Стихотворения и поэмы - Ованес Туманян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ПЕСНЬ ВТОРАЯ
(Утро Вознесения)
XАмбарцум[36] настал. Горы зацвели.Дно долин горит, как ковер, вдали.Девушки пошли на горы гулять,Собирать цветы, песни петь, гадать.
«Амбарцум, яйла[37], Яйла-джан, яйла[38]! Тени гор, яйла, Яйла-джан, яйла!»
Запах трав смешав С песней молодой, Девушки бегут Пестрою толпой, Роем мотыльков Реют меж цветов.
«Амбарцум, яйла, Яйла-джан, яйла, Вешний день, яйла, Яйла-джан, яйла!»
Амбарцум настал, На горах крутых Сердцу загадал: Кто же твой жених?
Ай, джан-пастух, ай, розы цвет, — чей ты есть?Нет! видит бог и видит свет — мой ты весь!
Вот и ты берешь Скрытый жребий свой, Будет всем хорош Яр твой удалой!
Усы — два нежные ростка, стан красив,Не горевать тебе, пока яр твой жив!
«Амбарцум, яйла, Яйла-джан, яйла, Жар сердец, яйла, Яйла-джан, яйла!»
Голоса звенят. Девушки поют,И, храня обряд, жребий достают.Счастье и любовь выпадут одной,Горе на душе ляжет у другой.
XIИ жребию вновь по кругу бежатьВелит Мать цветов, накрывшись фатой.И все «Джан-гюлум» запели опять,И эхо звенит вдали за горой.
«Эй, выросшая средь гор Красавица, ночь — твой взор! Но милого твоего Ждет гибель — пуля в упор!»
«Ой, горе тебе, сестрица Ануш!Пал жребий тебе несчастий и мук!Отсохни рука, что достала его!..» —И смолкнул весь круг смущенных подруг.
«Сестрица, всё — ложь! гаданью не верь!Беги от тоски, от горестных дум;Иди, не грусти, — и с нами теперь,Как прежде, играй и пой „Джан-гюлум!“»
«Ах, счастья мне нет — и не суждено!Всегда от меня бежало оно…Не дружит оно с судьбою моей;Проклятье на мне с младенческих дней.
К нам нищий старик, говорят, приходил —А я еще малым ребенком была, —Он песню пропел, подаянья просил,Но мать ни куска ему не дала.„Прочь! — крикнула, — прочь от наших дверей!Покоя мне нет и от дочки моей!..“И проклял старик жестокий меня,Чтоб ей, мол, не знать отрадного дня.Мой темный удел лишь богу открыт,На сердце ж моем мрак вечный лежитИ тьма предо мной; в ее глубинеТаится мой путь — неведомый мне!..»
«Ануш, не грусти, вот ты поглядишь,Увидишь сама: гадания — ложь!Какой-то старик безумный, дервишПо злобе сболтнул, а ты — слезы льешь.Не бойся, Ануш, знай — счастье придет!Вся жизнь пред тобой весною цветет.Ты так молода, — взгляни же, взгляни:Лежат впереди счастливые дни!Сестрица, всё — ложь, гаданью не верь!Беги от тоски, от горестных дум;Иди, не грусти, — и с нами теперь,Как прежде, играй и пой, „Джан-гюлум!“»
ХорСчастливая ты —Счастлива в любви!Красивая ты —Без горя живи!
Амбарцум, яйла, Яйла-джан, яйла, Дни любви, яйла, Яйла-джан, яйла.
С расцветшей веснойТы схожа, сестра.Твой яр за тобойСтоит, как гора.
Амбарцум, яйла, Яйла-джан, яйла, Горы-джан, яйла, Яйла-джан, яйла.
Ануш (одна)Куда судьба меня зовет?Ах, будущее страшит…От ледяного зова ееСердце мое дрожит.
Вот так и горные цветыБолью безмолвной полны.Слезами их глаза налиты,Грустны сердца и черны.
Напрасно краткою веснойТомятся они на лугахИ вянут с горечью немойВ печальных черных сердцах.
Хор (издали)Амбарцум, яйла, Яйла-джан, яйла, Пламя мук, яйла, Яйла-джан, яйла.
ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ
XIIНа свадьбе гуляли однажды зимой.Привольно гостям веселиться, шуметь.Пришли пастухи молодые толпой —Бороться, плясать, на красавиц глядеть.Вот бурная пляска утихла. И вдругДля новой забавы расчистили круг,И песню борьбы продудела зурна[39].Толпа раздалась, любопытства полна.«Тащи их! тащи!» — суетятся, галдят…И вот уже друг против друга стоятМоси — брат Ануш и Саро — наш пастух.Насильно друзьями притащенный в круг.
