Одинокая смерть - Чарлз Тодд

— Закажите обычную, — поддержал ее Ратлидж. — То, что его жизнь оборвалась внезапно, не делает различия. Он должен получить такое прощание, как если бы дожил до старости и был похоронен со всеми почестями.

Миссис Уинслоу улыбнулась, слезы выступили у нее на глазах.

— Да. Благодарю вас, я так и сделаю. — Она снова повернулась к священнику: — Значит, договорились. А я подумаю, какие псалмы он любил, и вспомню его излюбленные цитаты из Библии. — Она закусила губу.

Ратлидж понял, о чем она печалится.

— Тело вашего брата скоро можно будет забрать.

Она только кивнула, не надеясь на голос. Викарий взял ее под руку и повел к выходу, негромко утешая. Выйдя с церковного двора, они остановились у ворот.

Ратлидж ждал в стороне, давая им возможность закончить беседу, но викарий повернулся и сделал ему знак подойти.

— Я готова, — сказала миссис Уинслоу просветленным голосом, показывающим, что она снова владеет собой, — вы ведь хотели со мной поговорить?

Поблагодарив священника, Ратлидж предложил:

— Рядом с булочной есть кафе, не хотите выпить со мной чашку чаю?

Миссис Уинслоу колебалась, потом честно призналась:

— Хотела бы, но дома остался муж, я должна посмотреть, все ли с ним в порядке.

— Он прекрасно справляется, я заходил и видел. — Ратлидж приглашающим жестом показал в сторону булочной. После недолгого молчания он сказал: — Вот о чем я думаю: насколько хорошо Тео Хартл знал Дэниела Пирса?

— Дэниела? Пирсы всегда держались особняком, у нас мало с ними было общего, особенно после того, как их отправили в другую школу. Они приезжали в Истфилд на каникулы, но никому из нас никогда не пришло бы в голову вдруг зайти к ним в дом и позвать Энтони или Дэниела. Их жизнь отличалась от нашей. Но мне всегда казалось, что Тео больше любит Энтони. А мне, наоборот, больше нравился Дэниел. Он всегда был со мной добр. А вот Тео далеко не всегда. — Миссис Уинслоу отвернулась, мысли ее были далеко. Потом добавила: — Но Тео мой брат. Я не хочу говорить плохо о мертвых, хотя иногда он был слишком эгоистичен и груб. Это все из-за той компании, с которой он водился. Позднее, слава богу, он перерос ее влияние, недаром родители решили пораньше устроить его на работу к Кентону, и они оказались правы, это на него подействовало.

— Скажите, если бы Тео встретил на улице Гастингса Дэниела Пирса, он остановился бы с ним поболтать?

— Ну, это зависело бы от того, был Дэниел один, как и Тео, тогда они могли поговорить. А если Дэниел был с леди или с друзьями, они бы разошлись, кивнув друг другу. Тео в любом случае ждал бы первого шага от Дэниела. Так было бы приличнее.

Ну да, рабочий и сын богатого пивовара встретились в публичном месте. Что бы кто ни говорил, но классовые отличия все еще играют роль, особенно в сельской местности. Они хотя и считаются пережитком, но отмирают медленно, даже несмотря на то, что война уравняла всех.

— Скажите, не было между ними ничего такого, что заставило бы вашего брата при встрече почувствовать неловкость и он не захотел бы разговаривать с Дэниелом.

Миссис Уинслоу задумалась, но в это время они подошли к кафе, и Ратлидж открыл перед ней дверь. В зале наступила тишина, все взоры обратились на них. Миссис Уинслоу замешкалась на пороге, лицо ее порозовело от смущения, как будто ее поймали на предательстве.

Ратлидж осторожно взял ее под руку и провел к столику у окна, сказав, чтобы было всем слышно:

— Думаю, чашка чаю поможет вам прийти в себя.

Он заказал чай и пирожные. Глаза миссис Уинслоу все еще были тревожными.

— Разве вы не бываете никогда здесь?

— Но мой муж… — начала она.

— Да, для него это затруднительно. А друзья?

По ее выражению он понял, что у нее мало друзей. И причину можно было понять.

Принесли чай и пирожные. Ратлидж разлил чай по чашкам и передал миссис Уинслоу вазочку с пирожными. Посетители, окончательно убедившись, что это не арест и инспектор не собирается проводить допрос, о котором можно потом рассказать друзьям, потеряли к ним интерес. Миссис Уинслоу быстро расправилась с пирожным и протянула руку за вторым. Он понял, что для нее это редкое удовольствие, — очевидно, такие выходы в кафе прекратились много лет назад.

Только когда они покинули кондитерскую и Ратлидж пошел провожать миссис Уинслоу до дому, она ответила на его вопрос:

— Дэниел и Тео как-то подрались. Это было давно, Тео было лет девять-десять. А Дэниелу семь, самое большее. Не знаю, почему они подрались, вряд ли что-то серьезное могло произойти в таком возрасте, верно? Но Тео разбил нос Дэниелу и вернулся домой в страхе, что за ним придет полиция, а Тирел Пирс сделает все, чтобы его посадить. Но ничего не случилось, Дэниел сказал дома, что упал с лошади Уилла Джефферса, когда пытался на ней прокатиться без седла. — Она улыбнулась своим воспоминаниям. — Он, наверное, стыдился, что его побил Тео, хотя ему было всего семь.

— И ваш брат больше не встречался с Дэниелом? Я хотел сказать, когда ваш брат последний раз встречался с Дэниелом?

— Это было перед войной. Уверена в этом. Потому что, когда Дэниел вернулся после войны на пару дней в Истфилд, Тео лежал в госпитале.

— А вы видели тогда Дэниела?

— Только один раз, но мы не разговаривали. — Миссис Уинслоу, поколебавшись немного, добавила: — Он вышел из школы Тейт. Кажется, его кто-то ударил по лицу. Потому что у него был большой кровоподтек на скуле. И он был очень зол. Я еще удивилась, кто мог это сделать.

Они дошли до угла, и она протянула руку:

— Если не возражаете, я дальше пойду одна. Мой муж наверняка наблюдает…

Поблагодарив за чай и пирожные, она поспешила домой, явно встревоженная своим долгим отсутствием.

Хэмиш сказал: «Разбитый нос еще не повод для убийства».

— При условии, — ответил ему Ратлидж, — если на этом конфликт закончился. Но Тео мог и не рассказывать младшей сестре обо всем.

Что, если все-таки кто-то сумел разбудить худшие воспоминания детства в Дэниеле и вызвал мстительность? Еще более интересно, кто ударил его по лицу, оставив на память синяк под глазом. Ратлидж вернулся в отель. Там его ждало письмо.

«Иен,

Спасибо за вашу удивительную посылку. Никому из нас тогда в голову не пришло искать кремневый нож. Хотя в заключении полицейского врача было написано, что рана имеет необычные края, мы тогда искали орудие убийства среди ножей африканских племен, Юго-Восточной Азии, Среднего Востока — версия была, что, путешествуя, Уилер оказался в порту, где продавали такие ножи в качестве сувениров. Была также версия о краже. Мы проследили одну цепочку: дом бывшего оксфордского преподавателя на пенсии подвергся взлому, когда этот человек находился за границей, и несколько предметов из его коллекции были похищены. Это были йеменские ножи. Но они не подошли к ране. Ваш кремневый нож на вид больше подходит. Что удалось узнать о его происхождении? Пока же я попрошу одного друга, который интересуется такими вещами, проверить следы человеческой крови на лезвии. У него есть дома лаборатория, и он может найти ей лучшее применение, чем мистифицировать друзей и родственников.

Хочу сказать, что это обнадеживает. Но не льщу себя надеждой раскрыть старое дело и вас предупреждаю — ни к чему это не приведет, разве только к бессонным ночам и полету воображения».

Письмо было подписано просто «Камминс».

Мистер Кентон — владелец мебельной фабрики, на которого работал Тео Хартл, — вошел в ресторан гостиницы, когда Ратлидж заканчивал ланч.

Высокий, сутуловатый человек, с седыми волосами и в очках, постоял на пороге, оглядывая зал, и, когда к нему подошла официантка, спросил о чем-то.

Ратлидж поднял глаза от тарелки с сыром, когда мужчина подошел и представился. Он вежливо поинтересовался, может ли присесть и может ли инспектор уделить ему несколько минут сейчас или предпочитает, чтобы он подождал в холле.

— Конечно, присаживайтесь, — пригласил его Ратлидж и сделал знак официантке, чтобы она принесла чай.

Поблагодарив, Кентон сел.

— У меня из головы не идет Тео и то, что с ним случилось, — начал он, — я сомневался, стоит ли мне идти к вам и рассказывать то, во что я сам отказываюсь верить. И все-таки решил, что мой долг перед убитыми — сообщить о том, что мне известно. — Он прервал свою речь, когда принесли чай, тарелку с тостами и поставили перед ним.

Когда официантка отошла, Ратлидж сказал:

— Я ценю ваше отношение к долгу. Пока не могу ничего обещать, но сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие.

Казалось, Кентон был удовлетворен его словами.

— Тео был хорошим парнем. Даже не знаю, кто может теперь его заменить. Спокойный, надежный. И очень талантливый резчик по дереву. Все его любили на фабрике. Такая потеря. Меня попросили сказать несколько слов на его похоронах.