Яноама - Этторе Биокка

Однажды мы вчетвером отправились в лес: я, эта девушка, ее тетка и дочь моего мужа. Вдруг на девушку набросилось несколько мужчин. Она обхватила руками и ногами ствол дерева. Женщины тянули ее в одну сторону, мужчины в другую. Дочь моего мужа пыталась ее защитить, но мужчины оттолкнули ее и снова окружили девушку. Она закричала: «Напаньума, спаси меня, спаси!» Я бросила корзину и встала между девушкой и мужчинами. Один из них сказал: «Отойди, не то плохо тебе будет». Но я закричала: «У вас в руках отравленные стрелы, и все равно я вас не боюсь!» У мужчин не хватило смелости тронуть меня, но они не расходились. А я в ярости вопила: «Вы хуже собачьей своры. Может, думаете, я из тех, что садятся на землю и ждут, пока вы кончите свое дело? Нет, хоть я и слабая женщина, но свою подругу в обиду не дам».

Я и в шапуно вошла с криками и плачем. Несколько мужчин спросили: «Кто же это был?» Я показала рукой на женщин: «Вон стоят их жены». «Они причинили зло девушке?» — спросил кто-то. «Нет, но они хотели»,— ответила я. Меня переполняла ярость. Девушке я сказала: «А ты со всеми болтаешь. Девушка, которая собирается замуж, не должна так себя вести». От волнения и обиды я разрыдалась. Это увидел Фузиве. Он подошел и спросил: «Почему ты плачешь? Кто тебя обидел? Сейчас я испробую на нем мою дубинку!» Тут вернулись из лесу мужчины и сказали ему: «Мы не трогали ни Напаньуму, ни твою дочь». «Знаю, но вы не должны трогать и других женщин». Он схватил дубинку и хотел ударить наших обидчиков по голове. Потом стал кричать: «Если думаете, что сможете делать подобные дела в моем шапуно, то лучше вам сразу отсюда уйти. Перебирайтесь к хасубуетери, они со своими женщинами всякое проделывают. В следующий раз я сам пойду за женщинами, которые отправляются в лес, и, если услышу крики, прибегу и убью вас этой дубинкой».

Многие женщины яноама всю жизнь остаются верными мужу, другие ему изменяют. Нередко дед и бабушка говорили внуку: «Скажи своему отцу, что, пока он был в походе, твоя мать жила с другим». Иногда отец отвечал: «Мне все равно, пусть спит, с кем ей вздумается». Но большинство мужей были очень ревнивыми. Помню, как одна женщина, очаг которой был рядом с моим, поднесла мужу, вернувшемуся из лесу, банановое мингау. Тот отшвырнул мингау и ударил жену палкой по голове. Подбежала ее старая мать, громко запричитала, но он кричал: «Она настоящая сука. Стоит мне уйти из шапуно, как она уже бежит в кусты с другим». Потом он отыскал того, с кем она изменила, и побил его дубинкой. Женщина осталась с мужем. Но время от времени муж, вспомнив про ее грехи, снова принимался потчевать ее палкой по голове, приговаривая: «Беги, беги к своему милому».

Одна из замужних женщин полюбила мужчину, который был моложе ее мужа. Она дождалась, когда муж ушел далеко на охоту, и пригласила молодого воина на свидание на старую расчистку. Когда муж вернулся, ему об этом рассказали. Он избил свою жену палкой, а потом прижег ей грудь горящей головешкой. Но женщина сказала подруге: «Он избил меня палкой, теперь я еще и не такое сделаю».

Мать Фузиве часто беседовала со мной. Обычно свекрови не любят делиться опытом с женами своих сыновей, но моя рассказывала мне о многом. Она говорила, что не боится меня и я не должна ее бояться, потому что она уже совсем старая. Между тем, мужчины очень боятся своих тещ и говорят, что, стоит теще на них взглянуть, их словно огнем обжигает. Старуха рассказала мне об одном довольно диком обычае намоетери. Если первый сын родится и умирает, а за ним умирают второй и третий, то женщина должна провести ночь с другим мужчиной, и тогда ребенок не умрет. Иногда дети рождаются желтые-желтые. Индейцы говорят, что, значит, отец совсем недавно съел пепел умершего. Поэтому, когда женщина ждет ребенка, ее муж не ест пепла умерших.

У одной женщины дети все время родились желтыми и потом умирали. Старик колдун вдохнул в себя эпену и сказал мужу, что, если он хочет иметь детей, его жена должна встретиться с другим мужчиной. Мужу это не понравилось, и он отказался послать жену к другому, но колдун сказал ему: «Я тебе только дал совет. И не забывай, дети умирают по твоей вине». Все же муж не послушался колдуна, и дети у него по-прежнему рождались желтыми и потом сразу умирали. Я помню три случая, когда жены по воле своих мужей проводили ночь с другими мужчинами, чтобы иметь детей. Одна женщина не хотела встретиться с мужчиной, выбранным для нее мужем, и тот побил ее палкой.

Были женщины, которые встречались с женщинами, но остальные считали это диким. Однажды несколько девушек сказали одной из таких женщин: «Вон твоя жена». Ее мать услышала это, но ничего не сказала. Эта девушка не хотела выходить замуж и избегала мужчин. Немного спустя она сказала своей приятельнице: «Пойдем в лес собирать плоды кайу». Другие девушки тоже хотели пойти, но она сказала: «Нет, мы пойдем вдвоем, потому что от вас мало проку». Девушки ответили: «Хотите пойти в лес одни, потому что вы — муж и жена!» Тут мать девушки схватила палку, та бросилась бежать, но мать догнала ее и побила.

