Бум! - Терри Пратчетт

Сэм-младший поднялся в кроватке, уцепившись за поручни, и сказал: "Па!" Слово прозвучало мягко.

Ваймс погладил сына по волосам. Удивительная штука, в самом деле. Он тратил целый день на разговоры, крики, вопли и угрозы, но здесь, в это тихое, пахнущее мылом (спасибо Непорочности) время, он никогда не знал, что сказать. Его язык заплетался в присутствии четырнадцатимесячного ребенка. Все что ему приходило на ум, вроде: "Кто папочкин малыш, а?" звучало ужасно фальшиво, как будто он только что вычитал фразу в книге. На самом деле в этой мягкой, в пастельных тонах, комнатке, говорить было нечего и не о чем.

Из-под кроватки послышался храп. Там дремал дракон Мизер[84]. Старый, лишившийся уже зубов и пламени, с рваными крыльями, он каждый день карабкался вверх по лестнице и занимал свой пост под кроваткой. Никто не знал, почему. Во сне он тихонько посвистывал.

Счастливая тишина окутала Ваймса, но она не продлится долго. Пора было начинать Чтение Книги С Картинками. Вот зачем Ваймсу нужно было придти ровно в шесть часов. Это была каждый день одна и та же книга. Страницы ее закруглились по углам и стали мягкими там, где Сэм-младший жевал их, но для одного из присутствующих в детской, это была книга книг, величайшая история всех времен. Ваймсу больше не нужно было смотреть на строчки. Он знал их в сердце своем.

Книга называлась "Где Моя Корова?"

Не названный по имени герой жаловался, что потерял свою корову. Вот и весь сюжет.

Первая страница начиналась многообещающе:

Где моя корова?

Это моя корова?

Она говорит: "Беее!"

Это овечка! Это не моя корова!

Затем автор углублялся в материал:

Где моя корова?

Это моя корова?

Она говорит: "Иго-го!"

Это лошадка! Это не моя корова!

Тут автор испытал настоящую творческую агонию и начал черпать слова из самых глубин своей истерзанной души:

Где моя корова?

Это моя корова?

Он говорит: "Хрррааа!"

Это бегемот! Это не моя корова!

Сегодня был отличный вечер. Сэм-младший широко улыбался и шумно радовался новым поворотам сюжета. Конечно, корова в конце концов найдется. Книга была по-настоящему захватывающей. Все животные были изображены так, что могли смутить даже котенка, выросшего в темной комнате, что только добавляло ей интереса. Лошадь, как всегда поступают лошади, стояла перед вешалкой, а бегемот ел из корыта, к которому были прислонены перевернутые вилы. Если взглянуть на картинку под каким-то ненормальным углом зрения, всего лишь на секунду можно было разглядеть нечто, напоминающее корову… Сэму-младшему книжка все равно нравилась. Наверное, это была самая обнимаемая книжка в мире.

Темнее менее, она немного беспокоила Ваймса, хотя он прекрасно научился издавать различные звуки и мог изобразить "Хрррааа!" лучше кого угодно. Разве такая книга нужна городскому ребенку? Когда он мог услышать эти звуки? В городе, единственный звук, который могли издавать все эти звери, было "пшшш!" мяса на сковородке. Но в детской как будто действовал особый заговор, ягнята, медвежата и пушистые утята были повсюду, куда ни взгляни.

Однажды вечером, после особенно трудного дня, Ваймс испробовал собственную уличную версию стихов:

Где мой папочка?

Это мой папочка?

Он говорит: "Бляха-муха! Рука тысячелетия и креветка!"

Это Вонючий Старикашка Рон! Это не мой папочка!

Все шло прекрасно, пока он не услышал многозначительное тихое покашливание. В дверях стояла Сибил. На следующий день Сэм-младший с безошибочным детским чутьем на такие штуки сказал Непорочности: "Ляха!" На этом все и закончилась, хотя Сибил ни разу не возвращалась к этому вопросу, даже когда они были наедине. С тех пор Сэм строго придерживался разрешенной версии.

Ее-то он и рассказывал сегодня, под шум ветра за окном в этом маленьком мире детской комнаты, розовой и голубой тишине, все обитатели которой были такими мягкими, шерстяными и пушистыми, и она, казалось, окутывала их обоих. На часах шерстяной ягненок прыгал взад и вперед, отсчитывая время.

Еще не совсем проснувшись, в полумраке, с обрывками темного сна, заполнившими его сознание, Ваймс уставился на комнату, не узнавая ее. Он запаниковал. Что это за место? Что здесь делают все эти улыбающиеся животные? Что лежит на его ногах? Кто этот тут задавал вопросы и почему он закутан в голубую шаль с уточками на ней?

Потом пришли благословенные воспоминания. Сэм-младший уснул, обняв его шлем, как плюшевого медвежонка, и Мизер, всегда искавший что-нибудь теплое, чтобы туда прилечь, пристроил голову на его сапоге. Кожа уже была заляпана слюнями.

Ваймс осторожно забрал шлем, поплотнее закутался в шаль и направился вниз, в холл. Он заметил свет под дверью библиотеки и, все еще сонный, побрел туда.

Два стражника встали. Сибил повернулась в кресле, стоявшем у огня. Ваймс почувствовал, как уточки медленно соскользнули с его плеч и сложились кучкой на полу.

- Я оставила тебя поспать, Сэм – сказала леди Сибил – Этой ночью ты лег не раньше трех часов.

- У всех двойные дежурства, дорогая – ответил Ваймс, осмелившись мечтать, что что Моркоу и Салли даже не помыслят рассказать кому-нибудь, как видели своего босса одетого в голубую шаль с уточками – Я должен подавать пример.

- Я уверена, что это ты и собирался седлать, Сэм, но выглядишь ты скорее как страшное предупреждение – сказала Сибил – ты когда ел в последний раз?

- Я съел сэндвич с латуком, помидорами и беконом, дорогая – ответил он, стараясь говорить таким тоном, как будто бекон был всего лишь приправой, а не огромным куском, слегка прикрытым хлебом.

- Думаю, именно так и было – ответила Сибил, еще более старательно давая понять, что не поверила не единому слову. – Капитан Моркоу хочет что-то сказать тебе. Так что садись, а я пойду погляжу, что у нас будет на обед.

Когда она поспешно удалилась в направлении кухни, Ваймс повернулся к стражникам и некоторое время размышлял, не стоит ли улыбнуться глуповатой улыбкой и закатить глаза, что на мужском языке жестов означает "Женщины, э?", но решил этого не делать на том основании, что аудитория состояла из младшего констебля Хампединг, которая сочтет его дураком, и капитана Моркоу, который просто не знал, что это значит.

Вместо этого он остановился на обычном "Ну?"

- Мы сделали все, что смогли, сэр – сказал Моркоу – Эта шахта – очень несчастливое место.

- С местами преступления, особенно убийства, всегда так, да.

- Фактически, я не уверен, что мы обнаружили место убийства, сэр.

- Вы разве не видели тело?

- Да сэр. Я так думаю. В самом деле, сэр, если бы вы были там…

- Не думаю, что смогу выдержать это – прошипела Ангва, когда они вновь направились к Паточной улице.

- В чем дело? – спросил Моркоу.

Ангва ткнула большим пальцем себе за плечо.

- Она! Вампиры и оборотни: не очень-то хорошая компания!

- Но она черноленточник – мягко возразил Моркоу – Она не…

- Ей и не надо ничего делать! Она просто есть. Для одного из нас быть рядом с вампиром похоже на самый неудачный день, когда встал не с той ноги и волосы дыбом. Уж поверь мне, оборотень знает, что это такое, когда волосы дыбом[85].

- Дело в запахе? – спросил Моркоу.

- Ну, запах не очень, но не это главное. Они такие спокойные. Такие совершенные. Рядом с ней я чувствую себя растрепанной неряхой. И ничего не могу с этим поделать, это уже тысячи лет так. Это имидж. Вампиры всегда такие спокойные, у них все под контролем, а оборотни, ну, неуклюжие животные. Недособаки[86].

- Но ведь это неправда. Многие черноленточники абсолютные невротики, а ты такая гладкая и…

- Не тогда, когда я рядом с вампиром! Они как будто пробуждают что-то во мне! Слушай, перестань быть таким логичным, понял? Я ненавижу, когда ты начинаешь рассуждать обо мне логически. Почему мистер Ваймс настоял, чтобы пошла именно я? Ну хорошо, хорошо, я знаю, почему. Просто мне тяжело, вот и все.

- Я уверен, что ей тоже нелегко… - начал Моркоу.

Ангва одарила его Взглядом. "В этом весь он – подумала она – Он действительно именно так и мыслит. Он просто не представляет, что сказать нечто подобное – явно неудачная идея. Ей нелегко? А мне когда-нибудь было легко? Ей, по крайней мере, не приходится делать тайники с одеждой по всему городу! Окей, стать тихой мышкой и бросить пить кровь[87] не очень приятно, но мы-то боремся со своими привычками и притворяемся мышками каждый месяц! И разве я хоть раз перегрызла кому-нибудь горло? Я охочусь на куриц! И заранее расплачиваюсь за них. Она когда-нибудь страдала от ПредЛунного Синдрома (ПЛС)?[88] Не думаю! О господи, а сегодня к тому же и луна почти полная. Я уже чувствую, как шерсть растет! Проклятые вампиры![89] Они изображают, что так трудно перестать быть убийцей-кровососом! И все им сочувствуют. Даже он".