Элегии и малые поэмы - Публий Назон

60   Мужем твоим ухожу, мужем останусь твоим.

        Пусть не погибнет и тот, кого под сердцем ты носишь.

        Пусть у зачатого мной будут и мать и отец».

        Так ты сказал, и от слез, что из глаз твоих лживых бежали,

        Больше ни слова не мог, помню я, вымолвить ты.

65   Ты последним из всех взошел на корабль свой священный:

        Выпуклый парус раздут ветром, и мчится Арго,

        Синяя никнет волна и под киль ложится летящий,

        Взор твой направлен к земле, в море мой взор устремлен.

        Башня стоит над водой, широко озирая просторы;

70   Мчусь на нее, и от слез влажны и щеки и грудь.

        Вдаль сквозь слезы гляжу, и, потворствуя жадному сердцу,

        Дальше обычного взгляд видит и сквозь пелену.

        Сколько было молитв, сколько было тревожных обетов!

        Ты уцелел, и теперь должно мне их исполнять.

75   Мне исполнять их? Зачем? Ведь плоды достались Медее!

        В сердце смешались больном яростный гнев и любовь.

        В храмы нести ли дары? Ведь живым я теряю Ясона, —

        Как за ущерб мой пролью кровь благодарственных жертв?

        Я никогда не была спокойна — вечно боялась,

80   Как бы гречанку тебе в жены не выбрал отец.

        Были гречанки страшны — а соперницей варварка стала,

        Враг нежданный нанес рану смертельную мне.

        Не красотою ее, не заслугами был покорен ты —

        Силой заклятий и трав, срезанных медным серпом.

85   Сводит насильно она луну с пути кругового,

        Может и солнца коней тьмой непроглядною скрыть,

        Воды извилистых рек и потоки легко остановит,

        С места заставит шагнуть дикие камни и лес;

        Бродит между могил, распустив и одежду и космы,

90   Ищет на теплых кострах кости, что надобны ей;

        Может и дальних заклясть: восковую проколет фигурку —

        Печень несчастному вмиг тонкое жало пронзит;

        Есть и такое, о чем мне лучше не знать; но не зельем —

        А красотой и душой должно любовь добывать.

95   Как ты можешь ее обнять молчаливою ночью,

        С нею остаться и спать, не опасаясь беды?

        Впрячь удалось ей в ярмо и тебя, как быков медноногих,

        Был и ты укрощен тою же силой, что змей.

        Хочет к тому же себе приписать она подвиг минийцев,

100 Стала преградой теперь мужниной славе жена.

        Да и народ убедить приверженцы Пелия могут

        В том, что лишь зелья ее вам подарили успех:

        «Не Эсонид — Ээтова дочь, фасийская дева

        Фрикса овцы золотой шкуру сумела добыть».

105 Ропщет отец, увидав из страны студеной невестку,

        Мать недовольна тобой, — можешь спросить у нее.

        Пусть Медея себе с Танаиса[112] мужа отыщет,

        Или со скифских болот, иль из Колхиды своей!

        Непостоянный Ясон, сам ты легче весеннего ветра, —

110 Вот почему так легки все обещанья твои.

        Мужем моим ты отплыл, чужим ты мужем вернулся,

        Я же осталась твоей, как при отплытье была.

        Если прельщают тебя родовитость и знатное имя,

        Вспомни: Фоанта ведь я, внука Миносова, дочь.

115 Вакх — мой дед, и венец супруги Вакха сияет

        В небе, сверканьем своим меньшие звезды затмив.

        Лемнос получишь за мной в приданое — щедрую землю,

        А среди прочих богатств будешь и мною владеть.

        Я родила; ты можешь, Ясон, нас обоих поздравить.

120 Плод, зачатый тобой, было мне сладко носить.

        Счастлива я и числом сыновей: меня наградила

        Двойней Луцина — любви нашей залогом двойным.[113]

        Хочешь знать, на кого похожи они? На Ясона!

        Все, кроме лживой души, взяли они от отца.

125 Их, материнских послов, к тебе отнести я велела,

        Но воротила с пути, вспомнив о мачехе злой.

        Страшно мне стало: страшней Медея, чем мачеха просто,

        Ведь к преступленьям любым руки привыкли у ней.

