Трагедия абвера. Немецкая военная разведка во Второй мировой войне. 1935–1945 - Карл Бартц

И снова Канарис дает обед. Присутствовали: Канарис, Бентивеньи, подполковник Йенке, Шелленберг[21] и Хуппенкотен. В данном случае можно доверять свидетельствам Шелленберга – мы говорим об этом, поскольку сегодня установлено, что к его показаниям следует относиться с большой осторожностью. Его так называемый дневник кишит фальсификациями – в соответствии с этими свидетельствами Канарис будто бы предъявил штандартенфюреру Шелленбергу множество донесений, из которых следовало, что абверу уже давно было известно о выходе Италии из войны. Эти сообщения Канарис посылал Кейтелю. Генерал-фельдмаршал будто бы не передавал их дальше, чтобы «не рассердить фюрера».

Тем временем обнаружилось некоторое несоответствие в высказываниях адмирала, которое не осталось незамеченным РСХА. Менее месяца до того Канарис сам заявил, что капитуляция Италии исключена. Теперь же он говорит, что абвер обо всем знал и предупреждал об этом.

Если Канарис действительно передавал донесения Кейтелю, то мог давать им такую личную оценку, что Кейтель отказался докладывать о них Гитлеру.

Но вполне возможно, что Кейтель вообще не видел ни единого из этих донесений.

И все же осмелился ли бы Кейтель утаить столь недвусмысленные и бесспорные сведения большой важности от Гитлера? Это было совсем не в характере опасливого генерала. Из многочисленных разговоров внутри самого ОКВ ему было хорошо известно о том роковом эффекте, который должно было произвести отпадение Италии на главное командование группы «Юг». В случае внезапной капитуляции это было бы списано прямо на ОКВ.

Поэтому нельзя допустить, чтобы Кейтель утаивал сообщения подобной важности от Гитлера.

Позднее Кессельринг неприятно поразил Канариса. После выхода Италии из войны ему наконец удалось развернуть фронт под Кассино. Здесь маршал вступил в бои с превосходящими силами противника. К тому же Кессельринг опасался новой высадки союзников в своем тылу, например в районе Рима. Подобная высадка, по его мнению, была бы связана с наступлением на Южном фронте. У него имелась информация, которая укрепляла его предположения. Потому маршал отдал приказ о формировании четырех моторизованных дивизий в качестве резерва. Две дивизии были дислоцированы в районе Рима на случай возможной высадки противника.

В середине января 1944 года противник превосходящими силами перешел в наступление на участке Южного фронта в районе Карильяно и добился серьезного успеха. 10-я германская армия оказалась под сильной угрозой. В этой опасной ситуации Кессельринг попался на донесение Канариса. Оно уверяло, что не стоит опасаться высадки союзнических войск на юге в тылу немецкого фронта.

В тяжелейшем положении, стараясь воспрепятствовать отходу правого фланга 10-й армии, Кессельринг отдал приказ срочно перебросить обе дивизии из района Рима на участок прорванного фронта у Карильяно, чтобы остановить продвижение врага.

Трое суток спустя союзники высадились в тылу германского фронта в районе Рима под Неттуно.

Информация Канариса оказалась ложной.

В январе 1944 года новая гроза разразилась над абвером.

В сентябре 1943 года у фрейлейн фон Тадден собралось небольшое общество за чаем: госпожа Ханна Зольф, вдова бывшего посла в Японии; Артур Жарден, бывший помощник статс-секретаря в имперском министерстве финансов; Шерпенберг, зять Шахта; Фанни Куровски и доктор Отто Кип, бывший генеральный консул в Нью-Йорке, а также известный доктор Рекцех, врач отдела имперского здравоохранения. Вскоре разговор повернул в запретное русло, стали обмениваться мнениями о предстоящих политических изменениях. Обсуждались важные связи, имеющиеся в Швейцарии, в том числе с бывшим рейхсканцлером Виртом. Желание изменения режима было всеобщим.

«Чайные беседы» на одном из дней рождения оказались роковыми.

Один из присутствующих гостей донес имена участников и содержание разговоров в тайную государственную полицию. Но та не стала сразу производить аресты. Полиция начала прослушивать телефонные разговоры участников. Особенно Принц-Альбрехт-штрассе интересовали разговоры супругов Кип и фрейлейн фон Тадден.

Внезапно телефонные звонки прекратились. Тайная полиция сразу насторожилась: скорее всего, это означало, что собеседники были предупреждены.

Адвокат граф Гельмут Мольтке служил в абвере кригсфервальтунгсратом. Он узнал от капитана Гере, который работал в III отделе абвера, что супруги Кип и фрейлейн фон Тадден в огромной опасности.

– Откуда у вас эти сведения?

– В «Исследовательской службе» работает один мой друг, обер-регирунгсрат Блас. Он обратил внимание, что их телефонные разговоры прослушиваются.

Граф Мольтке тепло поблагодарил капитана за важный намек и тотчас предупредил этих людей. Но было уже поздно. Вскоре после этого участники праздничного чаепития были арестованы.

Поступок Мольтке имел для него самого печальные последствия. События произошли только после 20 июля 1944 года.

Постоянно повторяющийся вопрос следователей арестованным гласил:

– Кто вас предупредил?

Они долгое время крепились. Пока в январе 1944 года кто-то не проговорился. Всплыло имя Мольтке.

Тем самым его судьба была предрешена. Он был арестован. Гиммлер решил, что арестованного следует держать в тюрьме, но не отдавать под суд. Он не хотел, чтобы внучатый племянник всемирно известного фельдмаршала предстал перед судом. Так он считал до 20 июля 1944 года.

Когда гестапо схватило Гельмута Джеймса графа Мольтке, ему было около 38 лет. Под два метра ростом, с благородной внешностью, умным лицом, он был неординарной личностью и на любого человека производил сильное впечатление.

В начале войны Мольтке поступил на службу в абвер в качестве консультанта по международному праву. Когда его арестовали, тайная государственная полиция не имела ни малейшего представления о важности этого ареста. А в ее руках оказался не кто иной, как руководитель «Крайзауского кружка».

Хотя внимание тайной государственной полиции с момента задержания Догнаньи и отстранения от должности Остера и привлекали удивительные вещи, она все еще не знала, что абвер образовывал становой хребет заговора.

На деле и тайная государственная полиция имела слабое представление о происходящем, так как она все еще придерживалась пражского соглашения и не вмешивалась в компетенцию абвера. Да и в остальном указание Гиммлера «Оставьте меня с вашим Канарисом в покое!» оказывало сильнейшее сдерживающее влияние. Поступающие или обрабатываемые сведения сразу же направлялись в абвер или в отдельные ведомства вермахта. Поэтому тайная государственная полиция из разрозненных высказываний против режима или отдельных событий, известных им, никак не могла сложить цельную картину. Информация об этих высказываниях или событиях никогда не сосредотачивалась в одних руках или в одном месте. Наоборот, эти факты воспринимались различными службами как разрозненные процессы и без обобщения передавались в абвер.

Лишь расследование доктора Рёдера впервые позволило вермахту – но не РСХА – заглянуть в организационную структуру Сопротивления.

Равным образом Канарису благодаря Кейтелю и Гиммлеру еще раз удалось спасти то, что еще было возможно спасти, и Гитлер не узнал об этом деле.

Лишь некоторые вожди Сопротивления составляли опасные протоколы всех совершаемых шагов. Большинство же считало, что любой письменный документ в случае чего может стать роковым для заговора. И они были правы. Позднее именно таким образом в руки тайной государственной полиции попали записи с именами членов Сопротивления, занимавших высокие посты. Уже 21 июля такие списки были обнаружены на Бендлерштрассе. Доктор Йозеф Мюллер, будущий баварский министр юстиции, через посредство Ватикана вел переговоры с западными державами и передал на Запад дату наступления, установленную германским руководством. Позднее у него начался конфликт с членами Сопротивления. Когда-то он передавал им все свои документы, а общий отчет был записан на квартире у Догнаньи. Доктор Мюллер высказал свое пожелание, чтобы все они были уничтожены, поскольку англичане, в свою очередь, уничтожили все германские документы. Он хотел «корректной» игры. Но его отчет был уже «подшит к делу». Доктора Мюллера обманули, заверив, будто все его документы уничтожены.

В конце 1942 года задумался и сам Остер. В его кабинете хранился весь материал по заговору. Он переговорил об этом со своим другом, подполковником Фридрихом Вильгельмом Гейнцем, и тот посоветовал ему где-нибудь спрятать этот архив. Он был готов даже принять в этом личное участие.

Сначала все документы были рассортированы. Затем с помощью подполковника Шрадера и водителя Керстенхана на двух легковых машинах бумаги отвезли к господину Шиллингу в Прусский государственный банк. Там их положили в подвальный сейф. Господин Шиллинг был сводным братом Гейнца.