Никого нет дома - Ян Керсшот

Проблема с техниками, практиками и метафизическими знаниями вот в чем: начинаешь думать, будто занятия ими - признак духовного роста. Это очень тешит эго, но на самом деле «расти» некому. Никто не в состоянии еще больше стать тем, кем он уже является. Все эти знания и медитативные навыки - зачастую лишь завлекательная кружная дорога. Довольно многие крайне легко сбиваются на нее, становясь неоправданно высокого мнения о собственном духовном уровне. Но подобная элитарность не имеет ничего общего с той демократической духовностью, о которой повествует эта книга.

Если я сосредоточен на достижении высшего состояния сознания, то автоматически начинаю воспринимать сознание как нечто личное, подконтрольное и подлежащее «улучшению». Оно будто приближается ко мне при мистическом переживании и отступает по его завершении. Так, наверное, выглядела бы мечта волны, надеющейся однажды стать Океаном (без проблеска понимания того, что, по сути своей, оба они - вода). Подобные взгляды держат людей в плену круговорота личного опыта: мы в экстазе блаженства на пике мистического опыта и огорчены, когда он проходит. Может, иным из «продвинутых» ищущих это и по нраву, но такой духовный материализм ничего общего с темой данной книги не имеет.

Так в чем же ценность трансцендентного опыта? Пропуск ли это в рай? Предвестник ли Освобождения? И какова его связь с чистой Бытийностью? Натан Джилл говорит об этом с полной определенностью: «Эти события приходят и уходят, и, хотя они способны дать прозрение о подлинной Реальности, необходимо помнить –э то всего лишь события, какое б блаженство их ни сопровождало»58. Они могут длиться секунду, минуту или даже целый день - но это не дверь в Вечность просветления. И потому подобные события не очень важны для ищущего, хотя и способны привнести ясность в его поиск.

Действительно, многие утверждают: трансцендентные переживания прояснили им дотоле мало понятное. Они узнают, о чем вообще идет речь в духовном поиске, становится более ясным сам его предмет. В этом смысле мистический опьгг полезен для ищущего. Он способен помочь избавиться от многих (если не ото всех) ложных представлений и предубеждений - но вовсе не обязателен для обнаружения нашей истинной природы. Прямая опасность здесь в том, что мы начинаем хотеть повторения, огорчаемся, когда переживание кончается, и разочарованы, если вообще не испытали его в своей жизни. И все это - любимые игры эго, призванные насколько возможно отсрочить его самораспад. .

Иными словами, эго начинает верховодить. Это тонкий ход - упорно искать и устремляться, постоянно избегая выявления

Того, кто ищет и устремлен, - и он редко когда осознается. Мистический опыт способен дать новый взгляд на жизнь духа, но и внести заметную путаницу в представления. Это верно даже в отношении некоторых учителей и наставников. Иные из них, похоже, пережили Трансцендентное без должного понимания и ясности. Когда такие люди начинают нести «свет знания» другим, это лишь вводит в заблуждение.

Нередко наставники преподносят свое пробуждение как некий стандарт или слепо копируют воззрения собственных учителей. Их личный мистический опыт полагается среди последователей наиболее важным. А ведь именно это с полным правом именуется тонкой персонификацией трансцендентных переживаний. Такие духовные школы выглядят очень привлекательными для тех ищущих, что тщатся «задвинуть» в отдаленное будущее завершение своих исканий. Техники и практики подобных школ - дуальны, хоть это обычно и не признается. Но при всем при том весь процесс - отчаянные поиски с одной стороны и не менее отчаянный самообман, с другой - тоже выражение Бесконечного. Это способ, которым Сознание играет с собой и с нами в прятки. И почему б тогда не поиграть?

Есть ли кто Дома?

Кем бы ты себя ни полагал,

Когда проснешься -это исчезнет,59.

Роберт Раббин

Давайте в который раз проверим, есть ли кто-то внутри наших тел. Если закрыть глаза, то в представшей взору темноте легко забыть свое имя, пол и черты характера. Это и не странно, ведь то, что ты личность с конкретным именем и нравом, - это всего лишь идея ума. Иными словами, только видимость. Образ, что появляется и исчезает, как и все другие образы. Смешно утверждать, что ты - идея, хотя именно это большинство людей в отношении самих себя и делают. Но мы ведь нечто гораздо большее, чем концепция собственного ума, не так ли?

Духовные учители говорят: мы - Сознание, дающее быть самим идеям. Но здравый смысл (или Х-видение) упрямо твердит: мы - личность. Кто же прав? Возможно ли обнаружить эту личность где-то внутри себя? Подобие маленького человечка -внутри мозга? Кто живет в песочном замке? Где пребывает эго? В черепе? В грудной клетке? В животе? Если сойти с позиции Х-видения, обнаружится: здесь никого нет. Да, есть акт смотрения; да, взору - внутреннему и внешнему - предстают различные объекты (включая и образ самого себя). Но это вовсе не значит, что ты и есть эти образы.

Если я способен свидетельствовать свое эго (или хотя бы некую его часть), то, стало быть, не эго является Видящим. Индивид, личность - это лишь часть пейзажа, и потому не может быть его созерцателем. Так же как объект не может быть Субъектом. Волна не в состоянии узреть Океан - индивид не способен заметить Свидетеля. Так что же происходит во время трансцендентного опыта? Вот что: проявляется Субъект, самого себя видящий и знающий! Это и есть то Ясное Видение, о котором повествует эта книга.

Личность - лишь элемент декора сцены, озаренной светом Сознания, но никак не Зритель. Эго же вечно претендует на почетное ложе в зрительном зале. Иными словами, индивид - всего только объект среди объектов. Понимание этого побуждает признать: в Центре (в том самом, где ожидал увидеть таинственное нечто) - пусто. Нередко это вызывает дискомфорт. Вот почему данная «философия» никогда не станет популярной. Только тот, кто хочет дойти до предела и пройти за него, пойдет на это. Кто ж другой, в самом деле, возжелает стать «господином Никто»?

Открытие заново того, кто я есть, ощущается как исчезновение. Обнаружение Центра осознания подобно аннигиляции личности. Ибо это есть смерть эго. Я перестаю существовать как индивид; в Центре ничего не остается. Но в то же время мной объемлется все, поскольку ничто сущее теперь не исключается! Я, как Сознание, становлюсь Пространством без конца и края. И это настоящая Свобода.

Призрак в озере

Каждый - во власти собственного Призрака.

Пока не пробьет час,

когда проснется наша человечность

и низвергнет Призрак в озеро.

Вильям Блейк

Мое тело - своего рода накопитель восприятия, эмоций и концепций ума, сведенных воедино памятью, сам же я - Свидетель этих психофизических образов. С этих позиций и тело, и даже ум - тоже образы, ментальные объекты и, как таковые, принципиально воспринимаемы. Но вот чего нам не увидеть, не ощутить и не-помыслить, - так это Субъект. Поскольку для этого понадобился бы другой субъект.

Прозрение о том, что Центр есть не явление (а стало быть, и не тело или ум), но вместилище для всего явленного, часто описывается как пробуждение в истинной природе. Это вовсе не означает, что нужно отречься от способности логически мыслить, подавить эмоции, отказаться от телесных ощущений или пренебречь дарованиями своей личности. Возвращение Домой не требует менять образ жизни, так что ни в каких смыслах не нужно становиться кем-то другим. Все продолжается, как раньше, так что никто из окружающих не замечает особых перемен. В их глазах Пробужденный не стал ни святым, ни умалишенным. Но с его личной точки зрения (если в данном случае вообще можно еще говорить о личностном) меняется все. Перед ним теперь как на ладони все игры эго. И Пробужденный не торопится их осуждать, понимая: они лишь часть вечной игры подлинного «Я». Проснувшись ото сна наяву, он понимает, что дотоле был актером, чересчур, порой до полного самозабвения вжившимся в сценарную роль. Его сознание, преодолев идею личностной идентификации, становится единым Сознанием - и его, и всего остального сущего.

Есть известная дзэн-буддийская притча о монахах, речной преграде и истинном лике60. Вот она: как-то десять монахов оставили монастырь, дабы странствовать от мастера к мастеру в поисках просветления. Однажды, пересекая реку, они угодили в водоворот, который, в мгновение ока разметав их в стороны, чуть было не утопил. Надо сказать, плавать никто из них не умел, и потому они страшно перепугались. Насилу выбравшись на берег, монахи сбились в кучу и, дрожа от холода, стали гадать, не утоп ли кто из них. Старший монах принялся всех пересчитывать. И насчитал только девять своих собратьев (поскольку себя при счете пропустил). Потом стали загибать пальцы рук и остальные, повторив ту же ошибку, так что у каждого в результате выходило девять вместо десяти. Значит, один из нас, решили они, из реки не вышел. Поднялись плач и стенания по утопшему брату по вере.