Том 2. Лошадь Паллада - Борис Бета
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В печ. версии расхождения: ст. 1 – «…звон!», ст. 2 – «И видишь…»
«Здорово, снег. С утра твой полусвет…»*
Публикуется по: Гребенюкова Н. Одиночество в раме: Судьба и творчество Бориса Беты // Словесница искусств (Хабаровск). 2010. № 1 (25).
Петербургские стансы*
Публикуется по рукописи из архива Т. А. Баженовой (МРК). На том же листе приписано стих. «Молитва», кот. может принадлежать Б. Бете либо М. Щербакову:
О смерти немного скажешь,
И становишься вдруг злей –
И на море ветер сажи
Райского сна милей.
Я мучаюсь от смущенья,
И, детской тоской томим,
Рисуя твои движенья,
Сияющий серафим.
В раю навсегда прекрасно.
Но райские соловьи
Поют и поют напрасно:
И им не забыть земли.
И запах полыни горький,
И пыль летит в глаза, –
Твои и твои только
Господи, образа.
Возлюбленной поцелуя
Неизъяснимый вкус…
О, нет, не разлюблю я
Юдоли бедный груз!
Сны*
Впервые: Восток (Владивосток). 1921. № 1, январь.
N’est ce pas – Не так ли? (фр.).
Камея*
Впервые: Серебряный голубь (Владивосток). 1922. № 3, апрель.
Память*
Впервые: Восток (Владивосток). 1921. № 1, январь.
Образ*
Впервые: Восток (Владивосток). 1921. № 1, январь.
Соседство*
Впервые: Серебряный голубь (Владивосток). 1922. № 4, апрель.
«Какой-то голос постоянный…»*
Публикуется по: Гребенюкова Н. Одиночество в раме: Судьба и творчество Бориса Беты // Словесница искусств (Хабаровск). 2010. № 1 (25). Возможно, это и следующее стихотворения являются фрагментами более крупного произведения.
«И ветер развевает флаги…»*
Публикуется по: Ревоненко А. В. <Борис Бета>. Архив А. В. Ревоненко (ХКМ).
См. вариант в «Автобиографии» Вс. Иванова (Дальний Восток. 2013. № 5): «И в то же время – Владивосток – это порт, выход КВЖД в море, пароходы и военный флот, иностранные войска, разноцветные флаги – американцы, французы, англичане, итальянцы. // Чрезвычайный сумбур, сдвинутые мозги и позвонки с места, угар и в людях, и в душах, и в головах… // Из стихов Б. Беты (Буткевича):
И ветер развевает флаги,
Показывает их цвета!
Не город, а какой-то лагерь,
И лагерная суета…
И тут же возле, с нами рядом
– Солдатский ряд:
– Японцы, угольные взглядом –
Опять смешливо говорят!»
Написанное в тайфун*
Впервые: Серебряный голубь (Владивосток). 1922. № 2, март.
Доброе сердце*
Впервые: Вечерняя газета (Владивосток), 1922, август. Публикуется по: Ревоненко А. В. <Борис Бета>. Архив А. В. Ревоненко (ХКМ).
Газетная хроника*
Публикуется по: Ревоненко А. В. <Борис Бета>. Архив А. В. Ревоненко (ХКМ).
Скука*
Публикуется по машинописи из архива Т. А. Баженовой (МРК).
Ветра и облака*
Впервые: Серебряный голубь (Владивосток). 1922. № 1, март.
Разговор*
Впервые: Серебряный голубь (Владивосток). 1922. № 1, март.
Фокстротная поэма*
Впервые: Парнас между сопок: Альманах. Владивосток, 1922.
В экз. В. А. Слободчикова (РГБ) приписанный автором в скобках вар. строки «Протяжное оркестр ныл»: «Поющий голос весел был». На с. 3 того же экз. инскрипт Б. Беты: «Зачеркнутая строка эта; / Написанная в тихий вечер / И при желтом абажуре / Пускай напомнит этот вечер / И за столом Бориса Бета / Стихи слагающего хмуро. 8 сентября 1924 Shanghai» (см.: Коллекция «русского харбинца». Каталог собрания В. А. Слободчикова / РГБ: Отдел литературы русского зарубежья. М.: Пашков дом, 2006).
Публикация альманаха и конкретно поэма Б. Беты вызвали ряд критических отзывов в газ. Владивостока. Любопытно отметить, что газ. Владиво-Ниппо даже анонсировала выход «Парнаса между сопок», особо выделяя текст Беты: «„Гвоздем“ номера, несомненно, будет совершенно своеобразная поэма „Фокстротовая любовь“ <sic> Бориса Бета. Мастерство поэта в этой вещи достигает филигранной тонкости. Вся поэма, несмотря на чрезвычайно реальный сюжет, пронизана голубоватыми акварельными тонами, в нежности соперничающими с мастерством Пастернака». В номере Владиво-Ниппо от 15 апреля некто Дукс опубликовал большую рецензию, обратив внимание на царящие в альманахе мотивы «тоски и мистики».
«Изящна и выдержана „Фокстротная поэма“ талантливого Бориса Бета, – писал критик. – Здесь на подобающем фоне северянинских „мотокаров“, бензинового угара и фокстрота декадентский надлом „белой“ души, на плечах которой (души)
…был синий шарф,
Концами спущенный за пояс.
Но это неотъемлемая неизбежность стиля, создающего настроение. В общем стих поэта прост и идет к сердцу. В нем мотивы заглушенной тоски и горечи перед измельчавшей жизнью, старинные байроновские, вечно новые мотивы: Чайльд-Гарольд жив и танцует фокстрот.
Задушевность и легкая простота Бета изобличают в нем одного из поэтов „Божьей милостью“».
Поэт, журналист и критик Н. Светлов писал:
«Женщина – „возлюбленная всех поэтов“, плывущая над домами, как облачный призрак Блока; женщина, ставящая ногу „в желтом ботинке на высохший тротуар“, как на грудь поверженного раба; наконец, женщина, переступившая некую страшную грань в служении своим телом миру-мужчине. Борис Бета – „фокстротная поэма“. Поэт поет, ломая „штамп“ речи; „изнеможенья рот“ вместо изнеможенного рта, „поворот явился обликом“, „лик нежен пудрой голубой“. Такое конструирование образа, как видит читатель, указывает, что мы имеем дело с хлебниковским влиянием.
В смысле стилистического „изыска“ поэт связан с футуристами типа Пастернака и Асеева, тоже учениками Хлебникова. „Лик нежен пудрой голубой“ – очень хорошо; иногда довольно бессильно – „и над ушами мед без соты“, рыжеватые волосы, что ли? Б. Бета силен там, где он касается образов, резко ему резонирующих. В этих местах поэма – совершенно самостоятельное и высоко напряженное творчество. Поэт очарован развратной, изнеможенной и уже гибнущей женщиной, не возбуждающей здоровой чувственности, а именно чувственность упадочную, старческую: „И, право, больше старики / Оглядывались вам на плечи, / На угловатость, худобу, / Изнеможение разврата, / И, пудрой бледная, в гробу / Представились вы очень внятно“. Умело и тонко возводит поэт „в перл создания“ эту „уличную“,
