Рокировка Сталина. СССР-41 в XXI веке - Анатолий Логинов

— Где я им это все возьму, рожу, что ли, — глядя на равнодушно светящуюся лампу, добавил он.

Где-то в Литве.

Сергей Громов, лейтенант, 62-й стрелковый полк.

— Ну что там? — тихо спросил вернувшегося с опушки Сергея Владимир, летчик-истребитель, которого группа выходящих из окружения бойцов первого батальона встретила вчера вечером.

— Пока все по-прежнему, тишина, — автоматически ответил шепотом Громов, — но подождем еще немного. Не нравится мне этот танк, слишком уж непонятно стоит. Не похоже, что подбит, вроде бы брошенный, но люки аккуратно прикрыты. Пусть Тюкалов еще посмотрит, что-то мне не нравится в этой деревушке.

— Ждать так ждать, хотя и не люблю я этого, точно, — улыбнулся Владимир.

— Слушай, пока ждем, расскажи, как тебя… — начал было Сергей, но осекся, увидев изменившееся лицо младшего лейтенанта.

— Вот так и сбили, — справившись с собой, ответил Акимов, — нас трое, а их шестеро. Да и скорости у наших «ишачков» не сравнить с их «хейнкелями».[17] Мы к тому же только из боя вышли, я одного «юнкерса» сбил, и мой ведомый одного, остальные деру дали. Но сам понимаешь, боезапас, он не бесконечный, да и бензину уже в обрез оставалось.

— Погоди-ка, а где сбил? Не в этом квадрате? — Сергей раскрыл полевую сумку и показал летчику карту.

— Точно, где-то здесь. Девятка немецких пикировщиков наши позиции бомбила, точно. Ну, мы завалили две штуки, а еще один пехота… — Тут Володя сообразил: — Так это вы были?

— Мы, мы, — рассеянно ответил Громов, подтягивая поближе автомат. Впрочем, и летчик уже выхватил свой «ТТ», да и сидящие рядом бойцы защелкали затворами, заслышав треснувшую ветку.

Тревога оказалась ложной, к расположившейся в тени деревьев группе вышли Тюкалов и отправленный с ним в дозор Симоняк. Нахмуренный вид старшины лейтенанта насторожил. Становилось понятно, что принесенные им вести ничего хорошего не сулят.

— Товарищ лейтенант, разрешите доложить? — уставное обращение старшины было произнесено таким тоном, что все покрепче вцепились в оружие.

— Докладывайте, старшина.

— Немцев в деревне нет. — Новость была неплохая, но продолжение никого не обрадовало. — Но в ней засели местные бандиты. Я оставил Рошаля и Симоняка в дозоре, а сам пробрался к хатам и осмотрел все. На центральном пятачке наши танкисты, — старшина сглотнул, — на колах, трое. У въездов в деревню — два вооруженных дозора, по паре часовых с винтовками. Я насчитал всего до полутора десятков вооруженных, они, не скрываясь, ходят везде. Рошаля я оставил на посту, следить за деревней.

— Хорошо. Садись, Антонова только на помощь Рошалю отправь. — Громов показал старшине место рядом с собой, опять открыл карту и несколько мгновений смотрел на нее, пытаясь найти нужный квадрат. Помог летчик, быстро сориентировавшийся в путанице условных обозначений.

— Мы должны быть здесь, — показал он. — А ведь мы влипли, точно. По карте получается — либо плыть через реку, либо прорываться сквозь деревню, — и добавил: — А я плавать не умею, совсем.

— С ранеными плыть придется, — задумчиво добавил Тюкалов, — плот нужен.

Сергей задумался, пытаясь принять решение. Старшина и летчик уважительно молчали, ожидая, когда он выскажется. Но додумать лейтенанту не удалось, неожиданно подбежал Антонюк.

— Рошаль литовцам сдался! Бросил винтовку и ушел в деревню! — запыхаясь, прокричал он.

— К бою! Тюкалов, бери пулеметчиков и занимайте позицию слева, у прогалины! — Громов неожиданно успокоился и почувствовал себя курсантом, решающим тактическую задачу, причем решение появилось словно само собой. Команды Сергея подняли красноармейцев, поспешно занимавших указанные позиции. Оставшись вместе с Акимовым, взявшим у одного из раненых винтовку, на месте, Сергей задумался.

«Десятка полтора, пусть даже два, вооруженных бандитов против пятнадцати здоровых, готовых к бою красноармейцев с ручным пулеметом и автоматом… Нет у литовцев при атаке никаких шансов. Но они могут задержать их группу в лесу до прихода немцев. Тогда бандитам лучше всего послать несколько человек для охраны подходов к реке и перекрыть въезд в деревню. Придется атаковать населенный пункт, а это лишние потери…»

Неожиданно грохнуло сразу несколько выстрелов, и на голову Громова упала срезанная пулей ветка. Выругавшись от неожиданности, он приподнялся и пригляделся. Впереди, среди подлеска, мелькали фигуры атакующих.

— Суки, точно ничего не боятся, — выругался лежащий рядом Акимов, на секунду отвлекая внимание. В этот момент грохнул дружный залп и загрохотал «дегтярь».

Наверное, нападавших каким-то образом поджимало время или просто их командир решил, что позиционная война разлагающе действует на личный состав. А самое главное, они, кажется, до сих пор не имели понятия, какие силы им противостоят. Первый же залп положил, по оценке лейтенанта, почти половину атакующих. Перекрывая грохот стрельбы, раздались громкие крики раненых литовцев. Стрельба противника как-то резко стихла, но одновременно сбоку раздались невнятные крики и шум.

— За мной, — бросив винтовку и выхватив «ТТ», Акимов рванул на шум, пригибаясь и маневрируя между деревьями. Выругавшись, Сергей подхватил брошенное оружие, крикнул раненым, чтобы не высовывались, оставил одному из них автомат и побежал вслед за летчиком…

На небольшой полянке, матерясь, трое красноармейцев отбивались от пятерки довольно грамотно атакующих их литовцев. Поблескивали штыки, гремела сталь, казалось, еще немного, и…

Акимов, неожиданно для Громова, очень грамотно, не высовываясь из-за дерева, открыл огонь из «ТТ». Трое бандюг упали, еще один бросил винтовку, воткнувшуюся штыком в землю, а последний бросился в чащу, но тут же рухнул, подстреленный одним из бойцов…

Через два часа чертова дюжина красноармейцев покинула пустую, словно вымершую деревню, оставив на небольшом погосте несколько свежих могил, в том числе и могилу забитого бандитами в ходе допроса Рошаля. Поскрипывали колеса конфискованной телеги, бойцы на ходу жевали хлеб с салом. Пока из деревни была видна дорога, все двигались неторопливо, словно никуда не торопясь, но, свернув за поворот, сразу поднажали.

Удалившись от деревни километров на пять, они свернули в лес и замаскировались, готовясь к ночлегу.

— Как считаешь, немцы точно далеко продвинулись? — спросил Акимов, вспомнивший допрос уцелевших бандитов, у Громова, сидящего у вырытой ямы, в которой горел разведенный костер.

— Не думаю. За нами танкисты стояли, они наверняка немцев потрепали, — ответил задумчиво лейтенант, — а там от Ленинграда резервы подойдут.

— Но всыпали нам крепко, точно говорю, — заметил летчик.

— Ничего, за одного битого двух небитых дают. Мы еще в Берлине с тобой выпьем за победу, — оптимистично заметил Громов.

г. Батуми, порт.

Кахабер Вашакидзе, старший лейтенант ПВ НКВД.

Возвращение на заставу ознаменовалось новым знакомством. В кабинете Дашевского сидел широкоплечий короткостриженый парень с густыми, длинными, лихо закрученными усами пшеничного цвета.

— Николай Антонов, — протянул руку широкоплечий.

Мог и не представляться. Эти «старорежимные» усы впечатляли даже на пожелтевших от времени черно-белых фотографиях. Не узнать их было невозможно.

— Кахабер Вашакидзе, — ответил на рукопожатие старлей. — Можно Каха.

— Вот так просто? — улыбнулся Николай. — Ты ж вроде по званию выше.

— Это как посмотреть. Я-то одного Антонова знаю. Генерал-лейтенанта. Так что ты до этих чинов дослужишься. А вот я — еще бабка надвое сказала.

— Так и я по прогнозу той же бабки, — ответил лейтенант. — История изменилась. Ладно, ужинать пойдешь?

— Когда это пограничник от ужина отказывался?

— Я ж тебе говорил, — вмешался Дашевский, обращаясь к Николаю, — Каха — свой парень. Жрет за троих, водку хлещет залпом и с бабами небось не промах!

— Про баб-то откуда знаешь? — спросил Каха.

— Так ты ж грузин!

Офицеры дружно рассмеялись.

— В общем, — продолжил Семен, — осталось только верхами ездить научить. Что за пограничник без коня!

Кахабар удивленно глянул на Антонова:

— Чему учить? Умею.

— Откуда? — удивился Николай. — Говорят, у вас, в будущем, все исключительно на машинах, а лошадок бедных и забыли совсем.

— Так я ж грузин! — ответил Вашакидзе и занялся подоспевшим ужином.

Вроде и не особенно голоден был, да молодой организм всегда требует. Собеседники, видимо, считали так же. Так что тишина нарушалась только сосредоточенным жеванием. Пока эту гармонию не нарушил Тучков:

— Товарищи командиры, это почему у вас радио выключено? Замечание с занесением… куда-нибудь. — Он улыбнулся. — Только что телеграмма пришла. Об отношении к бывшим гражданам государств СНГ. — Взглянув на удивленные лица Антонова и Дашевского, пояснил: — То, во что они СССР превратили. Все правильно, Сема, мы с Кахой сделали. А я уж издергался, как курсистка. При подчиненных нельзя, но вы, старший лейтенант Вашакидзе, поступаете в мое распоряжение только к нулю часов. Так что давайте. — Капитан поставил на стол бутылку водки с залитым сургучом горлышком.