Insomnia, или Поиски Механической Вороны - Марина Клингенберг

Разглядев его, я поразилась. Похоже, с момента разговора с Правителем и Епископом прошло не так уж много времени, от силы несколько месяцев, но как он изменился! Там он составлял впечатление неуверенного, затравленного человека, которому больше всего на свете хочется забиться в темный угол, однако сейчас все было совсем иначе. Его лицо светилось вдохновением, глаза блестели, движения рук, которыми он то и дело жестикулировал, были очень энергичны, а голос прямо-таки заряжал душу целым ворохом эмоций.

– Что ж, он – истинный мастер своего дела, – заметил Авторитет. – Послушай, как он говорит.

Я прислушалась. Никакого микрофона, конечно, здесь не было и в помине, но все равно слова Оратора разносились по всей округе и были замечательно слышны.

– И вы можете это сделать! – вещал он с потрясающим, заражающим энтузиазмом. – Можете смыть все свои грехи, сокрушив врагов Господа! И будет ждать вас не смерть, а безбедная жизнь в Царствии Небесном! Вы не раз слышали меня, и я молчал, потому что не верил… Но мне было знамение, и теперь я первый пойду впереди всех вас, чтобы привести войско Господне на земли его презренных врагов!

– Это он под руководством инквизиции так быстро в Бога поверил? – поинтересовалась я с некоторым ехидством.

– Никакой инквизиции здесь нет, – Авторитет чуть улыбнулся. – И в Бога он не поверил. Просто говорит то, что написал для него Епископ.

– Не может быть! – изумилась я.

Я прислушалась снова, пытаясь найти фальшь в речи Оратора, но у меня ничего не вышло. Такими сильными эмоциями был полон его срывающийся от чувств голос, что уличить его во лжи было невозможно. Да, Авторитет прав – действительно, мастер своего дела.

– Внимательно следи за ним, – сказал Авторитет. – С толпой и так все ясно – она послушает его. Это не так уж трудно, убедить толпу что-либо сделать. Но Оратор – наблюдай за ним очень внимательно.

Я послушалась и стала пристально вглядываться в лицо Оратора. На секунду меня посетила совершенно абсурдная мысль, что он почувствовал на себе мой взгляд, потому что его голос вдруг изменился – едва заметно, но все-таки он стал чуточку неувереннее. Тем не менее, Оратор продолжал говорить:

– Как они смеют попирать законы Божьи? Как смеют сомневаться в том, что рука Господня покарает их за мерзкие преступления? И вы – вы, именно вы!

– вы станете этой самой рукой, станете теми, кто вберет в себя силу Всевышнего и сокрушит безбожников! На то воля Господа, и наше дело только принять ее!..

– Слова Епископа уже закончились, – сказал Авторитет.

Я мельком глянула на толпу – ее экстазу явно требовалась подпитка – и снова уставилась на Оратора. Тот отрешенно смотрел на площадь, будто вдруг потерял связь с реальностью и не понимал, что здесь делает, и кто все эти люди. Потом он неуверенно поднял взгляд на небо, чуть прищурился от яркого солнечного света… И внезапно, раскинув руки, закричал с новыми силами:

– Мы сокрушим их! С нами сила Господня!

Обезумевшая толпа одобрительно взревела.

– Что ж, нам пора, – Авторитет взял меня за руку.

Мы были в Пустоши. Я все еще не пришла в себя после увиденного на солнечной площади и некоторое время тупо смотрела в одну точку.

– Ну что, ты заметила? – спросил Авторитет.

Еще бы. Трудно было не заметить. Оратор, хоть и привык вещать огромной толпе, наверняка не встречал такого подъема за всю свою карьеру. Тогда, когда он отрешенно смотрел в толпу, он неожиданно осознал, какой властью обладают его слова – не потому, что в них какой-то особый порядок, и не совсем из-за того, что говорились они особым тоном. Он не просто зацепил их словами, а невольно призвал на помощь идею, великую идею, которая дремала в людях уже много столетий. Человек не обязательно должен быть верующим, чтобы пойти за Оратором, и Оратор не обязательно должен быть верующим, чтобы призвать толпу на деяния во славу Бога. Вера объединяет множество поколений в одно, и слов вполне достаточно, чтобы пробудить ее в любом человеке.

– Да, – сказала я вслух. – Он сам поверил в то, что говорил.

– Верно, – кивнул Авторитет. – Потому что понял, что так получит еще большую власть.

– И что с ним стало потом?

– Он действительно повел людей за собой, и они не только сокрушили вражеское войско, а фактически уничтожили соседнюю страну. Там стал править Оратор. Позже люди под его предводительством выступили против своей же страны и покорили ее.

– Правда? – поразилась я.

