Рассказы, повести, сценарии и другое - Наталия Небылицкая

– Я ей покажу, я её проучу!

Бенó вскакивает на лошадь, что привязана за брусьями, мчится вслед Ольге, перехватывает повод коня:

– Стой, стой! Рано тебе скачки устраивать! – не отпуская поводья Ольгиного коня, возвращает всадницу к воротам бегового круга.

– Надоел ты мне, мальчик. Я так никогда ничему не научусь.

– Замолкни, женщина.

Ким смеётся:

– Ладно, урок окончен.

На краю поля, вдалеке стоят двое мужчин, пристально наблюдают за Ольгой, Бенó и Кимом. Поворачиваются, медленно уходят.

– Это кто такие, не знаешь, Бенó? – спрашивает Ким.

– Первый раз вижу. Туристы, наверно.

– Туристы без рюкзаков, налегке? Странно.

– Здесь же не закрытая зона, не правда ли? – спрашивает Ольга.

– Нет, – Ким пристально смотрит вслед мужчинам, пока те не скрываются за небольшой рощицей на краю поля.

– Очень вы подозрительны, Ким Кимыч!

– Жизнь приучила.

– Лучше бы она вас научила быть мягче.

– Дамские штучки-дрючки, – вступает Бенó.

Ольга протягивает к Бенó руку, пытается погладить его по голове, тот резко «уходит» из-под руки:

– Не смей!

– Да ну тебя! Волчонок!

– Надоели ваши свары, – резко говорит Ким, – Пошли, Бенó, Док ждёт.

Бенó прихрамывает, на лице болезненная гримаса, видно, что у него болит нога. Ольга идёт следом, смотрит с жалостью на мальчика, но молчит.

36. День. Натура. Двор мебельной фабрики. Открываются ворота, въезжает машина Нездольева.

Интерьер. Кабинет Сидорова. За столом директор, рядом с ним художник-дизайнер Егор. Открывается дверь, входит Игорь.

– О! Привет! – удивляется Сидоров. – Что ж не предупредил?

– А то бы ты почётный караул выстроил, да красную дорожку постелил?

– Конечно.

– Добрый день, Егор. Эскизы готовы?

– Да. Вот, – Егор разворачивает ватман, Сидоров и Игорь рассматривают работу дизайнера.

– Ну, как? – волнуется Егор.

– Оригинально, – не спеша, отвечает Нездольев.

– Чиппендейл, китайский стиль, – Сидоров взволнован, ему доставляет явное удовольствие работа художника, – а вот эта гостиная! Чудо!

– Красиво, но ведь не сам английский мастер 18 века, всё же это – новодел, да и с красным деревом мы работать не можем, закупки за границей, нет, не потянем.

– Ну, хорошо, – не унимается Сидоров, – а как тебе то трюмо!

– Стиль Людовика 16, период перехода от рококо к классицизму! – Егор горд и доволен реакцией директора фабрики.

– Где подсмотрел? – с лёгкой иронией задаёт вопрос Игорь. – В замке Блуа во Франции?

– В институте хорошо учился, вот и весь секрет. Как, господин Нездольев, принимаете работу?

– Безусловно. Но одна закавыка.

– Какая?

– У меня на делянках всё больше сосна, из неё элитную мебель не сотворишь.

– Вот беда-то! – сник Егор.

– Погоди, погоди, Игорь, у нас ещё нетронутые ни разу ореховые рощи. Насколько я помню, эту мебель можно «строить» и из ореха, правда, Егор?

– Да, да, – оживляется художник, – только я сам должен отбирать древесину, ладно?

– Вот сейчас и поедем, а то у меня кое-что запланировано на следующую неделю. Ты с нами, Сидорович?

– Нет, сегодня отправляем партию, проследить надо.

– А далеко роща-то? – интересуется Егор.

– Километров 40.

– Поехали, поехали! – Егору не терпится.

37. Натура. После полудня.

Дорога. Едет автомобиль Игоря. За ним, на довольно приличном расстоянии, едет машина с затемнёнными стёклами. Салон машины Игоря. Егор и Нездольев слушают музыку.

– Кто-то за нами едет от самой фабрики, – произносит Егор.

– Я заметил.

– Мне это не нравится.

– Сериалов насмотрелся?

– Некогда мне у телевизора торчать, работы куча. Но всё равно это чёрное авто меня беспокоит.

– Да брось, едет себе человек по своим делам.

– Далеко роща-то?

– Осталось минут пять-десять, если ничего…

И в этот момент машина Игоря пошла юзом.

– А, чёрт, как сглазил, колесо лопнуло! – Игорь осторожно тормозит, выходит из салона, осматривает заднее колесо, открывает багажник, достаёт инструменты и запаску. Наклоняется, чтобы пристроить домкрат. Чьи-то руки в чёрных, узорных перчатках держат биту, бита взмахивает вверх и опускается на голову Игорь.

Егор всё это видит в боковое зеркало, выскакивает из салона, догоняет человека в чёрных перчатках, бьёт его кулаком по затылку, перехватывает биту, вырывает. Человек в перчатках заскакивает в свою машину, которая срывается с места, разворачивается и мчится по дороге. А Егор возвращается к Игорю, пытается его поднять, при этом причитает, словно женщина:

– Ой, ой, да что это! Ой, ой, Игорь, вы живы?