        Разве та, что в полях разбросала брата останки,[114]

130 Тело в куски разрубив, — наших детей пощадит?

        А говорят, что ее предпочел ты своей Ипсипиле!

        Видно, лишился ума ты от колхидских отрав.

        Девственность с мужем чужим потерять она не стыдилась, —

        Нас же друг другу с тобой факел стыдливый вручил.

135 Предан Медеей отец — Фоант спасен Ипсипилой,

        Бросила колхов она — я лемниянкам верна.

        Впрочем, что пользы? Берет над честностью верх злодеянье;

        Им лишь богата она, им заслужила тебя.

        Грех лемниянок меня не дивит, хоть его осуждаю:

140 Мстить оружьем любым гнев и обида велят.

        Прямо ответь: если б в гавань мою — как должно бы случиться —

        Вместе с друзьями тебя ветер враждебный пригнал,

        Если б навстречу тебе я вышла с двумя близнецами,

        Ты не молил бы богов, чтоб расступилась земля?

145 Мне и детям в глаза ты какими глядел бы глазами,

        Где бы нашла я, злодей, казнь по заслугам тебе?

        Нет, никакая тебе от меня не грозила б расплата, —

        Ты-то ее заслужил, да Ипсипила добра.

        Только вместе с тобой я глядела бы вволю, как льется

150 Кровь у той, что тебя силою чар отняла.

        Стала бы я для Медеи сама Медеей. О, если б

        С неба молитве моей внял справедливый Отец!

        Пусть томится, как я, моего захватчица ложа,

        Пусть она на себе свой испытает закон,

155 Так же, как брошена я, жена, родившая двойню,

        Пусть потеряет она мужа и двух сыновей.

        Страшно добытое пусть утратит быстро и страшно,

        Пусть в изгнанье она ищет пристанищ себе.

        Та, что пагубой злой была для отца и для брата,

160 Пусть для тебя, для твоих пагубой будет детей.

        В воздух поднимется пусть, отвержена морем и сушей.

        Кровью залитая, пусть бродит без сил, без надежд.

        Молит Фоантова дочь, чей брак разрушен коварством:

        Проклят да будет навек брак ваш, и муж и жена!

Письмо седьмое

ДИДОНА — ЭНЕЮ

        Так, припадая к сырой траве над потоком Меандра,[115]

        Белый лебедь поет в час, когда судьбы зовут.

        Я обращаюсь к тебе, хоть сама не надеюсь мольбою

        Тронуть тебя, и пишу, зная, что бог не со мной.

5     Честь утратила я и стыд, и труды понапрасну

        Тратила, так что теперь тратить легко мне слова.

        Твердо решил ты отплыть и несчастную бросить Дидону,

        Ветер один унесет клятвы Энея и флот.

        Твердо решил ты порвать наши узы с причалами вместе,

10   Сам не ведая где царств Италийских искать.

        Новый не нужен тебе Карфаген и растущие стены,

        Где верховная власть отдана в руки твои.

        От завершенных трудов, от земли обретенной стремишься

        К несовершенным трудам, к необретенной земле.

15   Землю найдешь — но ее отдадут ли тебе во владенье?

        Кто незнакомцу под власть пашни уступит свои?

        Будешь искать там другую любовь, другую Дидону,

        И, чтоб ее обмануть, клятвы ей будешь давать?

        Скоро ли город такой, чтобы мог с Карфагеном сравниться,

20   Ты возведешь и народ с крепости свой оглядишь?

        Но если даже молитв исполненье твоих не замедлит.

        Где ты отыщешь жену, чтобы любила, как я?

        Вся я горю, как горит напитанный серою факел

        Или как ладан святой, брошенный в дымный костер.

25   Образ Энея в душе и днем остается, и ночью,

        Образ Энея — в глазах, сон позабывших давно.

        Нет благодарности в нем, ко всему, что я сделала, слеп он,

        С ним бы расстаться была рада я, будь я умней.

        Но ненавидеть его не могу, хоть задумал он злое,

30   Жалуясь, больше люблю жалоб виновника я.

        Молит невестка тебя, о Венера, — пошли Купидона,

        Пусть приведет в свой стан брата жестокого он.

        Сделай, чтоб тот, кого я люблю и любить не гнушаюсь,