Тогда на два стана село разошлось.Сомкнулось теснее, стеной поднялось.Себе каждый стан пахлевана[40] избрал,Теснясь и шумя, за спиной его стал…Кричат, подзадоривая, всё сильней:«Эй, эй, молодцы! не робейте! смелей!»А рядом, из-за занавесок цветных.Невеста с подружками смотрит на них.Стоят, горячатся борцы-пастухи.Заправили за пояс полы чухи[41],Бьют об землю крепкой ладонью; взвилисьПрыжком — в свирепом порыве сплелись.Есть в темных ущельях обычай седой…Старинным обычаям верен всегда.В борьбе удалец удальца пред толпойСпиною к земле не прижмет никогда.Саро и Моси, молчаливо сцепясь,То кажут притворную ярость и прыть,То хлопнутся наземь, в обнимку катясь,Никак, мол, друг друга им не победить!Напрасно толпа в исступленья кричитИ девушки с бьющимся сердцем глядят…Ануш, изваяньем застывши, стоит,Не в силах отвесть околдованный взгляд.Стоит… И Саро вдруг увидел ее…В глазах его — мгла, в голове — забытье.В нем вспыхнуло сердце, забилось сильней.Забыл он обычай, и мир, и друзей.Тогда как Моси, побратима любя,Боролся шутя и ослабив себя,Саро его с силой внезапно схватил,Сшиб с ног и коленом к земле придавил.Так сделал — и сам не заметил того…Толпа заорала. В толпе торжество.«Саро победитель!» И вот пастухаС почетом подводят к тахте жениха.И все рукоплещут, ликуют, кричат,Качается кровля, и стены дрожат.А рядом из-за занавесок цветныхНевеста с подружками смотрит на них.
XIIIС пола встал Моси. Мечет он и рвет.Крикнул: «Пусть встает! Схватимся мы вновь.Иль, жизнью клянусь, он так не уйдет!Плата за позор — нечестивца кровь!Он не победил!.. Я обманут был!..Ну — пусть он придет! Очистите круг!»Хохот загремел, хохот оглушил.Смеются, орут все сразу и вдруг:
«Он не побежден? — Правду молвил он! Ха-ха-ха! — упал. На спине лежал! У тебя, Моси, Вся спина в грязи! Вот он, еще раз Схватится сейчас! Пусть-ка наперед Спину отряхнет!..»
XIVСо свадьбы веселой из дома тогоУходит Моси, тяжело оскорблен;Кипит омраченное сердце его.Поспешно, шагами неверными онИдет, бормоча: «Это ты ли, Моси?Позор тебе!.. Ты ли валялся в грязи?Еще ты земли не касался спиной…Ты вспомни — кто ты? Погорюй над собой!Как на землю вдруг твое тело легло.Когда на тебя всё глядело село?Тебе… у Саро под коленом лежатьИ женщинам после глаза показать?!Нет… Горе с тобою случилось! беда!Посмешищем будешь для всех навсегда…Умри! Ведь такого стыда не снести!Сиди со старухами, прялку крути!..»
XV«Ой, не убивай меня, брат, пощади!Не буду! не буду любить я его!Ох, сердце дрожит, как листочек в груди…Моси, я кинжала боюсь твоего!..» —Так брата Ануш умоляла, в слезахУпав на колени, от страха без сил…Свирепый Моси с исступленьем в глазахСестре обнаженным кинжалом грозил.«Клянись моим именем! — брат ей кричал. —Клянись, что Саро ты не будешь любить!Не то — видишь мой обнаженный кинжал? —Легко мне бесчестное сердце пронзить!»— «Моси-джан! Я прах под твоею ногой!Ты клясться рабу принуждаешь свою?..Вот я на коленях, в слезах пред тобой…Я больше Саро не люблю, говорю!»— «Ты вздумала мне, обманщица, лгать?Не любишь его?.. А что же тогда,А что же тогда, как ложимся спать,В ночной темноте ты плачешь всегда?А что же тогда, как только уснешь,„Саро-джан! Саро!..“ — его ты зовешь?»— «Моси, джан-Моси! мне за это не мсти!Сегодня меня пощади, отпусти!Не хочешь — не буду его я любить,И звать уж не буду его я во сне…Боюсь я… не надо кинжалом грозить…Моси-джан, опомнись! не брат ли ты мне?..»
XVIИ непримиримой, смертельной враждойДрузей разделил этот случай пустой.Родные в дом из дому стали ходить —Мирили их, да не могли помирить.Как мог непреклонный Моси потерпеть.Что неотмщен он, а рядом с сестройВдруг стал под венец бы обидчик Саро.Смерть лучше, чем в доме такого иметь…И жаждою мести горя, может быть,Он хочет пролить сестры своей кровьИ грудь ей готов кинжалом пронзить,Чтоб с жизнью из сердца вырвать любовь.Быть может, с ночи, до восхода луны,Настойчивы в злобе, ожесточены,Враги друг у друга угонят овец,Чтоб ярость свою утолить наконец?Быть может, сегодня же ночью сгоритСтог хлеба на кровле — запас годовой,И хмурые скалы окрест озаритИ вскинется к звездам язык огневой?..
ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ
