И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская

могла бы Вам помогать.  Я много что по хозяйству умею: ну там,  кухарничать, прибраться, печь затопить, постирать…

– Ах, сударыня, мне бы очень такую помощницу надо! – согласился Том. –  Да чем я тебе платить буду? Доход у меня невелик, а надо ведь ещё и трактир содержать и налоги платить, да и детям послать, что можно…

– Если Вы мне позволите жить у Вас и не платить за комнату, то мне и денег никаких не нужно, – решила Мара.

– Ах, госпожа Эрсель, конечно разрешу! И комнату дам, и кормить буду, ну, а когда надо что будет – там, юбку, или платок, так может, и на это денег  насобираем! – закивал головой Том Гарус.

– Вот и договорились! – заключила Мара. – Мне к работе сейчас приступать?

– Да что я, изверг что ли?! – воскликнул Том Гарус. – Сперва отдохни с дороги, госпожа! Пойдем, я тебе комнату покажу, а уж на закате я разбужу тебя. Вечером людей много – один не справлюсь…

– Ладно, пусть будет так, – согласилась Мара Джалина. – Только не зовите меня госпожой! Просто Эрсель, хорошо?

На том и порешили. И Мара осталась жить в гостинице «У Тома».

***

Дни полетели за днями…  Работать приходилось, не покладая рук, но Мара была этому только рада – не оставалось времени грустить о прошлом, о своём разбитом сердце и погубленной жизни, о разлуке с Лиарином и гибели семьи.

Постояльцы и посетители трактира здесь и вправду были хороши: усталые, небогатые путники, но вежливые и приятные. Никто из них ни разу Маре грубого слова не сказал. Со старым Томом девушка тоже поладила.

И всё было бы хорошо, но Мара видела – с ним что-то не так.  Прошло чуть меньше месяца, когда Том, позвав однажды Мару, объявил ей, что твёрдо решил ехать к детям в Салин.

– Не могу я так больше! – сказал он. – Словно сердце моё там, в Салине, а сам я здесь! Меня теперь в Галиорте ничего не держит: продам трактир и уеду. Благо, и покупатель уже есть…

Новость опечалила Мару. Она понимала, что Том поступает правильно, но теперь ей вновь надо было искать жильё и работу. Первое нашлось быстро – пока, на счастье девушки, эльфийское серебро не было растрачено, а люди,  в самом деле, умели его ценить.

Через два дня Мара распрощалась с Томом и, проводив его в Салин, отправилась в гостиницу «Три чёрных кошки», свой новый дом.

Место это сильно отличалось от трактира Гаруса: оно было больше, грязнее и собирало в себе всех, кого ни попадя.  Драки и пьяные дебоши, брань, реки пиво, уличные девки – всё это было неизменными атрибутами «Трёх чёрных кошек».

Хозяин этого заведения, Гектор, в засаленном грязном фартуке и с вечным запахом перегара изо рта, тоже сильно отличался от старика Тома.

Правда, узнав о том, что Мара ищет работу, предложил прислуживать у него. Девушка согласилась, хоть эта гостиница и её хозяин вовсе не к душе пришлись бывшей принцессе. Эльфийское имя  Гектор отмёл сразу.

– Эрсель?  Это как по-нашему? – спросил он.

– Мара, – сказала та.

– Вот Марой и будешь! У нас тут не любят всякие эти эльфийские волшебные штучки. Чай, тебе не Север!

Вновь дни потекли за днями. Работа забирала у девушки все силы.

Меж тем она стала замечать странные перемены в себе: как-то пышнее стала грудь, округлился  плоский животик, а, когда однажды поутру Мара проснулась от невыносимой тошноты, она внезапно всё поняла и растерялась от осенившей её догадки, не зная радоваться ей или ужасаться.

– Я стану мамой! – прошептала она в робкой тишине утра.

И решила, что всё-таки лучше обрадоваться. Джалина погладила рукой живот.

«Вот так-то… – подумала она. – Теперь пусть будет, что будет, но у меня теперь есть ты, моё сокровище! И когда ты родишься на свет, я никогда больше не буду одинока! Пусть весь мир презирает меня за мою любовь, но я-то знаю  – Лиарин сделал мне лучший подарок в жизни. Спасибо, мой эльфийский князь, за ту единственную ночь, которая подарила мне это счастье! Пусть даже весь Светлый край и весь Каран Гелан обрушится на меня – я выстою! Сейчас у меня есть то, ради чего стоит жить  – мой сын или дочь, мой ребёнок!»

И Мара снова уснула, мечтательно улыбаясь.

Пробежав тёмными  ночными улицами, девушка нашла приют в гостинице «Элиза и Гаррис». Здесь и осталась.

На следующий день она поговорила с хозяином, невысоким и щуплым мужчиной, насчёт работы, и он оправил девушку к своей жене Элизе.

Увидев её, Мара сразу поняла, что именно эта женщина заправляет здесь всем. Сухая и прямая, как палка, она долго разглядывала девушку и, наконец, заявила, что с мужской работой справляется её муж Гаррис, с помощью двух сыновей, а вот ей самой подмога не помешает. Единственную служанку она выгнала два дня назад за слишком вольное заигрывание с её младшим сыном.

– Имей в виду, – сказала Элиза, – что за малейшую оплошность я и тебя выставлю на улицу! Ну а пока, можешь приступать к работе.

Дел, собственно, было не так уж много. Мара пока управлялась, хотя по мере того, как рос её животик, справляться с обязанностями становилось всё труднее.

Вскоре Джалина поняла, что вероятнее всего прежнюю служанку выгнали не за её вину – причина была в младшем сыне Элизы. С первого же дня появления Мары в трактире он не давал ей прохода. Но девушка каждый раз обдавала его таким холодом, что вскоре он отступился, но обиду затаил надолго.

Маре было жаль слабохарактерного господина Гарриса, заезженного женой и сыновьями. И ей не нравилась здешняя атмосфера. Она уже не раз пожалела, что не уехала с Марином в Калиб. Галиорт не пришёлся по душе Маре Джалине. Особенно пугали её чёрные солдаты Каран Гелана, часто заходившие в трактир «Элиза и Гаррис».

Зима уже уходила прочь. Было начало февраля.

Однажды на кухне сын Элизы вновь попытался приобнять Мару. Девушка отпихнула его, а он вдруг в удивлении воззрился на её живот, скрытый от взглядов под широкой одеждой.

– Ты! Ты на сносях? – воскликнул он.

– Не твоё дело! – бросила девушка раздраженно и забыла об этом происшествии, но напрасно…

Часа через два в её комнату вошла Элиза.

– Ну, милочка, – сказала