Insomnia, или Поиски Механической Вороны - Марина Клингенберг

Поэтому, ничего не сделав и ничего не сказав, я своевременно сделала шаг в сторону, пропуская его. Но…

– Люкке тил, – сказал Прошедшийдень тихо и мрачно.

Мефистофель оборвал себя на полуслове. Прошедшийдень не остановился ни на секунду, не повернул головы, да и вообще не подал виду, что заметил нас. Он просто прошел мимо, но в тот момент, когда он поравнялся с нами, он все-таки сказал это. Я, разумеется, совсем его не поняла и потому не могла быть уверена, что слова адресованы мне, и что они не были просто мыслями вслух, но постаралась тщательно зафиксировать короткую фразу в памяти, чтобы потом – хвала всемирной Сети – найти ее значение.

– Ах ты!.. – Мефистофель так забористо выругался, что я от неожиданности вздрогнула и посмотрела на него с некоторым даже уважением – кто мог предположить, что ему известны такие слова? Раньше я была уверена, что подобные фразочки произносят только те, кто провел немало времени во флоте или на зоне. Хотя, кто его знает, этого мерзавца.

Не успела я задать вопрос об источнике подобных знаний, Мефистофель схватил меня за руку, и в следующее мгновение я с размаху рухнула на диван в своей комнате.

– Эй! – вскочила я. – Помягче нельзя?

– Черт бы его побрал! – Мефистофель, расхаживая взад-вперед по комнате, возмущенно взмахивал руками. – Он не должен был… Да как же… – не найдя, видимо, слов, он остановился и в ярости сжал кулаки.

– А ты говорил, что мы и словом не перемолвимся, – очень некстати заметила я.

– И не перемолвились! – огрызнулся Мефистофель. – Ты-то ничего не сказала!

Я сочла за лучшее больше его не дразнить. Стараясь не привлекать к себе его внимания, я тихонько прошла за его спиной к компьютеру и набрала латиницей старательно запомненные слова. Как ни странно, поисковая система сразу заботливо исправила написанную мной фразу и выдала длинный список сайтов-переводчиков и словарей. Первый же пояснил, что «lykke til» – это по-норвежски банальное «удачи».

«Удачи»… Если предположить, что Прошедшийдень обратился ко мне, то к чему эта фраза?

– Что ты делаешь? – вдруг резко спросил Мефистофель.

– Ничего, – я торопливо свернула окно браузера. – Слушай, а Прошедшийдень знает, что его Механическая Ворона была у меня?

– Нет, конечно, – хмыкнул Мефистофель. – Откуда ему знать, тем более что сейчас у тебя ее нет.

– Но тогда почему он пожелал мне удачи? – вырвалось у меня.

Мефистофель злобно сощурился. Я была уверена, что он велит мне заткнуться, ну или как-нибудь повежливей даст понять, что мне лучше поскорее об этом забыть.

Словно бы для того, чтобы еще больше усугубить обстановку, в комнату с тихим шуршанием вкарабкался Палочник. Я шумно сглотнула и поджала под себя ноги. Существо доползло до стены, повернуло обратно и, слава Богу, снова зашуршало в трубах.

– Ладно, может, он и не совсем обычный, – нехотя ответил Мефистофель. – Таких, как он, пока больше нет. И, наверное, он подумал, что ты хочешь провернуть тот же номер, что и он.

– Но какой? Что с ним случилось? – жаждала правды я.

– Я уже говорил, чего он хотел, – равнодушно откликнулся Мефистофель.

Он взял со стола будильник, которым я не пользовалась так давно, что имела полное право сказать, что стрелки на нем встали в незапамятные времена. Но, несмотря на это, мне совсем не понравилось, что Мефистофель со всей силы грохнул его об стол.

– Вот, – с ухмылкой продемонстрировал он мне часовые внутренности, состоящие в основном из колесиков. – Знаешь, что будет, если сюда попадет какая-нибудь маленькая деталь?

– Ну, если совсем тонкая, наверное, сломается, – с сомнением поглядела я на хрупкие с виду колесики.

– Вот именно, – Мефистофель с чувством выполненного долга бросил разбитый будильник обратно на стол. – Именно это с ним и случилось. – Он нахмурился, заметив мой ничего не понимающий вид, и хотел было что-то объяснить, но его опередил Авторитет, внезапно появившийся в комнате.

– Он влез в Систему, – спокойно пояснил он и посмотрел на меня пристальным, пугающим взглядом.

Глава XIII: История о Териуме, полезность Пророков и страх перед смертью

Вопреки моим опасениям, Авторитет ничего страшного не сделал и больше ничего не сказал – во всяком случае, я такого не помню. После его слов о том, что Прошедшийдень как-то умудрился влезть в Систему и таким образом поплатился своим будущим, я обнаружила себя спящей: сидела за письменным столом и, уронив голову на руки, спала самым натуральным образом. Впору подумать, что все было сном, да только из ванной доносился шорох, издаваемый Палочником, а будильник пребывал в самом плачевном состоянии, показывая миру свои внутренности.

Должно быть, Авторитет и Мефистофель просто не могли находиться рядом долгое время из-за опасности убить друг друга, вот и все объяснение. Но, может, это и к лучшему, – рассеянно думала я, уже на автомате проходя мимо ванной комнаты и умываясь под кухонным краном. В самом деле, как воспитывать ребенка – ну, то есть, Проволоку, – если методы воспитания абсолютно разные?

Но, видимо, наступил такой период, когда мне было свойственно ошибаться. Следовало посмотреть правде в глаза – я не ребенок и, хочется верить, не совсем глупый человек, и разностороннее обучение не могло сбить меня с толку. Все было гораздо проще: оно поставило меня перед выбором ровно таким же образом, как и истории Авторитета и Мефистофеля, услышанные по отдельности, с той только разницей, что, признаюсь, это была самая увлекательная история, которую мне когда-либо приходилось слышать – может, потому, что она сама по себе была достаточно оригинальной. А, возможно, дело было в том, что ее с небывалым воодушевлением рассказывали сразу двое – Авторитет и Мефистофель, Благодетель и Эгоист.

Как это обычно бывает, началось все совершенно невинно. Мне необходимо было сделать хотя бы видимость уборки в квартире, чем я и занялась, рассеянно думая о Палочнике и Прошедшемдне. Убрав мусор и протерев полы (на большее меня не хватило), я с чувством выполненного долга устроилась за письменным столом с чашкой чая, включила компьютер и поставила музыку – полюбившиеся в последние месяцы «Seventh Avenue», о которых я не знала ничего, кроме того, что играют они тяжеловатую музыку и предпочитают тексты, склонные к христианству. Хотя замечу, что если бы не мое слабое знание английского, способное разобрать слова «God» и «Creator», я бы жила с мыслью, что ребята в своих песнях воспевают вовсе не христианскую веру, а бравых солдат, сокрушающих злобную фашистскую армию.

Стоило мне в блаженстве прикрыть глаза и подумать краешком разума, что подобные тексты наверняка пришлись бы по вкусу Авторитету, как я почувствовала чье-то присутствие и резко обернулась.

Авторитет, чуть склонив голову набок, внимательно смотрел на меня. Я торопливо приглушила музыку и повернулась к нему, словно меня посетил высокопоставленный гость, которому нужно оказывать всяческое уважение.

Меня снова затошнило от массы нехороших предчувствий. Ощущение было такое, будто я, пустившись с Мефистофелем в путешествие к Прошедшемудню, совершила смертный грех, а Авторитет теперь выступал вершителем Страшного Суда.

– Почему ты боишься? – вдруг спросил Авторитет с некоторым интересом.

– Сама не знаю, – призналась я.

– Не стоит, – мягко проговорил Авторитет. – В отличие от Мефистофеля, я желаю тебе только добра.

– Да уж конечно! Добро во плоти! – с этой фразой, сочащейся уничтожающим сарказмом, в комнату влетел Мефистофель.

Я с любопытством смотрела на них обоих. Между ними снова возникло ощутимое напряжение, но после слов Авторитета мне почему-то стало гораздо легче, и я едва не улыбнулась, наблюдая, как они награждают друг друга взглядами, пылающими от ненависти.

– Ты не должен был отводить ее к тому юноше. – Наконец, сказал Авторитет. Голос его прозвучал как никогда холодно.

– Конечно, не должен был, – ухмыльнулся Мефистофель. – Я редко ограничиваюсь тем, что должен делать… Если ты не заметил, – он еще шире усмехнулся.

– Ты ответишь за это.

– Жду не дождусь!

Чувствуя, что вмешиваться опасно, я, пока они бросались подобными репликами – говоря по-простому, переругивались, – пошла на кухню и, облокотившись на подоконник, уставилась в окно. Я смотрела на мрачное, неприветливое небо и думала о том, как это странно: притворяться, что тебя нет, потому что в комнате ругаются Мефистофель и Авторитет, и слушать шуршание Палочника в трубах. Будь у меня немного другое мышление и круг общения пошире, я бы непременно загремела по адресу, а именно – в психиатрическую больницу. Когда же все это началось? Казалось, очень давно, но на самом деле вроде бы совсем недавно.

Погрузившись в свои мысли, я невольно опустила взгляд вниз. Сердце резко, болезненно дрогнуло – на тротуаре кто-то стоял. На слишком хорошо знакомом месте и в слишком хорошо знакомой мне позе.