Яноама - Этторе Биокка

Рано утром мимо меня прошли по тропе первые из гостей, возвращавшиеся к себе в шапуно. Когда взошло солнце, по тропе прошла еще одна группа мужчин и женщин. Я хотела последовать за ними, но потом подумала, что, может, с ними идет и несколько намоетери. Тогда они меня увидят и убьют. Я вернулась к своей «лодке», взяла пупунье и отправилась к игарапе, где водились маленькие рыбы. Поймала несколько рыбок, выбралась на противоположный берег, развела огонь, сварила рыбу с пупунье и сытно поела.

Позже мне рассказали, что, когда все махекототери и кашиораветери ушли из шапуно, хозяева стали говорить: «Что-то слишком рано ушли эти махекототери. Может, они в лесу встретили Напаньуму и забрали ее себе». В полдень тушауа Фузиве громогласно объявил: «Наверное, махекототери нашли Напаньуму в лесу. Поэтому они и ушли с реахо так рано». Остальные ответили: «Конечно, так оно и было. Пойдем за ними следом. И в отместку заберем их женщин!»

Они взяли луки и стрелы и помчались за махекототери, которые еще вчера были их друзьями. К вечеру они настигли индейцев кашиораветери и ворвались в их хижину. Кашиораветери испугались и спросили, что им нужно. Тушауа кашиораветери закричал: «Что вы тут ищете? Вошли и даже не обратились ко мне. Сначала должен был прийти ваш тушауа и поговорить со мной. Я бы ему ответил на любые вопросы». Тогда брат Фузиве сказал: «Вы должны знать. Махекототери нашли в лесу Напаньуму. Оттого они и ушли рано утром». Похоже, что тушауа кашиораветери ответил: «Я у них Напаньуму не видел. Четверо наших мужчин ушли вместе с ними из вашего шапуно, они сидят в соседней хижине. А ушли они рано потому, что по дороге к вам заметили нору броненосца и завалили ее. Вот они и поспешили, чтобы поймать броненосца и изжарить его». Потом он позвал четверых мужчин и спросил у них: «Видели вы в лесу женщину либо следы женщины?» «Нет,— ответили те,— в прибрежном иле отпечатались только наши следы, других следов не было». Тогда все кашиораветери яростно закричали: «Вы, намоетери, наглецы. Почему вы угрожали нас убить, если ничего не разведали?!» Намоетери молча вышли из хижины и собрались возле реки. Посовещавшись, они решили догнать махекототери. Тушауа Фузиве велел своим воинам не спрашивать у них, не видели ли они Напаньуму, а сразу же схватить их женщин. Но только молодых, бездетных. Потом мне рассказали, что, когда в лесу совсем стемнело, воины тушауа Фузиве ворвались в хижины, в которых махекототери расположились на ночь. Старики и старухи перепугались, стали кричать: «Враги, враги, много намоетери!» В тот раз намоетери увели с собой семь молодых женщин, одна из них была беременна. Ни одного воина они не убили, потому что, по их словам, все мужчины махекототери схватили луки и стрелы и убежали в лес.

Ночью я услышала, как намоетери возвращались к себе в шапуно. Пленницы громко плакали. А воины уговаривали их: «Не плачьте, неужели вам так приятно было жить с противными стариками. Вы такие молодые, а живете со стариками, у которых уже седые волосы. Вам радоваться надо. Нас много, мы сильные, храбрые, вам будет хорошо с нами». Поздно ночью я подкралась к самому шапуно. Фузиве громко говорил своим: «Я тоже участвовал в походе. Одна из этих женщин для моего брата. Я пришел к кашиораветери. Старик, их тушауа, сказал мне: «Здесь Напаньумы нет». Он сильно гневался. Может, он думает, что я его испугался? Захоти я, мои воины увели бы всех его женщин. Но я пожалел его. У кашиораветери и без нас много врагов».

На следующий день я отправилась в лес, туда, где росли пальмы бурити. Когда спелые плоды бурити падают в реку и там сгнивают, к ним стайками подплывают рыбы. В ямках прибрежного ила прячется рыба, а то и две. Я их ловила голыми руками.

Это был последний день моей жизни в лесу.

ФУЗИВЕ И РАШАВЕ

Когда я ловила рыб, мимо проходило несколько намоетери. Они увидели мои следы и нашли то место, где я разводила костер. Они пошли по моим следам и обнаружили, что я брожу вокруг шапуно. Вернулись и рассказали об этом Фузиве. Он сильно разгневался: «Это ее вина, что я стал врагом кашиораветери, это она виновата, что мои воины похитили женщин у махекототери. А теперь покажите мне ее следы».

Я варила на берегу рыбу, потом нырнула в воду и поплыла. Птицы купари, которые начинают кричать, увидев людей, заметили меня и заверещали: «кау, кау, кау!» Фузиве увидел мои следы, свежую рыбью чешую, услышал крики птиц и сказал: «Да, это Напаньума! Следы идут вокруг шапуно. Значит, она где-то недалеко».

Вернувшись в шапуно, Фузиве сказал матери: «Мать, я нашел следы Напаньумы». Мать ответила ему: «Если ты ее поймаешь, то не убивай. Она убежала из страха, а не потому, что виновата». Фузиве ответил: «Ночью я спрячусь возле реки. Если она скрывается там, то придет к реке напиться...»

Я легла спать. Потом часов в девять вечера встала и пошла варить завернутую в листья рыбу. Рыбу завертывают и варят в пяти больших листьях пишиаанси. Листья бананов для этого не годятся: они слишком быстро сгорают и рыба не успевает свариться. Если рыбы маленькие, то их в пакет из листьев кладут сразу несколько Когда рыба начинает потрескивать, листья приоткрывают, ставят вниз куйю, и в нее стекает сок. Когда сок перестает течь — рыба готова.

«Надо сходить за водой»,— подумала я. Взяла две головешки и прямо через старую расчистку спокойно спустилась к реке. Жабы громко звали кого-то: «кро, кро». Я, конечно, не подозревала, что меня уже поджидают в засаде Фузиве, его брат и еще один молодой мужчина.

Оставив головешки в прибрежном кустарнике, я вошла в воду. Всплеск — и кто-то схватил меня за руку. Раздался голос Фузиве: «На этот раз уж ты наверняка заслужила смерть! По твоей вине я захватил жен и дочерей моих недавних гостей. И теперь они стали моими врагами». Он подтолкнул меня: «Идем в шапуно!» Его младший брат, совсем еще мальчик, робко сказал: «Правда, мы захватили много женщин. Одна из них убежала, остальные сидят и плачут». Я шла первой, а за мной шли Фузиве, его брат и молодой мужчина.

«Теперь меня убьют,—думала я.— Мне уже не спастись». Я шла и тихо молилась.

Наконец мы добрались до шапуно. Тем временем патанаве-тери, которые жили вместе с намоетери, собрали свои пожитки и ушли. Они сказали: «Вы, намоетери, украли женщин у махекототери, а они друзья белых. Белые придут и убьют вас». В шапуно осталось человек сто. Едва мы вошли, Фузиве сказал мне: «Видишь, передняя часть шапуно опустела, очаги потухли. Патанаветери боятся, что придут белые и всех нас убьют. А все ты виновата!» Он привел меня к очагу, где жила его самая старая жена, и сказал: «Вот она, твоя Напаньума. Ты ее всегда защищала. Радуйся, она здесь и здесь останется». Старая жена сказала мне: «Иди сюда, садись». Я не переставая плакала, а рядом горько плакала одна из пленниц, та, которая ждала ребенка.

Фузиве отошел в сторону. Я услышала, как он сказал матери: «Мать, я поймал Напаньуму, когда она пришла напиться. Теперь она сидит и плачет у очага моей самой старой из жен». Мать ответила ему: «Не убивай ее. У тебя уже есть четыре жены, если она тебе не нужна, приведи ее ко мне. Она будет жить со мной до тех пор, пока мой младший сын не станет мужчиной». Отец Фузиве тоже стал уговаривать его: «Почему ты хочешь убить Напаньуму? У нее нет ни отца, ни матери, ни брата — никого нет. Она не виновата, что ты увел женщин махекототери, Вы их захватили, потому что сами этого хотели. Никто вам не говорил, что Напаньума прячется у махекототери. Когда они пришли на реахо, твоя мать спросила у их женщин: «Вы не видели дочь белых, она бежала отсюда?» Женщины ответили, что не видели. Вы похитили чужих жен, потому что вам этого хотелось».

Тут к Фузиве подошел крепкий юноша. Его звали Рашаве (раша означает «пупунье»). Он сказал Фузиве: «Родич, кого ты собрался убить?» — «Я поймал Напаньуму, когда она пила воду у реки».— «Почему ты хочешь ее убить?» — «Потому, что она убежала и убежит снова. Это ее вина, что махекототери стали нашими врагами. Вот почему я хочу ее убить».

И тогда Рашаве сказал: «Ты самый могучий человек в шапуно, ты наш тушауа, но послушай моего совета — не убивай ее. Она и прежде подолгу жила одна в лесу. Когда мы ее увидели первый раз, она была худой. А теперь у нее тело женщины. Сохрани же ей жизнь. Оставь ее с твоей самой старой женой либо сам возьми в жены. Нет, ты не убьешь женщину, у которой нет родных. Если ты ее убьешь, кто будет потом оплакивать ее? Кто сожжет ее на костре? Кто возьмет ее пепел! Ты очень плохо сделаешь, если убьешь ее».

Тогда Фузиве ответил: «Раз ты просишь меня не убивать Напаньуму, я ее пощажу». Рашаве воскликнул: «Однажды, Фузиве, ты мне скажешь так: «Твои слова были мудрыми. Поешь эту банановую кашу, ее приготовила Напаньума». Вот что ты мне скажешь однажды».

Фузиве и Рашаве подошли ко мне. Фузиве сказал старшей из своих жен: «Дай Напаньуме гамак, она останется с нами. Я хотел убить ее сегодня же, но, когда я советовался с отцом, пришел он (он показал на стоящего рядом Рашаве) и отговорил меня». Рашаве посмотрел на меня и спросил: «Куда ты хотела убежать?» «Я бродила вокруг шапуно»,— ответила я. «Больше не убегай. Я тебя защищал, не дал тебя убить, но ты уж больше не убегай».