– Да. Оратор внушил им, что это – Земля Обетованная. Для него это было несложно… Тогда, на площади, он по совету Епископа на минуту, чтобы речь звучала более убедительно, позволил себе поверить в, так скажем, некоторые части Священного Писания. Эти, как он их называл, «сказки для стариков» вспыхнули в его сознании яркими картинами истины… И он продолжил верить. Не потому, что действительно воспринял их как реальность. Он просто почувствовал, что вера в них дает ему практически неограниченную власть над людьми.

Авторитет немного помолчал. Затем сказал с улыбкой:

– Ты тоже так можешь.

Я глубоко задумалась.

Глава XI: Планета в форме треугольника, контроллер реальности и появление Палочника

Следовало признать, что истины Авторитета стали для меня куда более неожиданными, чем истины Мефистофеля, и шокировали гораздо больше, чем история об Икаре. Я снова благополучно лишилась сна.

Нельзя сказать, что история Авторитета вызвала у меня особенную живость мысли, вовсе нет. Наоборот, я, как и прежде, сидела перед компьютером, глядя в экран монитора и при этом ровным счетом ничего не видя. Пожалуй, такое состояние бывает у людей, когда их без предупреждения ставят перед переворачивающим все мировоззрение фактом. Ученый, как и многие сотни предшествующих ему поколений, был твердо убежден, что Земля более или менее круглая, и вот он узнает, что все это вздор, и наша планета имеет форму треугольника. Конечно, требуется время, чтобы осмыслить новое положение вещей.

Я легко восприняла саму историю про Оратора. Если уж говорить начистоту, этот рассказ Авторитета мне откровенно понравился. Было что-то очень привлекательное в глазах Оратора, возведенных к небу, и нечто потрясающее в том, что на его тщательно спланированную речь повелось столько людей. А уж какое вдохновение прозвучало в его словах после того, как он, по словам Авторитета, позволил себе поверить в то, что говорил!..

Спору нет, Оратор вместе с Епископом и Правителем – тройка законченных мерзавцев в сто раз хуже Мефистофеля, ловко манипулирующих общественным сознанием. Но то, что они способны проворачивать подобное, да еще и духовно обогащаться при этом, свято веря, что их поступки правильны и чуть ли не благословлены свыше, просто ошеломило меня. Однако совсем не в этом была причина моей прострации, а в словах Авторитета, сказанных мне напоследок.

«Ты тоже так можешь».

Ну, если дать волю воображению, то, наверное, могу, – думала я. Невыносимо сложно представить себя выползающей из своей раковины в том состоянии, в котором я находилась в последнее время, и вещающей перед народом. Но если заглянуть внутрь себя, то это вовсе не кажется невозможным. Вопрос в другом – возможно ли в наше время проповедовать какие-нибудь возвышенные истины и при этом не добиться только того, чтобы тебя считали законченным психопатом или просто наивным идиотом. Но Авторитет вряд ли подразумевал подобный результат.

Чтобы всерьез заняться подобным делом, необходимо иметь перед собой цель, на которую оно будет направлено. У меня ее в любом случае нет, и вряд ли она появится. Ведь даже если заниматься манипулированием ради интереса или забавы, цель все равно должна быть. Нельзя, говоря в таком тоне, привлечь к себе любовь людей «на будущее». Они смотрят на Оратора как на лидера и ожидают от него указаний. Пойманные с первых фраз в его сети, люди отчаянно жаждут призыва к какому-нибудь великому делу. Не дашь им его – все может разрешиться к лучшему (народ просто разочаруется и разойдется), а может и к худшему (люди в одно мгновение превратят Оратора в Еретика, а, если верить истории, они это очень здорово умели, умеют и будут уметь, и разорвут его голыми руками).

У Оратора из истории Авторитета была конкретная цель, пусть поначалу он и выполнял приказ. Ему в этом плане было очень легко: задачу изложили заранее, он перекроил ее по своему усмотрению. Он выходил к людям, так сказать, во всеоружии. У меня же цели нет, и взяться ей решительно неоткуда. Приказывать мне никто не будет, не велика персона – а в настоящее время вообще, можно сказать, невидима для мира, – и никаких собственных планов я не имею. Чтобы построить легенду по типу Ораторской, нужно как минимум иметь заботу о человечестве. Как максимум – проработать детальный путь до каких-нибудь верхов социальной лестницы.

Этот момент рассуждения вывел меня из смятения, и я подумала о другом. В чем, интересно, разница между Мефистофелем и Авторитетом? Где граница, которая отделяет Негодяя и Эгоиста от Благодетеля? По идее, она должна быть необычайно четкой, однако вот, пожалуйста – Оратор, одобряемый Авторитетом и установленный им в пример мне, по сути, добился власти для себя, то есть, ощутив свое величие, действовал из чистого эгоизма. Может ли смягчить так называемая забота о людях сущность хотя бы одного человека, который действовал во имя власти? Оратор мало чем отличался от того же Дедала. Оба были ослеплены идеей, только Оратор вывернул свою идею как нечто глобальное, а Дедал, не мудрствуя лукаво, полностью отдался своему эгоизму.