Баланс мамы и ребенка. Как понять, что ничего не упускаешь в развитии ребенка - Ксения Н. Несютина

Я почувствовала, как во мне вздымаются все эмоции и очень хочется дать Денису какую-нибудь игрушку или сказать: «Ну перестань плакать, вот еще одна кукла». В общем, быстро успокоить ребенка. Плачущий ребенок – это, наверное, одна из самых неприятных ситуаций для любого взрослого. А уж если этот ребенок – твой, то все усложняется еще больше.

Выдохнув, Ольга присела к Денису, обняла его и произнесла всего одну фразу:

– Я понимаю, ты просто хотел поиграть.

– Да, а она не играла с ней. А потом сразу накинулась и давай забирать, даже стул разломала! – подтвердил Денис, уткнувшись в мамино плечо.

– Конечно, обидно, когда не просят, а вот так отбирают, даже если эта игрушка – не твоя, – сказала Ольга.

Денис ничего не ответил, только разрыдался еще больше.

– Давай восстановим твой стул и стол для кукол, – предложила Ольга.

– Нет, – отказался уже почти успокоившийся Денис, – лучше я построю домик, но вот тут, чтобы Алина не добралась. Вот для этой куклы.

Денис подобрал с пола куклу, которую мне хотелось предложить ему в качестве альтернативы в самом начале, но я от этого воздержалась. Сейчас я вспомнила, сколько раз в самый разгар таких стычек предлагала альтернативы, и почти всегда и Гоша, и Макс их отвергали, пытаясь доказать, что это не годится. А оказывается, они просто хотели сделать акцент на своих чувствах, показать их. Вот уж поистине для человека главное – быть понятым, а не иметь что-то. Затем Денис проворно залез между кроватью и стеной, загородил проход коробкой и начал строить.

На все это ушло несколько минут. И я подумала, что, какими бы эти пять шагов ни казались долгими, это всего лишь дело привычки. Можно кричать и доказывать что-то детям, а можно решать спор вот так.

Потом я подошла к Максу и Даше. Они сидели около балкона и играли в настольную игру «Монополия». Даша проигрывала, а Макс ее поддразнивал, говоря что-то вроде: «Я всех умнее и богаче». Пока я наблюдала, Даша обанкротилась и игра закончилась. Меня удивила реакция девочки. Она спокойно, без злости, упреков и оправданий, сказала: «Молодец! Поздравляю! Спасибо, что поиграл!» Было заметно, что ей тоже хотелось выиграть. Когда такое случалось с Максом и Гошей, они не умели справляться со своими чувствами – просто отдавались сиюминутным эмоциям и начинали ругаться и кричать друг на друга.

Уже было поздно, и мы поспешили домой, где нас ждали Игорь и Гоша.

Пока мы с Максом шли до дома, держась за руки, я решила, что пора попробовать метод Ольги. Правда, тут приходилось лезть с расспросами, а не реагировать на эмоции. Пока я размышляла, Макс вдруг прервал молчание:

– Мам, прости, что я сегодня так разревелся в школе.

Надо было действовать, и, мысленно сказав себе: «Ура, он сам заговорил об этом!», я начала вспоминать лесенку и стараться ей следовать.

– Я тебя понимаю, это очень неприятная ситуация.

– Да, я им одно, а они так зло на меня смотрят и говорят совсем другое! Я же объясняю, что отдал этот дурацкий планшет после уроков! Понимаешь, я его покрутил и все-таки вспомнил, что папа делал: он удалял игру, потом перезагружал планшет и заново ее устанавливал. И тогда можно снова играть и проходить уровни. И у меня получилось. Я ему отдал планшет! А он врет, и все тут!

– То есть ты его точно отдавал?

– Ну конечно!

– Макс, а кто-то видел, как ты отдавал планшет?

– Да нет же! Это в раздевалке было. Мы там одни были, ребята уже почти все ушли, а я доделывал все с планшетом. Ух, ненавижу теперь этого Борьку!

– Макс, ну а баба Дуня, Евдокия Даниловна, тоже ушла? Она ведь там почти всегда!

– Евдокия Даниловна была! – вдруг радостно завопил Макс. – Точно, мама! Она ведь даже нас прогонять потом стала и говорит: «Раньше дети книгами менялись, а теперь эти “кирпичи” друг другу суют!»

На следующее утро мы вместе с Максом пришли в школу рано утром. Евдокия Даниловна действительно все помнила. Я позвала Анастасию Дмитриевну, а она, выслушав Евдокию Даниловну, вызвала Борю. При словах вахтерши «Да, вот этот и был! Он потом еще планшет другому мальчишке отдал. Такому большому. В девятом али в десятом учится. Я и говорю: суют друг другу “кирпичи” какие-то вместо книг». Боря начал кричать, что мы «все подстроили», что мы воры и «вообще нельзя верить этой старой бабке», чем, конечно, сильно обидел Евдокию Даниловну. Так что та тоже не могла стерпеть и начала браниться:

– Ты бы молчал, молокосос! Каждый день то сигареты носишь в школу, то деньги у тебя по карманам. Я за столько лет вас, хулиганов, за версту вижу!

После уроков пришли родители Бори, а еще разыскали высокого старшеклассника. Макса тоже попросили остаться, но подождать в коридоре. Через пятнадцать минут вышла Анастасия Дмитриевна и сказала:

– Максим, ты уж извини, что я про тебя плохо подумала. Я очень хотела, чтобы родители и Боря извинились. Ведь они сильно оскорбили и тебя, и твою маму. Но они наотрез отказались – такие люди. Поэтому я за себя и за них прошу прощения.

Это мне Максим рассказал вечером, когда мы, собравшись всей семьей, обсуждали прошедший день. Каждый из нас почувствовал такое воодушевление и душевную близость, что было решено сделать это семейной традицией: каждый вечер собираться и давать всем по паре минут на рассказ о том, как у кого прошел день.

А когда дети легли спать, я долго рассказывала Игорю про пять шагов, которые надо выполнить при бурной негативной эмоциональной реакции ребенка.

– Слушай, но если я действительно его не понимаю? Вот помнишь, на днях на прогулке: ну забрал у тебя этот хулиган машинку, но чего реветь-то? Я откровенно не понимаю этого! Выходит, я дальше первой ступеньки не пойду?

Я задумалась. Мне было понятно, что обидно, когда у тебя что-то забирают. Но, оказывается, не всем это так же понятно на уровне чувств и эмоций.

– Я не знаю, Игорь, но, мне кажется, это называется эмпатией, или высоким эмоциональным интеллектом. Умение понять чувства другого. И вообще, ты уверен, что не понимаешь чувства? Ведь ты сам говоришь, что тебе непонятно его поведение – то, что он «стоит и ревет». Это ведь уже реакция.

– Да… действительно, – вдруг задумался муж. – Чувство обиды – понятно. Когда ты с утра забираешь мои тапочки и полотенце, тоже ведь обидно! – засмеялся Игорь.

– Вот! А поведение мы