Сталин. Наваждение России - Леонид Млечин

В марте 1929 года нарком по военным и морским делам Климент Ефремович Ворошилов выступал в Ленинграде на областной партийной конференции, где говорил и о «правом уклоне», и о международном положении. На ближайшем заседании политбюро Сталин написал Ворошилову шутливую записку:

«Мировой вождь, едри его мать. Читал твой доклад — попало всем, мать их туды».

Смущенный Ворошилов написал:

«Ты лучше скажи, провалился на все сто процентов или только на семьдесят пять. Я своим докладом замучил ленинградцев, и в другой раз они уж меня не позовут докладывать».

Сталин одобрил товарища:

«Хороший, принципиальный доклад. Всем гуверам, чемберленам и бухариным попало по заднице».

Климент Ефремович сыграл ключевую роль в создании мифа о выдающейся роли Сталина в Гражданской войне. Еще было живо поколение, которое помнило, сколь скромной была роль вождя в войне, и Ворошилов первым решился переписать историю.

1 мая 1937 года, после военного парада на Красной площади, Ворошилов по традиции устроил у себя большой обед. Пришли члены политбюро и высшие командиры Красной армии. За обедом Сталин пообещал, что враги в армии скоро будут разоблачены, партия их сотрет в порошок, и провозгласил тост:

— За тех, кто, оставаясь верным партии, достойно займет свое место за славным столом в октябрьскую годовщину!

Слова эти прозвучали зловеще. Далеко не всем, кто в тот день был в гостях у наркома, удалось остаться на свободе и через полгода отметить двадцатилетие Великого Октября…

Собственно, в мае 1937 года и началась большая чистка Красной армии. Для начала расстреляли самого крупного военного деятеля страны, который по праву должен был бы занимать пост наркома обороны, — маршала Михаила Николаевича Тухачевского, а с ним еще несколько крупных военачальников.

Фамилия Тухачевского замелькала в делах госбезопасности задолго до его расстрела. С конца двадцатых годов Михаил Николаевич воспринимался как неформальный лидер военной элиты. В первый раз Тухачевского военная контрразведка предложила арестовать еще в 1930 году. Чекисты всегда пытались влиять на положение дел в армии, часто влезали в чисто военные вопросы, которые не очень понимали, обвиняли профессионалов во вредительстве и преступных намерениях. Не только в 1937–1938 годах, а на протяжении всей своей истории особые отделы конструировали липовые дела.

Характерно недоверие руководителей государства к собственной армии. Военных постоянно подозревали в готовности перейти на сторону некоего врага. Особые отделы опутали соединения, части и подразделения вооруженных сил сетью негласных осведомителей. Особисты информировали свое начальство не только о ходе боевой подготовки и учебы, но и о настроениях бойцов и командиров; в первую очередь их интересовали политические взгляды и жизненные устремления командного состава.

Уловив специфический интерес особистов, осведомители запоминали каждое сомнительное словечко своего командира. В результате накапливался компрометирующий материал, который в любой момент можно было пустить в ход.

Как стратег Тухачевский был на голову выше своих боевых товарищей. Он был широко образованным человеком и говорил:

— Военный не может быть невеждой в политике, истории, философии. Неплохо, чтобы он был также сведущ в литературе, музыке, других видах искусства.

Маршала отличало честолюбие. Он хотел быть первым, лучшим. Жаждал славы и побед, званий и отличий. Его называли молодым Бонапартом. Может быть, он видел себя диктатором Советской России и опасения Сталина не напрасны?

В руководстве Красной армии действительно существовали две группировки.

Главные поклонники вождя — Ворошилов, Егоров, Буденный, Блюхер — собирались воевать так, как воевали в Гражданскую: шашкой и винтовкой. Ни в коем случае не соглашались сменить коня на танк.

В противоположность бывшим командирам Первой конной Тухачевский, заместитель наркома обороны Ян Борисович Гамарник, командующий войсками Киевского военного округа командарм 1 — го ранга Иона Эммануилович Якир и командующий войсками Белорусского военного округа командарм 1-го ранга Иероним Петрович Уборевич следили за современной военной мыслью. Они были сторонниками внедрения новой боевой техники, танков, авиации, создания крупных моторизованных и воздушно-десантных частей.

Спор двух групп не носил политического характера. Это была скорее профессиональная дискуссия.

Маршал Жуков говорил позднее писателю Константину Михайловичу Симонову:

— Тухачевский был эрудирован в вопросах военной стратегии. У него был глубокий, спокойный, аналитический ум. А Ворошилов был человеком малокомпетентным. Он так до конца и остался дилетантом в военных вопросах и никогда не знал их глубоко и серьезно. Практически значительная часть работы в наркомате лежала на Тухачевском.

Судя по всем имеющимся документам, Тухачевский был чужд политики. Свои планы он связывал с чисто военной карьерой. Наркомом он хотел быть, главой страны — нет. Но Сталин серьезно отнесся к желанию Тухачевского и других сместить Ворошилова. Если сейчас маршалы и генералы хотят сместить назначенного им наркома, то в следующий раз они пожелают сменить самого генерального секретаря. Как им доверять? А ведь вся чистка 1937–1938 годов была нацелена на уничтожение «сомнительных» людей.

Мог ли в такой ситуации уцелеть маршал Тухачевский, а с ним и большая группа высших командиров Красной армии? Раз Сталин решил, что Тухачевский готовит заговор, то задача следователей — найти правдоподобное обоснование и выбить из обвиняемых признания. Впрочем, само предположение о том, что машина репрессий нуждалась в доказательствах, свидетельствует о непонимании сталинского менталитета. Армия не могла избежать судьбы, уже постигшей все общество…

1 июня 1937 года Высший военный совет заседал в Свердловском зале Кремля. К военным приехали члены политбюро. Нарком Ворошилов зачитал обширный доклад «О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА». Как мог нарком поверить, что люди, которых он знал по двадцать лет, с которыми вместе воевал, с которыми сидел за одним столом, — на самом деле шпионы и предатели? У Ворошилова были все основания радоваться устранению из армии Тухачевского, Якира и других военачальников:

— В прошлом году, в мае месяце, у меня на квартире Тухачевский бросил обвинение мне и Буденному в присутствии товарищей Сталина, Молотова и многих других в том, что я якобы группирую вокруг себя небольшую кучку людей, с ними веду, направляю всю политику и так далее.