Ищу классного парня - Диана Кизис

– У вас есть мелочь? – спросила я у закройщицы.

Она отрицательно мотнула головой, продолжая подкалывать и подкладывать, подкалывать и подкладывать.

Зато мамуля старалась за двоих. Кружа около Одри, стоящей на пьедестале, она то и дело выражала восторг по поводу отвратительных атласных лодочек «Дай-ту-мэтч» у нее на ногах. Мне с трудом верилось в то, что они не понимают: такие же отвратительные атласные лодочки «Дай-ту-мэтч» покупают половозрелые девочки для выпускного вечера. А еще я подглядела, как мамуля, думая, что никто не видит, рассматривала фату, расшитую жемчугом, и примеряла ее на себя. И это женщина, которая клялась, что если выйдет замуж еще раз (а это могло произойти в любой момент), то будет расписываться в центральном дворце бракосочетаний, как и в предыдущие три раза.

Потом мы отправились на ленч (кстати, меня действительно осчастливили еще одним штрафным талоном), и Одри вытащила папку – настоящую папку – с подшитыми материалами от Марты Стюарт. Соответствующие статьи были наклеены на листы чертежной пастельной бумаги, расположенные по цвету. Зеленый отвечал за «Цветочные фантазии», розовый – за «Красавицу невесту», синий – за «Красавца жениха» и так далее. Я пролистала папку, читая заметки на полях, сделанные витиеватым почерком Одри. Чтобы удивить всех «необычайным ароматом и красотой композиции» букета, нужно было добавить в него такие свежие растения, как розмарин, тимьян или полынь. Вместо приветствия, которое могло показаться слишком формальным, Од придумала сделать для каждого гостя маленький «благодарственный свиток». Предполагалось, что ваша покорная слуга будет раздавать их на приеме. В папке была даже целая страница, посвященная крошечным «сердечкам для осыпания молодоженов», которые собиралась заказать Одри и которые, как говорилось в вырезке, выглядят очень романтично и в отличие от риса не повредят желудкам бедных птичек.

– Марта, Марта, Марта, – сказала я, скосив глаза.

– Да ладно, тебе все это нравится! – воскликнула Одри.

– Ей не нравится, – возразила мамуля, – потому что она су-у-ка!

– Ты сказала «су-у-ка»?

– Я услышала это по радио! – Мамуля и Одри разразились хохотом. Я определенно сидела за столом с девушками Гилмор[61].

– Ну так что? – произнесла Одри, помешивая холодный суп из спаржи. Одри – единственный знакомый мне человек, который может есть холодный сур. – Ты придешь на свадьбу с этим парнем по имени Макс?

– Наверно.

– Но ты его еще не спрашивала?

– Нет.

– Нужно спросить. Я ужасно хочу с ним познакомиться. – Пауза. – Я слышала, он младше тебя?

Я бросила взгляд на маму.

– Немного.

– Это нормально.

Я порадовалась тому, что она не заморочивается на таких мелочах.

– Ну и?.. – Одри выжидающе смотрела на меня.

– Ну и?..

– Мама говорит, ты развернула бурную подготовку к девичнику. Я страшно хочу узнать, как все будет.

– О…

Мамуля злорадно улыбалась.

На самом деле я и пальцем не пошевелила. Хотя нет, что-то я все-таки сделала. У меня дома на столе лежала записная книжка, которую я купила в магазине художественных принадлежностей и собиралась заполнить списком всего того, что нужно сделать для подготовки к свадьбе. Я размышляла, какой блокнот выбрать, в течение сорока пяти минут. Что лучше: маленькая записная книжка, которая влезет в мою сумочку, или огромная, в которую поместится больше записей? Может, купить блокнот на спирали, чтобы легче было вырвать нужные листки? Или из-за этого я растеряю кучу важной и полезной информации? В итоге я остановила свой выбор на книжке в льняной обложке цвета лаванды, которая не помещалась в мою сумочку, но и не отличалась огромными размерами. Мне просто понравились цвет и ощущение, появлявшееся, когда я проводила пальцами по страницам из дорогой плотной бумаги кремового цвета. Я принесла блокнот домой и специальной черной ручкой, которую купила вместе с ним, написала: «Список к свадьбе Одри» на самой первой странице. Меня охватило приятное волнение, и я почувствовала себя совсем взрослой.

С тех пор я больше ни разу не брала в руки записную книжку.

Одри все еще пристально смотрела на меня. Я получила короткую передышку, когда официант принес мелко рубленный салат для нее, вкуснейший чизбургер для меня (вот вам мюнстерский сыр[62] вместо американского) и жаренное на гриле филе для мамули. До меня дошло, что вся еда, которую Одри заказала на ленч, была зеленой и холодной.

– Ладно, – сказала Одри. – Я готова.

– Я думаю… все будет очень стильно! – Я замахала руками, как колдун, когда говорит: «Абракадабра!» Глаза у Одри загорелись. Вдохновленная успехом, я продолжила: – Только классика! Изумительная! Утонченная! Никакой… претенциозности… Нет. Ни грамма… чопорности. Конечно, нет. Но… изысканно. Изысканность во всем! – Мои вопли напугали сидевшую к нам вполоборота престарелую леди, которая обедала с подругой и вот уже двадцать минут шепталась с ней бог знает о чем.

– Это же чудесно! – сказала Одри как будто с удивлением. – Мам, разве это не чудесно?

– Чудесно, – отозвалась мамуля, разрезая филе на маленькие кусочки.

– Одри, – вставила я, – зачем ты это делаешь? – Она аккуратно подбирала ножом и вилкой горошины нута и выкладывала из них безукоризненно ровный ряд на краю тарелки.

Одри наклонилась ко мне и заговорщически прошептала:

– Углеводы.

– Точно.

– Ну, – сказала она. – Что еще?

– Я думаю… подойдут кремовые тона. И… лавандовые.

– О-о-о-о, я люблю лавандовый цвет. Сначала я задумывала оформление именно в таких тонах, но потом решила, что, наверно, это будет слишком по-девчачьи.

– Ну да, для свадебного торжества цвет лаванды совсем не подходит. – Я была чрезвычайно довольна собой. – То есть я хочу сказать, что нужно очень хорошо продумать, как этот цвет будет сочетаться со всем остальным. К тому же настоящий оттенок лаванды очень трудно передать. И правда, он не очень подходит для жениха. В нем нет ни капли мужской практичности… Но для девичника лавандовый – идеальный цвет. Он очень женственный и делает событие ярким и запоминающимся.

– Полностью с тобой согласна, – подала голос Одри. – Приглашения тоже будут на лавандовой бумаге?

– Приглашения? – Я сделала глоток содовой, чтобы выиграть время.

– Да, они будут полностью соответствовать цветовой гамме, в которой мы оформим девичник. Они будут как бы… вводить гостей в курс дела.

– Ты же не хочешь, чтобы люди попадали в обморок? – поинтересовалась мамуля. Она явно издевалась, но мне было наплевать.

Так вот, слушай. – Я накрыла руку Одри своей, как будто собиралась раскрыть ей самую сокровенную тайну. – Я не хочу вдаваться в подробности насчет того, как будут выглядеть приглашения, потому что это сюрприз. Но… Когда мы устроим вечеринку? «Когда?» – наверное, спрашиваешь ты себя… И нет ничего удивительного в том, что это так тебя занимает, потому что, – казалось, мамуля сейчас начнет хихикать, – мы устроим ее в обеденное время. Да! Обед для девушек, которые всегда встречаются за ленчем! Дома у мамы! И будет пирог с заварным кремом! Пирог с разной начинкой для каждой из твоих подруг! И «Мимозы»! Верно, мам?

– О, – выдавила она. – Ну конечно. И расскажи Одри, кто будет печь все эти пироги.

Спасибо, мамочка. Я улыбнулась и сказала:

– Я.

Они сказали в один голос:

– Ты?..

– Расслабьтесь. У меня есть рецепт с Martha Stewart.com.

Видимо, адрес сайта я угадала, потому что Одри меня не поправила.

– Я знаю, что делаю. Помни, девиз, под которым пройдет твой девичник, – я опять замахала руками – «Изысканность во всем»

Одри казалась абсолютно счастливой. Я подумала: «Я гений».

Вечер того дня был посвящен кино. Мы с Максом лежали на его постели, и он был поглощен просмотром «Влюбленного Шекспира». Тело Гвинет Пэлтроу казалось больше, чем в реальной жизни, потому что в прошлую субботу Макс побывал в «Городе развлечений» и купил самый большой телевизор с плоским экраном, который там был. Он был так огромен, что Максу пришлось полностью переоборудовать свою спальню и переставить все вещи. Еще он приобрел новое одеяло, так как в прошлые выходные я пожаловалась, что ночью в его комнате становится холодновато.

– Я ни за что не допущу, чтобы ты мерзла, Би, – сказал он, поглаживая место на постели рядом с собой и обняв меня.

Итак, измученная Гвинет Пэлтроу с напыщенным видом ходила взад и вперед, произнося: «Грядет то» и «Грядет это». В то время как актер – тот самый, с темными волосами – отчаянно изображал страсть, которую испытывал, глядя, как она расхаживает по сцене. О, это было очень романтично. В телевизоре. Но не в комнате Макса. Вам знакома эта черная дыра тишины, в которую иногда затягивает парней? Когда смотришь на него и ждешь, что он что-нибудь скажет, а он таращится в телевизор? И знаешь, что он видит, как ты на него смотришь, но не можешь спросить его, почему он молчит, ведь тогда ты будешь выглядеть, как пятидесятилетняя домохозяйка? Так вот, между нами повисла именно такая черная дыра мертвой тишины. Прежде чем включить телевизор, я пыталась вызвать его на разговор. Я рассказала ему, опустив некоторые подробности, о празднике в честь помолвки сестры. Все это время я пыталась понять, удивляет ли его то, что я его не пригласила, но он не попался на удочку. Он просто сказал: