом изолировать, чтобы она не обратилась в полицию. И вам это удалось. Потом вы сообразили, что в полицию могу обратиться и я, и поспешили сюда, дабы избавиться от новой угрозы. Где находится мадам Зорка, мистер Барретт?

– Не знаю. Пока я не узнал от вас, что она уехала с чемоданом и сумкой, думал, будто она у себя дома. Теперь послушайте, что́ я вам скажу. Мне не нравится, как вы ведете дело, и я собираюсь заявить об этом мисс Тормик. Ей все равно нужен хороший адвокат, и у меня уже есть такой на примете. Если она откажется от ваших услуг, сколько вы возьмете за обязательство не информировать полицию об этих дурацких выдумках, будто мисс Тормик что-то подложила Гудвину?

Я вскочил и шагнул к нему, сжав кулаки, но Вульф строгим жестом остановил меня:

– Нет, Арчи. Позволь я сам…

– Извините, – заупрямился я. – Ведь не только вы имеете право выйти из себя. Хорошо, предлагаю сделку. Я собирался сначала врезать ему, а потом сообщить, что́ о нем думаю, но так уж и быть – сначала сообщу. – Я приблизился вплотную к Барретту и тихим голосом произнес: – Слушайте, вы! Учтите, я с трудом сдерживаюсь. Только что вы намекнули, будто в нашей конторе занимаются доносами. Можете предъявить доказательства? Отвечайте по-мужски, независимо от того, мужчина вы или нет. Предупреждаю: я взбешен до крайности. Итак, у вас есть доказательства?

– Я… Я не имел в виду…

– Есть или нет?

– Нет.

– Я требую извинений.

– Я извиняюсь.

– Вы говорите таким тоном, словно уступаете мне. Я бы предпочел, чтобы вы отказались извиняться. Итак?

– Я прошу у вас прощения. Мне очень жаль.

– Слизняк паршивый, – бросил я и вернулся за свой стол.

– Ты должен научиться держать себя в руках, Арчи, – попенял мне Вульф. – Насилие, пусть даже и вынужденное, не лучшее средство. – Он погрозил пальцем Барретту: – Учтите, я вовсе не противник оправданного насилия. Так вот, для меня не имеет значения, чем руководствовалась мадам Зорка, передав вам наш с ней разговор. Главное, что она вам его передала. Мне также неважно, как вам удалось убедить ее уехать. Совершенно очевидно, что вы ее где-то спрятали или, по меньшей мере знаете, где она скрывается, поскольку именно вы…

Барретт быстро двинулся к двери. Я рванулся следом, и тут Вульф рявкнул:

– Эй, вы, вернитесь! Если не хотите, чтобы вскрылась афера с боснийским лесом и югославскими кредитами…

Что ж, должен признать, доводы Вульфа возымели куда большее действие, чем мои. Если от столкновения со мной Барретт едва не наложил в штаны, то после слов Вульфа ему и вовсе небо с овчинку показалось. Он замер у двери ни жив ни мертв, в лице ни кровинки, потом медленно, точно мумия, повернулся и посмотрел на Вульфа. Я возвратился на место, сел на свой стул и залюбовался на происходящее.

Барретт облизал пересохшие губы – раз, потом другой. Затем он неуверенно шагнул вперед, остановился перед углом стола Вульфа и проскрипел, как плохо смазанная дверная петля:

– Что вы сказали? Вы хоть знаете, о чем говорите?

– Разумеется. Это обычная уголовщина, бандитизм. Если предпочитаете эвфемизм, международная финансовая афера. В данном случае ее прокрутила известная компания «Барретт и Дерусси».

– И… что вы имеете в виду?

Вульф покачал головой:

– Я не стану вдаваться в подробности, мистер Барретт. Тем более что вам они известны лучше, чем мне. Я имею в виду точную сумму кредита, полученного вашей компанией, а также характер ваших договоренностей с бандой Доневича. Назовите это шантажом, я не стану спорить, но мне просто нужно знать, где скрывается мадам Зорка. Уверен, вы хотите сохранить в тайне свою югославскую комбинацию и организуете мне встречу с мадам Зоркой.

Барретт ошеломленно пялился на него. Влево и наискосок от его уха, над накрахмаленным белым воротничком, на шее вздулась и пульсировала жила. Наконец он собрался с духом и проверещал:

– На кого вы работаете?

– На мисс Тормик.

– Я спрашиваю: на кого вы работаете? На Рим?

– Я расследую дело об убийстве. Мой клиент – Нийя Тормик. Меня интересует одно…

– Ладно, хватит вам. Или вы меня за идиота держите? – Международный финансист оперся всей пятерней о стол Вульфа. – Послушайте. Я прекрасно понимаю, что, на кого бы вы ни работали, предупреждаете вы меня не случайно. Если вы обуздаете своего головореза, то я готов обсудить с вами условия… Разумеется, после того, как проконсультируюсь с партнерами.

– Пф! – брезгливо отмахнулся Вульф. – Мне следовало предвидеть, что вы истолкуете меня превратно. Как теперь, черт побери, убедить вас, что меня волнует только благополучие моей клиентки?

– Не знаю. На вашем месте я бы даже не пытался. – Барретт уже не скрипел, а говорил таким голосом, словно не праздновал труса пару минут назад. – Не знаю, много ли вам известно, но надеюсь, вы отдаете себе отчет, в какую игру ввязались. Не мне вам говорить, насколько это опасно для любого, кто в нее сунется.

– Я говорил только о шантаже.

– Хорошо, пусть шантаж. Что вам нужно и какова ваша цена?

На сей раз я смолчал. Пусть нахамит вволю, а там я расплачусь с ним разом за все. Вульф откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул.

– Сядьте, пожалуйста, сэр.

– Мне и так удобно.

– Тогда отойдите немного назад, пожалуйста. Мне неудобно сидеть запрокинув голову. Теперь послушайте. Прежде всего, выкиньте из головы, будто я представляю чьи-то посторонние интересы в ваших балканских делах. Я ни на кого не работаю. Вы, конечно, спросите, откуда я узнал… А какая вам разница? Важно, что я знаю. Следующее: вы должны понять и поверить, что я не претендую на свою долю добычи. Таким людям, как вы, это покажется непостижимым и невероятным, но это так. Мне нужно только одно. Я хочу, чтобы вы проводили мистера Гудвина к мадам Зорке, а мистер Гудвин доставит ее сюда. Вот и все. Если вы откажетесь, я немедленно отсылаю по трем адресам всю имеющуюся у меня информацию о том, как вы ограбили югославский народ. Вы представляете, какую шумиху это вызовет? И не усложняйте дело, приписывая мне лишнее корыстолюбие и алчность сверх тех, коими я обладаю. Вы страдаете профессиональной деформацией личности. Когда на международного финансиста нападает вооруженный грабитель, финансист тут же отдает ему не только деньги и драгоценности, но и рубашку с брюками. Почему? Просто ему невдомек, что даже алчность уличного громилы имеет свой предел. Прошу вас, поймите и зарубите на носу: мне нужна только мадам Зорка. И все. Больше вам ничего не грозит с моей стороны, если, конечно, не окажется, что это вы убили Перси Ладлоу. – Вульф перевел взгляд на меня: – Арчи, мистер Барретт проводит тебя к мадам Зорке. Привези ее сюда.

– А вдруг она сбежала из города?

– Сомневаюсь. Не думаю, что она далеко. Возьми родстер и поезжай за ней. Но не отпускай мистера Барретта.

– Как раз с Барреттом я предпочел бы не связываться.

– Понимаю. Придется тебе потерпеть. Хотя… – Он повернулся к Барретту: – Где она? Далеко отсюда?

Финансист явно пребывал в нерешительности. Наконец он разлепил губы и пробормотал:

– Если вы кому-то проболтаетесь, черт возьми…

– Я уже объяснил вам, что́ мне нужно, – резко оборвал Вульф. – Больше повторять не буду. Где она?

– Она… Я думаю… Недалеко.

– В Нью-Йорке?

– Думаю, да.

– Хорошо. И не пытайтесь перехитрить мистера Гудвина. Он крут на расправу.

– Я вернусь сюда вместе с ними. Я хотел поговорить…

– Нет. Не сегодня. Возможно, завтра. Не впускай его в дом, Арчи.

– О'кей. – Я вскочил на ноги. – Давайте поживее, а то моя кровать приревнует меня к кушетке, решив, что у нас с ней роман.

Барретту уходить явно не хотелось. Он боялся покинуть Вульфа, которому оставалось только протянуть руку к телефону – и тайные аферы с боснийским лесом выплывут наружу. Но я решительно вытолкал незадачливого афериста сначала в прихожую, а оттуда – на улицу, в свежую ноябрьскую ночь.

Я думал, что на улице Барретта дожидается роллс-ройс или хотя бы кадиллак, но обманулся, и нам пришлось пешком тащиться на Восьмую авеню, где мы удачно перехватили припозднившееся такси. Я проследил, чтобы Барретт сел в машину, залез следом, и Барретт приказал водителю:

– Таймс-сквер.

Когда машина покатила, я неодобрительно покосился на Барретта:

– Только не говорите, что оставили ее стоять на тротуаре.