Ловец душ - Аарон Дембски-Боуден

Ксарл в раздумье почесал щеку:

— Семьдесят лет. Ты не ошибался почти целый век. Но если Кирион погибнет и если ты прав насчет его незапятнанности, мы сможем использовать его прогеноидные железы и вырастить нового Астартес. Так что легион ничего не теряет.

Талос начал подумывать о том, чтобы снова обнажить меч.

— То же самое можно сказать о смерти любого из нас.

Ксарл заломил бровь.

— Ты бы стал извлекать геносемя Узаса?

— Ладно, очко в твою пользу.

Так и было. Талос скорее сжег бы такой биологический материал дотла, чем имплантировал потенциальному Повелителю Ночи.

Ксарл кивнул, явно размышляя о чем-то другом, в то время как Талос продолжил:

— Если это случится, я прикончу Узаса.

Пророк даже не был уверен, слышал ли его брат.

— Я подумаю об этом, — сказал Ксарл.

Не добавив ни слова, он сошел с арены, направляясь в окутанные тьмой глубины корабля. После неловкой минуты братской искренности это было намного больше похоже на того Ксарла, к которому привык Талос, — молчаливо уходящего прочь, державшего свои мысли при себе.

Талосу одновременно хотелось последовать за Ксарлом и найти Кириона, но секундой позже выбор сделали за него.

Послышались гулкие шаги, и еще одна фигура возникла в первом ряду зрительских сидений. На воине была украшенная зигзагами молний броня, слишком громоздкая даже по меркам Астартес.

— Пророк, — провозгласил чемпион Малек из Чернецов.

— Да, брат?

— Тебя хотят видеть.

— Хорошо. — Талос не сдвинулся с места. — Передай Вознесенному, что я погружен в медитацию и буду у него через три часа.

Из шлема Малека, формой напоминающего песью голову, раздался громоподобный звук — так рычит сходящая с горного склона лавина. Вероятно, это был смешок.

— Нет, пророк, тебя требует к себе не Вознесенный.

— Кто тогда? — спросил Талос, поглаживая рукоять вложенного в ножны Аурума. — Никто не вправе требовать моего присутствия, Малек. Я не раб.

— В самом деле? Никто? А если присутствия ясновидца Повелителей Ночи требует сам Абаддон из Черного легиона?

Талос сглотнул. Он не был ни испуган, ни встревожен, однако немедленно насторожился. Это все меняло.

— Магистр Войны желает говорить со мной, — медленно произнес он, словно проверяя, правильно ли расслышал.

— Желает. Ты должен быть готов через час вместе с Первым Когтем. Двое Чернецов будут сопровождать тебя.

— Мне не нужен почетный эскорт. Я пойду один.

— Талос, — прорычал Малек.

Талос все еще не сводил с него глаз. До сих пор ни один из Чернецов не называл пророка по имени, и это обращение заставило его ощутить всю серьезность момента.

— Я слушаю, Малек.

— Сейчас не время действовать в одиночку, брат. Возьми с собой Первый Коготь. И не спорь, когда мы с Гарадоном присоединимся к вам. Это такая же демонстрация силы, как и тактика Вознесенного во время орбитальной войны.

Молчание затянулось на несколько секунд, но в конце концов Талос кивнул.

— Где состоится встреча?

Малек вскинул громадный кулак. Терминаторская броня лязгнула, сервомоторы суставов взревели в ответ на движение. Из латной рукавицы над костяшками пальцев выскользнули четыре клинка, каждый длиной с предплечье смертного. По беззвучной команде когти-молнии ожили и, оправдывая свое имя, окутались потрескивающим силовым полем. Резкий мерцающий свет разогнал мрак арены.

— На Солас, — ответил Малек. — Магистр Войны шагает по земле последнего из покоренных им миров, и мы должны встретиться с ним там.

— Черный легион, — произнес Талос спустя пару мгновений, и на губах его промелькнула кривая усмешка. — Сыны Хоруса, за которыми числится не меньше предательств, чем за их павшим отцом.

— Да, Черный легион.

Когти Малека втянулись обратно в перчатку и замерли в ножнах до следующей активации.

— Поэтому мы пойдем облаченными во тьму.

На поверхности Солас запыленные красно-бурые струпья старых ран перемежались с участками горелой плоти. Этот мир был безобразен во всех отношениях, вплоть до вкуса воздуха. В течение столетий в южном полушарии планеты не прекращались извержения вулканов. Тысячи огнедышащих гор выдыхали пламя, отравляя атмосферу пеплом.

Шпили тюремных колоний радовали глаз не больше, чем все остальные детали пейзажа: башни из красного камня, ребристые и грубые, сломанными клинками торчавшие из естественных горных образований. Готическая архитектура, излюбленная во многих имперских мирах, присутствовала и здесь, но в самой примитивной и безыскусной форме. Кто бы ни проектировал тюремные башни Солас — если вообще можно говорить о каком-то проекте, — он отлично представлял, что этот мир станет домом для отверженных, которых Империум отказывался считать своими гражданами. Его предубеждение против узников, обреченных явиться на Солас и гнить под ее унылыми небесами, сквозило в уродливых сооружениях.

«Громовой ястреб» Повелителей Ночи, «Опаленный», прочертил безжизненное небо планеты. Пилот перевел двигатели из орбитального в атмосферный режим.

— На подходе, — предупредил Септимус, медленно опуская один из семи рычагов, регулировавших тягу.

Сидя в скрипящем пилотском кресле, явно рассчитанном на более крупную фигуру, он щелкал множеством переключателей и следил за зеленым гололитическим дисплеем. Дисплей показывал ландшафт внизу, и картинка обновлялась каждые несколько секунд по показаниям ауспика. Высота и скорость медленно снижались. Септимус заговорил, не сводя глаз с экранов консоли:

— Тюремный шпиль Дельта-два, это «Громовой ястреб» Восьмого легиона, «Опаленный». Мы заходим с юга. Отвечайте.

Ответом на его запрос была тишина.

— Что теперь? — спросил он через плечо.

Талос, в доспехах и при оружии стоявший позади пилотского трона, покачал головой:

— Можешь не повторять вызов. Черный легион не славится своей способностью восстанавливать инфраструктуру в захваченных мирах.

Кирион, занятый последней проверкой болтера, немедленно вклинился в разговор:

— А мы?

Талос не обернулся к брату. Все бойцы Первого Когтя выстроились в просторной кабине за тронами первого и второго пилота, занятыми сейчас Септимусом и Эвридикой. Талос всматривался в тонкую красноватую дымку, рвущуюся при соприкосновении с лобовым иллюминатором рубки. Они приближались к цели.

— Мы не завоевываем миры, — ответил Талос. — У нас другие способы воздействия и конечные цели.

Септимус ждал, не вмешиваясь в спор. Убедившись, что все сказано, он сообщил:

— Пять минут, господин. Я посажу катер на верхней площадке башни.

— Ты стал летать лучше, раб.

Ксарл выступил вперед, положив руку в бронированной перчатке на спинку пилотского кресла. Ничего ободряющего в этом жесте не было.

Септимус видел их отражения в обзорном экране. Все Астартес стояли без шлемов: Талос, красивый и строгий; Кирион, с усталой полуулыбкой на лице; Ксарл, озлобленный и насмешливый; и Узас, мертвыми глазами уставившийся в пустоту и облизывающий клыки.

И Эвридика. Ее отражение он заметил последним, потому что не успел еще привыкнуть к присутствию девушки. Их взгляды в зазеркалье лобового стекла встретились. Эвридика смотрела бесстрастно — ее выражение могло означать что угодно. Растрепанные каштановые волосы обрамляли лицо девушки непослушными локонами. Железный обруч все еще скрывал око навигатора. Септимус часто ловил себя на том, что ему хотелось бы узнать, как выглядит третий глаз.

На Эвридике была поношенная темно-синяя куртка и брюки, как и на других слугах легиона, хотя запихнуть ее в мешковатую униформу стоило немалого труда. Она снизошла к уговорам Септимуса, лишь когда раб заявил, что от нее чудовищно воняет, ведь пленница не меняла одежду уже несколько недель, с тех пор как попала в плен.

Ее еще не успели заклеймить. Татуировка, скрытая рубашкой и занимавшая обе его лопатки, зачесалась, словно откликаясь на последнюю мысль. Крылатый череп, вытатуированный черными чернилами, смешанными с кровью Астартес.

Если Эвридика поклянется в верности хозяевам — и если выживет, — ее тоже скоро пометят.

Тонкая дымка впереди них раздалась, и за ней показалась зубчатая цепь гор, увенчанная высокой башней — по всей видимости, их пунктом назначения. Талос и остальные надвинули шлемы. Септимус легко различал их, так же как и лица их хозяев. Шлем Кириона был древней других масок смерти — модель Марк II, с узкими глазными щелями, стилизованная под рыцарское забрало. Кирион не увешивал себя трофеями, зато его доспехи украшали детально выполненные зигзаги бело-голубых молний. Двойные молнии бежали от уголков рубиновых глазных линз, как ветвящиеся следы слез.

Шлем Ксарла, напротив, был самым новым — от модели Марк VII, добытой в недавнем бою с Темными Ангелами. Воин приказал одному из немногих оставшихся оружейников переделать шлем, и теперь поверх забрала появился нарисованный вручную череп демона. Ксарл демонстрировал трофеи с гордостью и знанием дела: его доспехи были обмотаны цепями с черепами людей и ксеносов, а свитки с описаниями прошлых деяний обвивали наплечники.