Том 2. Лошадь Паллада - Борис Бета

и здесь он ярко показывает всю силу своего таланта. Поэт идет по двум путям. Развивает чувственное очарование от этой доступности, от этой несопротивляемости, ибо доступность, переходящая все границы, может, оказывается, очаровывать, как и прекрасная недосягаемость Блоковской Дамы. Параллельно с этим приемом поэт развивает другой: указывая на синеватость пудры (чувствуется трупность), на изнеможенье, на возможность безнаказанно обидеть, он возбуждает жалость, подводит свою героиню под категорию обреченности. И все это на фоне тоскующего и жаждущего духа творца, когда белая его душа „Сквозь дрему встала, беспокоясь, / Расправила свой синий шарф, / Концами спущенный за пояс. / И я, очнувшись, закурил, / Еще задумался под дымом…“ Такова женщина Беты. Она очаровывает, но это очарование царапающее, ибо оно болезненно, хотя, конечно, искусству нет дел до того, во что оно влюбляется» (Вечерняя газета. 1922. 22 апреля).

Голос*

Впервые: Рубеж (Харбин), 1930, № 42. Публикуется по: Врата (Шанхай). Кн. 1934. Кн. 1.

В машинописи из архива Т. А. Баженовой (МРК) небольшие разночтения в пунктуации, стр. 8 – «Дышу томительным недугом»; здесь стих. датировано «Коломбо. Ноябрь 1924».

Рассказ*

Публикуется по машинописи из архива Т. А. Баженовой (МРК).

На отъезд*

Впервые: Восток (Владивосток). 1921, № 1.

Усадьба*

Впервые: Родная нива (Харбин). 1925, № 2.

Сердце*

Публикуется по рукописи из архива А. В. Ревоненко (ХКМ).

«Разбудит, радует…»*

Публикуется по рукописи из архива А. В. Ревоненко (ХКМ). Стих. написано на обороте фотографической открытки-портрета Б. Беты.

Баллада о чужом небе*

Публикуется по рукописи из архива Т. А. Баженовой (МРК).

На аттике – здесь: в мансарде, от англ. attic.

Envoi – посылка, краткая строфа, заключающая балладу.

Маньчжурские ямбы*

Публикуется по: Врата (Шанхай). 1935. Кн. 2.

Кан – обогреваемая горячим воздухом лежанка-дымоход в старых крестьянских домах северного Китая и Кореи.

Путешествие по Китаю*

Публикуется по рукописи из архива А. В. Ревоненко (ХКМ).

Toi, qu'importune… laisse – Исправлено неверное написание эпиграфа «Toi qu'importe») из сб. «Poesies erotiques» (1778–1781; кн. IV, элегия IX) французского поэта Э. де Парни (1753–1814); в вольном пер. Д. Давыдова: «О ты, смущенная присутствием моим / Спокойся: Я бегу в пределы отдаленны!»

Жена*

Публикуется по машинописи из архива Т. А. Баженовой (МРК).

Ковдорский тан – Тан – средневековый дворянский титул в Шотландии; тан Ковдора (Кавдора) – титул шекспировского Макбета.

Стимера – парохода, от англ. steamer.

Банкок, Сполато – так у автора.

Тайны безымянной батареи*

Впервые: Новая вечерняя газета (Владивосток). 1923, № 63, 24 января (предисловие и пролог), № 66, 27 января (гл. I), № 68, 30 января (гл. II), № 69, 31 января (гл. III), № 72, 3 февраля (гл. IV), № 73, 5 февраля (гл. V), № 77, 9 февраля (гл. VI), № 78, 10 февраля (гл. VII–VIII), № 79, 12 февраля (гл. IX), № 80, 13 февраля (гл. X).

Поскольку развернутый комментарий к роману не входит в наши задачи, мы ограничимся в данном случае некоторыми сведениями общего порядка. События романа датируются легко: это период между маем 1921 и летом 1922 г., когда во Владивостоке в результате «белого» восстания власть находилась в руках Временного Приамурского правительства во главе с С. Д. Меркуловым (возведение памятника именно этому «почетному гражданину» обуждается на заседании Городской думы в главе III). Часто упоминаемый в романе адрес «Полтавская № 3» – «меркуловская» контрразведка (этот адрес, к слову, использован как название нескольких главок в книге Ю. Семенова «Пароль не нужен» – первом романе писателя, где появился пресловутый разведчик Исаев-Штирлиц).

Читатель, никогда не бывавший во Владивостоке и не интересовавшийся жизнью этого города в период Гражданской войны, едва ли оценит прочий «местный колорит». Однако вряд ли имеет смысл пускаться в долгие объяснения городской географии в духе того, что «Светланка или Светланская – центральная улица Владивостока», а «гостиница „Версаль“ была построена в начале XX века и некогда являлась самой фешенебельной в городе». Стоит, пожалуй, лишь сказать несколько слов о подарившей роману название Безымянной батарее. Это – известный с 1862 г. пост береговой артиллерии, в 18991901 гг. перестроенный в бетонную позицию с подземными погребами и орудийными двориками, а позднее пришедший в упадок (в настоящее время – часть музея «Владивостокская крепость»).

Немало в романе и упоминаний различных представителей литературно-журналистской среды Владивостока начала 1920-х гг.; смысл некоторых из этих аллюзий сегодня восстановить достаточно трудно, если вообще возможно. Авторы развлекались вовсю, поддразнивая и коллег по цеху, и друг друга. Б. Бета поминает «известного всему городу профессора» с кьеркегоровским псевдонимом «Виктор Эремита» – философа Л. А. Зандера (1893–1964), кстати говоря, и в самом деле корреспондента А. М. Ремизова, и подтрунивает над литератором и философом Вс. Н. Ивановым (1888–1971), будущим эмигрантом в Китае, вероятным советским агентом, затем «возвращенцем». А. Несмелов подшучивает над Бетой, превращая его в персонажа романа, молодого «бездельника», детектива-любителя и одурманенного поклонника «китайского „самовара“» (как можно полагать, что речь идет отнюдь не о еде, приготовленной в китайском котле-хого…) Бета в долгу не остается: «Пусть на Фоккере летает в позднее время в Улисс Арсений Несмелов, если, однако, выдержит это путешествие его лирическое сердце».

Улисс – бухта на южном побережье Владивостока, описанная в стихотворениях Несмелова. «Жизнь в городе мне стала не по карману. Я перебрался за Чуркин мыс, за сопки, в бухту Улисс. Где жить, мне стало уже безразлично. У бухты этой было, по крайней мере, красивое имя. Рядом с моим домиком, еще выше в гору, находилось кладбище, и на нем в двух лачугах ютились сестры женского монастыря. При монастыре жил батюшка, восьмидесятилетний слепой священник, все еще отправлявший требы. Я любил слушать, как он служит на могилах» – вспоминал Несмелов (см. Несмелов А. О себе и о Владивостоке: Воспоминания // Рубеж (Владивосток). 1995. № 2. С. 234–236) – «Зимой я стал жить тем, что, пробив луночку во льду бухты, ловил навагу. Профессия, ставшая модной во Владивостоке среди „бывших“. Моим соседом по луночке был старый длинноусый полковник. Таскали рыбку и ругали большевиков, а десятого числа каждого месяца являлись вместе в комендатуру ГПУ, коей были взяты на учет».

А рядом в главке Беты – «субмарина ждет давно у подножья Безымянной батареи Н. В. Кока». О фельетонисте Коке-Панове, редакторе «Руля», расстрелянном в 1924 г. также