– М-м, – стонет Игорь, – да не ори ты прямо в ухо, у меня перепонки барабанные лопнут!

– Слава Богу, слава Богу, – причитает Егор. Достаёт из кармана чистый, накрахмаленный платок, промачивает рану на затылке Игоря, – крови хоть немного, и за то спасибо. Больно?

– А ты думал?! Помоги встать.

– Голова кружится? Тошнит?

– Я в порядке, – Игорь пытается встать, но снова опускается на землю, – сейчас отдохну и сменю колесо.

– Я сам.

– Да куда тебе, вон какой хилый.

Егор быстро меняет колесо:

– Тощий да вёрткий, – шутит Егор, – сейчас я вас втащу в машину, сам за руль сяду.

– Сумеешь?

– Я ж не кисейная барышня!

Егор прячет инструменты, с трудом поднимает Игоря, осторожно сажает в салон.

– Вернёмся на фабрику, надо «скорую» вызвать.

– И не думай, тут ехать всего ничего. Вот невезуха-то!

– Кому вы поперёк дороги встали, не догадываетесь?

– Есть предположения. Ладно, вперёд, не люблю бросать дело на пол дороге.

И машина мчится вперёд к ореховым рощам.

Егор ходит между деревьями, «оглаживает» стволы, достаёт из кармана пиджака перочинный нож, скребёт кору. Игорь сидит в салоне, открыв окно. Видно, что ему плохо.

– Егор, – кричит Игорь, – заканчивай, ты что, каждое деревце облизать и понюхать хочешь?

– Иду, иду. Годятся, – произносит он, забираясь на водительское место, – хорош орешник, сухой, без червоточин.

– Ну, и славно. Рад, что угодил.

– Ага, шутить изволите: значит, жить будете.

– Да куда ж я денусь! Ты на чём приехал на фабрику?

– На поезде.

– Тогда давай со мной в Москву.

– Я могу у вас переночевать?

– Тебе жить негде?

– Почему это? – Егор даже несколько обижен. – Просто вас одного оставлять не хочу, да и врача вызвать надо.

– Обойдёмся без медицины. Я крепкий, в огне не горю, в воде не тону.

За окнами машины уже темно. Игорь вставляет кассету в магнитолу, и льётся чуть хрипловатый голос: «Как страшно думать нам о том, чего уж никогда не будет. \ Так тянет приоткрыть завесу тайны без конца и дна. \Звенит… звенит… сначала тихо, а потом всё громче бубен. Всё взвешено, отмерено – жизнь только раз дана. \ Я слышу этот звук глухой, далёкий. \ „Так скоро? – ей кричу. – Постой! Я не готова!“» \ Но кончена страница, и багаж уж слишком лёгкий. \ «Отсрочку дай, приду потом сама, и не скажу ни слова!» \ Но ты мне руку тянешь, и улыбаешься светло, спокойно. \ Жизнь суета сует. Лишь ТАМ – величие и тишина. \ «Я не хочу с тобой, пусть будет трудно, больно, \ Вернись в своё счастливое безмолвие – одна!».

38. Натура. Ночь. Ласково.

Ольга стоит возле дома Доктора. И слышится ей чуть хрипловатый голос, который то ли говорит, то ли тихо поёт: «Я не хочу с тобой, пусть будет трудно, больно, \ Вернись в своё безмолвие – одна!».

Полная, высокая луна на тёмном небе. Она и на луну-то не похожа. Чёрная поперечина узкого зрачка.

– Что вам надо? – Ольга говорит тихо, но это не монолог, а скорее диалог с кем-то, кто не виден и даже не слышен, вернее, слышен только Ольге. – Молчишь? Чего таращишь один-единственный глаз? Кто ты, уж не с планеты ли Сириус? У меня слуховые галлюцинации, миражи, и что означает этот кошачий глаз? Дикость. Зачем? Почему? Когда ты исчезнешь, мой бред? Скоро? И больше не увижу тебя? Не верю.

Ольга поворачивается, хочет вернуться в дом, но что-то останавливает её, верно, это истерический лай собак. «Мальчики» мчатся к дому, хватают Ольгу за брюки, тянут её куда-то.

– Что? Не приставайте.

Но псы не отстают. Ольга смотрит в сторону конюшен, видит клубы дыма. Она бросается в дом, вбегает в комнату, где спит Доктор, пытается разбудить его:

– Док, скорее, просыпайтесь! Лошади… огонь, – бессвязно бормочет Ольга.

Конюшня. Ржут лошади, бьются о двери денников. Ольга и Доктор открывают денники, выпускают лошадей.

39. Ночь. Салон машины.

Нездольев за рулём. Машина подъезжает к железнодорожной станции, той, с которой когда-то уезжала из Ласково Ольга.

Натура. Игорь останавливает машину, запирает, подходит к магазину, который расположен возле платформы, покупает еду. И вдруг замечает троих мужчин. Они стоят неподалёку, разговаривают. Один из мужчин – спиной к Игорю, двое других лицом. Тот, что стоит спиной, достаёт из кармана пиджака небольшую пачку денег, протягивает мужчинам. Что-то знакомое в стоящей спиной фигуре чудится Игорю, он подходит к троице и слышит: