Опаленная молодость - Татьяна Майстренко

Будучи командиром отделения разведки батареи, я неоднократно исполнял обязанности командира взвода управления, т. к. зачастую командира взвода управления в батарее не было. Во время оборонительных боев на переднем крае наша батарея, как правило, становилась на закрытые позиции. Стрельба из пушек по огневым точкам велась по корректировке с наблюдательного пункта, строительство которого тоже было моей обязанностью» (9).

Насколько я понимаю, основной обязанностью отца как артиллерийского разведчика, было следующее: скрытно проникнуть поближе к месту расположения противника, оборудовать наблюдательный пункт на высоком месте, чтобы был хороший обзор (на дереве, в развалинах здания и т. д.), из него засечь и нанести на карту огневые точки немцев – доты, дзоты, пулеметные точки, пушки и пр., определить их координаты и передать совместно с телефонистом данные по телефону (или рации?) на батарею. Также вести корректировку огня во время боя. Если же он совмещал еще и обязанности командира взвода управления, то в его обязанности входило также координировать огонь всех трех пушек батареи и заменять выбывших из строя артиллеристов. Иногда, если не хватало людей, приходилось помогать выкатывать пушки из укрытия для стрельбы прямой наводкой, а также стрелять самому.

И вновь вспоминает отец:

«При наступлении, перед боем, батарею устанавливали поближе к передним траншеям, предварительно маскируя ее в стороне, затем вручную выкатывали пушки-гаубицы на открытые площадки и вели огонь во время артподготовки без корректировки, прямо по передним траншеям противника. Имея довольно сильную огневую мощь (снаряд пушки весит 7 кг), при ведении огня прямой наводкой, 76-миллиметровая пушка-гаубица (по старому названию «трехдюймовка») имела два основных недостатка: громоздкость и тяжелый вес, что-то около полутора тонн. Она неуклюжа для маневрирования при стрельбе прямой наводкой. В 1945 году эти пушки образца 1914 года были заменены пушками-гаубицами нового, облегченного образца. Не меняя своей огневой мощи, пушка стала вдвое меньше. Легче для маневра при стрельбе прямой наводкой. Оказывая неоценимую услугу пехоте, поражая прямой наводкой оборонительные огневые точки противника, а также разрушая проволочные заграждения.

Наша батарея неоднократно помогала пехоте в период наступательных боев при освобождении Смоленской области, Витебска, Вильнюса, Каунаса и в Восточной Пруссии и именно при стрельбе прямой наводкой. Без поддержки артиллерии пехота имела бы значительно больше потерь от стрелкового и артиллерийского огня противника. Наш полк начал готовиться к наступательным боям. В 1943 году, перед началом боев на Курской дуге, для того, чтобы не дать немцам возможности перебросить к Курску подкрепления, на Западном фронте также было организовано наступление. Началось оно в июне 1943 года, но без поддержки танков, авиации и тяжелой артиллерии. Основные силы наших войск в это время были сосредоточены на Курской дуге, где готовились решающие бои между армиями СССР и Германии. Основные наступательные цели решались «матушкой-пехотой» с поддержкой артиллерией, которая была на вооружении стрелковых дивизий. Как правило, в стрелковом полку имелся артполк, где по штату были: батарея 76-мм пушек-гаубиц образца 1914 года, батарея 45-мм пушек и батарея 120-мм минометов. В некоторых батальонах дополнительно была батарея 82-мм минометов. Кроме того, в каждой стрелковой дивизии имелась своя артиллерийская батарея 76-мм пушек. Наступательные бои сопровождались большой потерей пехотинцев, особенно при штурме немецкой обороны. Немецкая оборона, как правило, была укреплена двумя-тремя сплошными траншеями, перед которыми оборудовалась полоса колючей проволоки в 2–3 ряда, огражденная минным полем.

Для усиления нашего полка прибыл штрафной батальон. Перед артподготовкой наши пушки-гаубицы были перебазированы с закрытых позиций на прямую наводку. Ночью они были подвинуты вплотную к переднему краю и замаскированы. В день артподготовки наши пушки выкатывались для стрельбы прямой наводкой. Стреляя в упор по немецким укреплениям, они разрушали проволочные ограждения и все полевые укрепления немецкой пехоты (доты, дзоты). Эффективность стрельбы прямой наводкой была очень большая.

В первый же день наступления пехота нашего полка быстро захватила передние траншеи немцев, и наш 618-й стрелковый полк продвинулся в глубь на 1,5 км, а на второй линии обороны задержался, встретив упорное сопротивление немцев и неся большие потери. На второй день наступления продвижение в глубь немецкой обороны остановилось. Немцы применили в контратаках танки и огнеметы, нанося большой урон нашей пехоте. Для дальнейшего продвижения вперед требовалась поддержка артиллерией. Командир полка дал приказ выдвинуть нашу батарею на прямую наводку и помочь пехоте огнем. Нужно было вручную тянуть пушки через минное поле, а миноискателей у нас не было.

Первая попытка продвинуть пушки вперед окончилась неудачей. Шедший впереди командир взвода управления лейтенант Береснев был убит прямым попаданием немецкого снаряда. От него мы нашли только голову и часть груди, остальное тело было разорвано на мелкие куски. Две пушки подорвались на противотанковых минах. Артиллеристы, обслуживающие третью пушку, были расстреляны немецкими танками в упор. Таким образом, поддержать пехоту артиллерийским огнем не удалось. Только вечером, под покровом темноты, мы смогли передвинуть застрявшие на минном поле пушки на передний край.

Утром наступление продолжилось. Пушки открыли огонь по немецким укреплениям прямой наводкой. Но немцы контратаковали наши позиции с поддержкой танков. Первые два танка были подбиты, но третий танк в упор расстрелял весь расчет 1-го орудия. Однако и сам был подбит второй пушкой. К вечеру вторую линию обороны наша пехота взяла, но с большими потерями. Штрафной батальон за два дня боев потерял 90 % своего состава. Из 150 солдат в строю осталось 16 бойцов. Продвижение полка остановилось. Установилось равновесие сил, и фронт на этом участке стал в оборону. Потребовалось пополнение, и только через 10 дней наступление постепенно продвинулось вперед, но с большими трудностями.

Сильные бои разгорелись на подступах к Смоленску, который впоследствии был освобожден нашими войсками. (Смоленск был освобожден 25 сентября 1943 года).

В начале сентября (ошибка памяти отца. Это было в начале октября) войска нашей дивизии подошли к Орше, вступив на белорусскую землю. Здесь, восточнее Орши, у немцев была заранее построена мощная оборона, особенно у перешейка между Днепром и Осиновскими болотами, там, где проходят железная дорога и шоссе Москва – Минск. В этом узком месте немцы имели 3 сплошные траншеи, противотанковый ров и минное поле перед ним. Оборонительные сооружения также были построены заранее» (9).

Обратимся вновь к истории 31-й армии.

«Завершение Смоленской наступательной операции «Суворов»

Самую тяжелую и невосполнимую утрату понесла Смоленщина в результате бесчеловечных зверств оккупантов. Чрезвычайная государственная комиссия по расследованию преступлений фашистских оккупантов установила, что на территории области гитлеровцы уничтожили более 350 тыс. советских граждан, в том числе в Смоленске – 135 тыс. До войны в городе проживало свыше 157 тыс. человек. По данным учета на 14 октября 1943 года, когда все жители, скрывавшиеся в лесах, вернулись в город, их насчитывалось лишь 16 533 человека. На каторжные работы в Германию гитлеровцы угнали 87 тыс. жителей Смоленщины. Очень многие из них погибли в фашистской неволе. Во многих районах области уцелело лишь от 10 до 25 процентов населения.

Фашистское командование стремилось любой ценой не допустить прорыва советских войск на территорию Белоруссии. В октябре за полмесяца очень трудных боев войска армии продвинулись вперед только на 60–70 км. Однако 21 октября им все же удалось войти в пределы Белоруссии, выдвинувшись на рубеж Ситно, реки Лучеса, Озеры, восточнее Старого и Нового Тухиня, по северному берегу Днепра за Горяны. Здесь, на дальних подступах к Орше, армия перешла к обороне.

Так завершилось участие 31-й армии в наступательной операции «Суворов», в результате которой враг потерпел крупное поражение и лишился важнейшего стратегического плацдарма на Московском направлении. Советские войска разгромили пять пехотных, танковую и моторизованную дивизии, нанесли тяжелое поражение одиннадцати пехотным, трем танковым и моторизованной дивизиям 3-й танковой, 4-й и 9-й армий группы армий «Центр» (8).

Источником информации о подразделениях, в которых воевал отец с марта – апреля 1943 г. по январь 1945-го, являются наградные листы к орденам отца, присланные по моему запросу в 2008 г. Подольским архивом МО РФ. К великому сожалению, отец уже в то время был стар и болен и не смог их прочесть и переосмыслить. Но ведь ранее эта информация частным лицам по почте не высылалась, да и сейчас просто повезло, что прислали. Быть может, сыграло роль то, что при повторном запросе я послала в архив документальную книгу Юрия Попова «Война и плен. Мартиролог», изд. Минск, «Юнипак», в которой приведен список узников, погибших в Масюковщинском лагере смерти на территории нынешнего Минска. Как бы то ни было, наградные листы на три боевых ордена отца теперь имеются в моем архиве. После самих орденов и мемуаров отца это самое дорогое, что осталось мне от него на память. Читаю наградные листы и не верю своим глазам: он ли это, мой старенький отец? Да, он, это он, когда был молод, энергичен, решителен, а еще очень и очень зол на фашистов за все виденные им разрушения, за смерть товарищей по концлагерю.