Мужчины и женщины яноама стесняются интимных отношений. Мать Фузиве давала ему много мудрых советов. Я не раз слышала, как она говорила: «Сын мой, у тебя много жен. У этой нет детей, у той есть, а у этой двое почти взрослых детей. Когда пойдешь в лес, возьми с собой ту, у которой нет ребенка. Когда у нее округлится живот, оставь ее в шапуно, а в лес возьми другую, у которой пока тоже нет ребенка. Дети этого не должны видеть». Фузиве отвечал: «Мама, мне стыдно про такое слушать». «Нет, сын мой, тут нет ничего постыдного. Если ты будешь так делать, другие жены не станут сердиться, если ты не возьмешь их в лес. Могу тебе при всех повторить: все это делай тайком, чтобы никто не видел».

В то время мы жили мирно и спокойно, на наших плантациях уродился табак. Индейцы сушат табачные листья над огнем. Употребляют их для жевания. Сначала жуют листья, которые уже начинают портиться. Предварительно их кладут в куйю с водой. Затем у костра перемешивают листья с золой до теx пор, пока они снова не становятся сухими. Тогда стряхивают золу, скатывают листья в длинную и толстую трубочку и засовывают ее за нижнюю губу.

Женщины тоже жуют табак, но я не хотела жевать, свертывала «сигару» и начинала курить. Фузиве говорил мне: «Если хочешь, кури, когда стемнеет, так, чтобы другие не видели». Ему тоже был неприятен запах табачного дыма. Иногда женщины делают комок, кладут в рот и, пожевав, передают мужу. Некоторые мужчины не хотят жевать табак, побывавший во рту у жены, им это противно. Я всегда готовила Фузиве жвачку, но сама к ней не притрагивалась.

Однажды Фузиве рассказал мне историю табака: «Когда животные были людьми, летучая мышь, вашо, как-то встретила индейца яноама и предложила ему отведать табака. Индейцу табак понравился. Тогда вашо взяла табачные семена, которые хранила в маленькой бамбуковой трубочке. Несколько семян она положила в лист растения микуеми и так сказала человеку: «Возьми термитник, он хорошо горит, и разожги на расчистке огонь. Через три дня положи эти семена на выжженную землю и слегка прикрой их сверху. Когда появятся зеленые кустики, пересади их и укрой от солнца, обложив большими листьями. Когда пройдут дни одной руки (пять дней) и кустики подрастут, убери листья, которыми ты их обложил. На солнце табак станет крепким, сильным, а от дождя он слабеет».

Яноама до сих пор так и сеют табак.

Однажды Фузиве сказал мне: «Хекура рассказали мне, будто белые закапывают мертвецов в землю. Это правда?» Я ответила: «Да, я никогда не видела, чтобы белые сжигали мертвецов». «Значит, хекура не выдумали?» И добавил: «Однажды мы напали на хижину белых, но они убежали». Один из нас сказал: «Когда кто-нибудь из белых умирает, они вырывают в земле яму и вместе с мертвецом кладут туда все, что он имел при жизни: мачете, кувшины». Мы стали рыть землю, нашли вздувшееся тело в плоском деревянном стволе, но рядом не лежало ни ножей, ни кувшинов — ничего. Тогда мы снова зарыли яму». Я сказала: «Нет, мы ничего не кладем в могилу». Потом я спросила у Фузиве: «А почему вы тоже не закапываете мертвеца в землю?» Фузиве ответил так: «Если мертвец будет лежать в яме, засыпанный землей, его душа не сможет выйти. Вы закапываете своих мертвецов в землю, и их пожирают черви. Значит, вы не любите своих близких». «А вы слишком уж любите,—сказала я тогда. — Сжигаете родных детей, стариков. Мало того что они умерли, так вы еще поджариваете их на огне».

Он схватил палку и бросился за мной, но я улизнула. Потом он первый позвал меня: «Иди сюда, поговорим, но только тихо, а то ты вечно кричишь». Я остановилась, посмотрела на него и подумала: «Если я убегу из хижины, он решит, что я испугалась». Я вернулась, села к очагу и сказала: «Когда ты умрешь, вырою в земле большую глубокую яму и положу тебя туда». Фузиве засмеялся, огонь уже догорал, я встала и поила в лес набрать сучьев. Вечером я села возле Фузиве и спросила: «Почему ты погнался за мной с палкой? Что я тебе такого сказала? Просила тебя, если умру, похоронить меня в земле, как это делают все белые! А ты хотел поколотить меня!» «Знаешь, иной раз на тебя нельзя не рассердиться,— сказал Фузиве.— Говоришь громче любого мужчины. Попробуй тебя перекричи». «И все равно вы нехорошо делаете,— повторила я.— Сжигаете мертвеца, потом начинаете размалывать кости. Заставляете беднягу мучиться и после смерти. После этого смешиваете пепел с банановой кашей и съедаете. А затем отправляетесь в лес и оставляете под кустом зловонную кучку грязи». Фузиве внимательно посмотрел на меня и тихо сказал: «Как бы кто-нибудь не услышал этих твоих слов».